Энтони Беркли - Суд и ошибка

Сэр Эрнест кивнул и заставил эксперта повторить заявление еще двумя-тремя разными способами, чтобы даже самые недалекие присяжные поняли, что Винсент Палмер просто не мог выстрелить из револьвера пулей, найденной в беседке, а мистер Тодхантер вполне мог бы. Доказав этот любопытный момент, сэр Эрнест продолжил допрос свидетелей.

В зале появилась миссис Фарроуэй, чтобы засвидетельствовать благие намерения мистера Тодхантера, объяснить, какую помощь он оказал лично ей и ее семье и какое сочувствие к ним проявил. Она подтвердила, что подсудимый очень резко высказывался по адресу мисс Норвуд и не скрывал острой неприязни к ней. К разочарованию зрителей, Фелисити Фарроуэй на суд не явилась. Она могла лишь подтвердить показания матери, поэтому после ожесточенного спора в своей спальне мистер Тодхантер решительно высказался против участия Фелисити в заседании суда. Истерика ее поклонников не сулила ему ничего хорошего.

Возмещая отсутствие Фелисити, сэр Эрнест сумел превратить в эффектный спектакль вызов последнего на тот день свидетеля.

- А теперь я вызываю...- звучно объявил он,- Винсента Палмера!

По залу пробежал радостный гул. Только судья сохранил невозмутимость, но и он испытал шок. Услышав, что человек, уже приговоренный к смерти за убийство, будет давать показания по делу о том же самом убийстве, но с совсем другим подсудимым, судья неловко поежился под мантией.

Впрочем, сказать мистеру Палмеру было почти нечего. Но чтобы выиграть время в суде и убедить присяжных, что дело о смерти мисс Норвуд следует рассматривать под всевозможными углами, сэр Эрнест решил предъявить суду протоколы прямого и перекрестного допроса Палмера. Судья дал согласие, присяжные углубились в неторопливое изучение переданных им копий протокола.

На допросе Палмер признался, что в роковой вечер побывал у мисс Норвуд, но уверял, что покинул ее живой и в добром здравии не позднее девяти часов. Было известно, что мисс Норвуд видели живой позже девяти, но никто не знал, в какое время Палмер расстался с ней. Полицейские придерживались того мнения, что мисс Норвуд покинула гостя на несколько минут, а потом вернулась. Отвечая на вопросы сэра Эрнеста, Палмер твердил, что он слышал, как на колокольне пробило девять, когда пешком шел от дома мисс Норвуд до автобусной остановки. Он запомнил это, поскольку невольно шагал в такт бою колоколов и обнаружил, что на каждый удар приходится четыре шага. Такое любопытное наблюдение можно было сделать в любое время, а чтобы добраться до указанного Палмером места к девяти часам, ему следовало покинуть дом мисс Норвуд не позднее 8:55.

- Вы никого не видели и не слышали в саду, когда уходили?- спросил сэр Эрнест.

- Ни души и ни звука. Уже стемнело, я был на взводе. Видите ли, мы поссорились. Боюсь, ни на какие звуки я бы все равно не обратил внимания, и навстречу мне никто не попался.

- Очень жаль - для всех заинтересованных сторон... В представленном нами деле, ваша честь,- доверительным тоном обратился сэр Эрнест к судье,мы высказали предположение, что свидетель покинул сад как раз в тот момент, когда подсудимый проник туда,- сэр Эрнест продемонстрировал завидную широту суждений, но никто из его коллег не возражал.- Находясь в саду, вы не заметили у берега ялик?- продолжал он допрос свидетеля.

- Нет, к реке я не спускался.

- Минутку...- сэр Эрнест торопливо перелистал протоколы.- Вы утверждали, что провели в доме мисс Норвуд не более двадцати минут. И все это время вы не видели и не слышали ничего подозрительного, что свидетельствовало бы о присутствии постороннего?

- Да.

Затем было задано несколько вопросов, касающихся встречи Палмера и мистера Тодхантера в квартире Фарроуэя на следующее утро. Но Палмеру опять-таки было почти нечего сказать. Явившись в квартиру, он увидел свой револьвер у мистера Тодхантера; ему не известно, как револьвер попал в карман мистера Тодхантера и почему последний проявил к нему такой интерес. Однако теперь Палмер знал, что у мистера Тодхантера имелся свой, точно такой же револьвер и что миссис Фарроуэй видела его у гостя еще до прихода Палмера. В своих показаниях миссис Фарроуэй подтвердила это. Не приходит ли Палмеру в голову, что мистер Тодхантер намеревался подменить собственный преступный револьвер невиновным револьвером Палмера, поскольку мучался угрызениями совести, считал себя единственным подозреваемым и стремился избавиться от инкриминирующих улик? Мистер Палмер помрачнел, но ничего не смог сказать по этому поводу.

А сэр Эрнест по-прежнему улыбался. Свое мнение он уже высказал в самом начале процесса, больше ему было не о чем беспокоиться. Его не заботило и то, что после пары-другой незначительных вопросов Палмера увели из зала под стражей. О деле самого Палмера даже не было упомянуто. Сэр Эрнест предъявил присяжным несправедливо обвиненного человека, дал им возможность испытать острые ощущения и рассчитывал, что его отблагодарят вердиктом.

* 3 *

На следующее утро пришла очередь мистера Читтервика.

Отвечая на вопросы сэра Эрнеста, он сумел дать важные показания начиная с того момента, когда мистер Тодхантер принялся расспрашивать его о человеке, заслуживающем смерти, и до последней находки - браслета, который считали пропавшим. Скромность и застенчивость мистера Читтервика произвели прекрасное впечатление на суд и присяжных; сэр Эрнест ловко подвел присутствующих к важной мысли: уж если этот обаятельный свидетель считает, что убийство совершил мистер Тодхантер, значит, это правда.

Третий день процесса ознаменовался сенсацией: после мистера Читтервика на свидетельскую трибуну вышел сам сэр Эрнест Приттибой, дабы создать новый прецедент в анналах английского правосудия и подвергнуться допросу со стороны молодого коллеги. С устрашающей серьезностью сэр Эрнест рассказал о находках в саду, о которых уже упоминал мистер Читтервик, и сумел убедить слушателей, что мистер Тодхантер никак не мог бы знать, где следует искать пулю, если бы он, не убивал мисс Норвуд. Сэр Эрнест покинул трибуну, не дожидаясь, когда кто-нибудь напомнит суду, что теперь даже полицейские уверовали в то, что роковым вечером мистер Тодхантер побывал в саду мисс Норвуд, и потому следы его проникновения в сад помогли доказать, что именно он нажал курок. Внушительная серьезность сэра Эрнеста стоила великого множества неопровержимых улик.

Офицеры полиции, принимавшие участие в поисках украденного браслета по рекомендациям мистера Тодхантера, вышли на трибуну следующими, и, разумеется, сэр Эрнест не упустил случая убедить присяжных в особой важности показаний этих свидетелей. Днем суