Влада Юрьева - Ненавидеть, гнать, терпеть

Она успокаивалась. Это не значит, что она пережила и забыла все, что с ней произошло. Нет, тут адаптироваться долго придется! Но Вероника научилась давать своему телу и разуму отдых.

Участие в проекте стало для нее грандиозным опытом. Большим, чем она могла предположить. А ведь когда ей впервые предложили заполнить тест Тронова, она считала, что ей быстро станет скучно.

Жизнь непредсказуема, пора бы уже понять. Она и понимала, даже наслаждалась этим. Она получила бесценный опыт, доказала сама себе, что еще может быть сильной. Обнаружив ту карту, она запустила международное расследование!

А еще она познакомилась с интересными людьми. Они с Алисой часто перезванивались и не собирались прекращать общение. Друзей, с которыми можно пройти такие испытания, очень мало, и они дорого стоят.

Вот только… Прошлое коснулось ее так, как она не ожидала. Проснулась ноющая боль в груди. Вероника надеялась, что все закончится само собой. Она понимала, что вряд ли это случайность, но устраивать разборки с организаторами проекта она не собиралась, это помешало бы ей забыть.

В зимний сад заглянула ее мама. Она не жила с Вероникой в одной квартире, но по воскресеньям часто заходила в гости. В этой традиции было что-то теплое и детское, и отказываться от нее Вероника не спешила. В остальные дни она наслаждалась спокойным одиночеством.

Мать не знала о проекте, Вероника соврала, что ездила в Китай по деловым вопросам. Так было проще обеим, дело обошлось без скандалов и нравоучений. Теперь мать не бурчала, а счастливо улыбалась.

– Машенька, солнышко, блинчики готовы, иди завтракай!

И все бы хорошо, если бы не это имя. После всего, что было на проекте, оно обжигало особенно сильно.

– Мама, я сто раз просила называть меня Вероникой.

– А я сто раз тебе отказывала!

– Почему ты просто не можешь понять меня?

– Потому что я никакой Вероники не знаю! – категорично заявила мать. – Я свою доченьку Машенькой назвала. Так для меня будет всегда!

Она развернулась, не желая продолжать спор, и помаршировала на кухню.

Она так и не приняла решение дочери сменить имя и фамилию. Ей это казалось диким суеверием. А Вероника… в тот момент она была доведена до отчаяния и хваталась за любые варианты, готова была молить о помощи хоть сибирского шамана.

Один из врачей, консультировавших ее, иностранец, рассказал о странной тенденции. Он верил, что имя определяет судьбу человека. И даже если тебе суждено умереть, смена имени может все изменить. Как будто один человек умирает, а другой рождается вновь, с другой судьбой.

Так Мария Крестовская стала Вероникой Аргос. Она взяла фамилию врача, рассказавшего ей об этом, и имя, которое ей всегда нравилось. Через несколько месяцев новое лекарство стало давать результат. Ремиссия. Успешная операция. Совпадение, конечно.

С новым именем она отказалась и от прошлого. Если раньше Вероника еще интересовалась, как складывается жизнь у Севера, то теперь нет. Она решила отпустить его. Не разлюбила, но приняла эту любовь как неизбежность. Какое-то время после выздоровления она пыталась устроить личную жизнь, но быстро поняла, что ничего не получится. Тогда она сосредоточилась на другом, а любовь оставила, неприкаянную.

Она была уверена, что Север забыл ее, это казалось логичным. А тот разговор в пещере… Он и вернул боль.

Вероника провела рукой по волосам, чувствуя, как они скользят тяжелыми прядями сквозь пальцы. Значит, он любил те воздушные кудряшки? Их многие любили, ей очень шло. Ангелочком называли и одуванчиком. Но когда началась агрессивная химиотерапия, кудряшки исчезли, как осенние листья: срывались и кружились, кружились и падали. Сначала она рыдала ночами, потом научилась красиво повязывать платки и всем говорила, что ей очень идет.

Когда лечение закончилось, волосы снова выросли, но они были уже другими. Изменился и оттенок, и текстура. Ей сказали, что это нормально – такое часто бывает, сбился гормональный фон. Она не считала, что это проблема, забыла даже о тех кудряшках… Теперь вот вспомнила.

Вероника не удивилась тому, что он не узнал ее. Другие волосы, другой цвет кожи, другие черты лица, измененные взрослением и сброшенным из-за болезни весом, совсем другой взгляд, которого у Марии быть не могло. Она не могла остаться прежней, воскреснув из мертвых.

Она не стала говорить ему правду. В первую очередь не хотела устраивать из этого шоу. Теперь Вероника понимала, почему только ей подсунули тест специально, тогда как остальные натыкались на него случайно. Должно быть, к тому моменту Север уже участвовал в проекте, обнаружилась их связь – отследить ее было несложно, если заняться этим профессионально.

Организаторы шоу хотели бурного открытия тайны и примирения. Вероника не собиралась их так радовать. Она не желала превращать главное счастье и главное горе своей жизни в чье-то развлечение.

К тому же она не была уверена, что готова к этому. Она любила, да, но уже приспособилась любить на расстоянии. Она сомневалась, что спустя все эти годы Север остался тем же мальчишкой, которого она любила, и что она сможет полюбить так же его нового.

Вместе с тем Вероника не могла избавиться от ощущения, что по-прежнему понимает его. Это всегда давалось ей просто, такие вещи она даже не считала преимуществом. Она и в юности не шантажировала его этим «тайным знанием», а просто любила.

Понять его несложно на самом-то деле. Он эмоциональней, чем многие люди, если чувствует, то всегда на разрыв. Жизнь его побила и усмирила за эти годы, но полностью не уничтожила. И когда Вероника была рядом с ним, она легко угадывала, что он скажет и что сделает.

Может, у нее просто не хватило смелости признаться? Этот вариант она тоже не исключала. Ведь как он мог разочаровать ее, так и наоборот, она могла оказаться хуже, чем девушка с его картин. Пусть у него будет хотя бы образ Марии, что-то светлое, идеал… Она ведь тоже другая теперь.

Если будущее разрушит эти воспоминания, зачем оно вообще?

Вместе с тем она видела, что притяжение еще есть. Не только с ее стороны, Север тоже почувствовал! Потому и злился. Он всегда злится, когда ему страшно, больно или непонятно. Причем если она хотя бы знала правду, то он запутался, и ему было сложнее. Из его памяти на волю рвался призрак. Он не узнал ее, а даже если бы узнал, не поверил бы себе.

Получается, окончательное решение зависело от нее. Очень просто собрать вещички и рвануть в Америку, за много тысяч километров отсюда. Но будет ли это правильно? Точно ли это то, чего хочет судьба?

– Маша, завтрак остывает! – напомнила о себе мама.

– Иду! И я Вероника.

– В жизни Вероникой не будешь!

«Маша» ей вообще никогда не нравилось. А вот «Мария» – другое дело.