Николай Шпыркович - Лепила-2 (СИ)

- "Кубик новокаина" найдется, Семеныч? - с надеждой поинтересовался я.

-"Кубика" тебе много будет, это ж только на полостные операции, тебе же хватит и одной десятой миллилитра, да и то, доза слишком велика.

Мы оба прыснули. С месяц назад мы хохотали гораздо громче, слушая, как Семеныч вслух зачитывает отрывок из очередного детективного романа, живописующего будни хирургов:

-"...Пыхтя, парни в кожанках втащили своего командира в приемный покой. Хирург Болотников осторожно развернул полы кожаной куртки и озабоченно покачал головой. Из раны выпирали белые купола кишок..."

-А из чего его так, - полюбопытствовал я, - из гранатомета?

- Не, из пистолета, - покачал головой Семеныч.

- Надо полагать, из кольта 45-го калибра, да еще заряженного разрывными пулями, что у него так живот разворотило.

- Ага, особыми обескровливающими разрывными пулями, - поддержал разговор Гоша.- "Купола кишок" не розовые, не серые даже, или там, багровые, а "белые".

- Тихо, слушай дальше: "...Его надо оперировать,- отрывисто бросил Болотников.

- Нам в больницу нельзя, - замотал бритой головой один из парней. - Ты, это, доктор, так как нибудь.

Подумав немного, хирург кивнул головой:

- Ладно, несите его в ординаторскую..."

- Куда?? - вылупил глаза Гоша.

- "В ординаторскую", - терпеливо повторил Семеныч. - Автор, видимо, полагает, что ординаторская - это какое-то особое место у хирургов, где можно проводить полостные операции. Ну, типа, операционная.

- Тоже на "о" начинается, - пожал я плечами, - так что, разница небольшая.

-А куда они его там положили - на письменный стол, или прямо на полу устроились?

- У нас вон еще, подоконник широкий, можно на нем.

- Нет, неудобно будет, - помотал головой Семеныч. - Подойти к пациенту можно только с одной стороны, ассистент будет за окном, получается, на карнизе, стоять?

- Так он же один, втихаря решил ему кишечник перебрать, штору только закроет, чтобы с улицы не видно было.

- А, ну тогда, да, можно и на подоконнике. Слушай дальше: "...Быстро войдя в комнату, он подошел к раковине, и стал мыть руки, отрывисто бросив медсестре..."

- А по-другому, нежели "отрывисто бросать" доктор говорить не может?

- И вообще, бардак там у них, - возмутился Гоша, - медсестры по ординаторским сидят, а не на постах.

- Это специальная ординаторско-операционная медсестра, - "разъяснил" Семеныч тупому Гоше и продолжил: "...бросив медсестре:

- Чего стоишь? Неси йод, и набери кубик новокаина".

Дальше комментировать мы не смогли, поскольку зашлись в хохоте. "Кубика новокаина" славному хирургу Болотникову хватило бы, разве лишь на то, чтобы обезболить кожу на площади этак в полтора сантиметра диаметром, и на сантиметр в глубину.

- Это он, значит, "кубиком" его обезболил, вскрыл брюшную полость, надо полагать, перочинным ножиком, - отсмеявшись, продолжил Гоша

- Без перчаток, без стерильного белья и без инструментов. Это тебе, - кивнул Семеныч в сторону Гоши, - на аппендэктомию десять зажимов не хватает, а человек, вона, сложнейшую операцию запросто проводит.

- И еще заметь - без анестезиологов, - вставил я.- А вы вечно ноете: то вам наркоза мало, то релаксантов. Вон у него кишки из раны выпирают - и ничего, справляется! Чего вы у меня клянчите: "расслабь", да "расслабь", "руку не протолкнуть"...

- Ладно, спас он хоть его?

- А как же, за что и получил "...пластиковый пакет, набитый пачками долларов..."

Вообще-то, конечно, это бред сивой кобылы, помноженный на себя же. "Стремительный домкрат" Ляписа Трубецкого перед этим - практически, грамотное техническое описание. И подобным бредом наполнено большинство нынешних романов и сериалов любого толка: от слезливых мелодрам, до жесткого "экшн" - а. У нас уже стало традицией приносить очередной писательский опус в ординаторскую, (которая является, увы, обыкновенным рабочим кабинетом, где врачи пишут истории болезни, да иногда выпивают чашку кофе, ну, или чего-нибудь покрепче) и со смаком, как сегодня, обсуждать его Так что, если где-то коллеги ЛОР - врачи недоумевают по поводу необъяснимой икоты у модных авторов - каюсь, вина наша.

- А вот ты, Семеныч, рассказывал, что по молодости резекцию желудка под новокаином делал, у тебя, сколько тогда ушло? - поинтересовался Гоша.

- Давно это было, - с интонацией старого бурятского шамана произнес Семеныч и прищурился, глядя в потолок.- Сейчас уже и не помню, ну... несколько флаконов по 200 мл.

Не один и не два, точно. Это же надо создать тугой ползучий инфильтрат по методу Вишневского, все слои обезболить: кожу, потом подкожную клетчатку, мышцы, каждую в своем футляре, ну, и так далее... , много, короче. Однако, Бархатов рассказывал, на войне они только так и оперировали, эфира на всех не хватало, да и не всем его дашь, только "русским методом" и спасались.

- "Русский метод" - это буржуи так над нами издевались?

-Нет, почему издевались. Во всех зарубежных учебниках он так и называется, вполне официально. Метод сам по себе достаточно хорош, и довольно безопасен, дешев, опять же. Операции с его помощью можно проводить самые различные,... где она...- он тяжело поднялся и достал из тумбочки, возле которой сидел, потрепанную книжицу в бледно-зеленой обложке, - О! " Н.И. Григорьев. Оперативное лечение слепых ранений сердца, перикарда и средостения. 1953 год", - прочитал Семеныч на видавшей виды обложке. - Ну, вот, например, - он наугад открыл книгу и стал читать:

...- "Больной Ш., 49 лет, 7.VIII.1944 г. получил слепое проникающее ранение груди..., 24.I.1946 произведена операция. Обезболивание местное (0,5 % раствор новокаина 400см 3)...рассечение миокарда до инородного тела. Последнее захвачено кохеровским зажимом и извлечено...Рана грудной клетки припудрена стрептоцидом....Извлеченное инородное тело оказалось осколком мины, весом 2, 6 г...21.III. 1946г. выписан из клиники в хорошем состоянии....Через 11 месяцев после операции от больного получено письмо, в котором он сообщает, что боли в области сердца исчезли, чувствует себя совершенно здоровым и без ограничения выполняет работу рядового колхозника." - И таких примеров, - он постучал своим толстым пальцем по книге - здесь полно. Упоминается более 300 случаев самых разных ранений, и почти все - под местной анестезией. Товарищ Вишневский придумал, разработал и внедрил. Недостаток его в том, - продолжил он, захлопнув книгу, - что от хирурга требуется великолепное знание всех анатомических структур, надо знать, где какой "футляр", чтобы его новокаином накачать, а сейчас это уже и не надо. Вон, - он кивнул в мою сторону, - засунет анестезиолог трубу в трахею, пустит туда "сонного газа", тут тебе и релаксация, и обезболивание, надо только ход операции знать, и ни о каких футлярах не думать.

Я, в общем-то, достаточно хорошо знаком с местным обезболиванием по Вишневскому - еще с тех пор, как мне удалили аппендикс в 6 классе. Надо сказать, больновато было. Может, в руках Вишневского и хирурга, типа Бархатова, он и хорош - а вот последующие поколения хирургов имидж его основательно подпортили. В среде моих коллег-анестезиологов вообще не редкость встретить мнение, что, дескать, Вишневский отечественную анестезиологию на корню, своим методом обезболивания, зарубил. Типа, не будь его, Советский Союз начал бы развивать , по примеру Запада, другие методики - внутривенный наркоз, аппаратуру для проведения искусственной вентиляции легких и прочую лабуду. Что на это возразишь? В автопромышленности своего Вишневского не нашлось, который бы придумал, хоть что-то, но свое, не уступающее по характеристикам, пусть и на другом принципе построенном. Ну и что? Можно подумать, мы свой автопром по этой причине развили. А во всем мире, кстати, интерес к местным видам обезболивания с каждым годом растет. Хотя выполняем это обезболивание все равно мы - хирург без нас, что у нас, что на Западе, шагу не ступит. Может, действительно, так и надо. Прогресс не стоит на месте, разделение труда, каждый занимается своим делом и все такое... Проще сделать ультразвуковое исследование сердца, получив трехмерное цветное изображение всех его слоев, с распечаткой фотографий, и даже с готовой интерпретацией исследования - какой, по мнению машины, у человека, порок сердца имеется, нежели терпеливо выслушивать десятки больных, тренируя свое ухо, чтобы находить удлинение второго тона сердца, так называемое "расщепление второго тона" - искусство, сродни мастерству дирижера, вычленяющему фальшивую ноту из многозвучия оркестра. Можно сделать рентгеновский снимок, увидеть там громадный башмак "митрального сердца", и не отбивать себе безымянный палец, вырабатывая нужную силу перкуссии - чтобы определить границы сердца нужно стучать пальцем по пальцу не слишком сильно и не слишком слабо, только тогда станет заметной разница в звуке между легочной тканью и мышечным пластом сердца. Можно уже и латынь не учить - зачем, если международный язык медицины давно английский, "Сократ" стоит на каждом компьютере, а рецепт примут и на русском. А можно и вовсе без рецепта - написать на бумажке: "трихопол - 2т х3 р. в д." - и все, продадут тебе трихопол, разве что улыбнутся насмешливо, дескать, ещё один трихомонад "наловил", так ему и надо, кобелю. Куда нам до доктора Пирогова, который свою диссертацию на чистейшей латыни защитил.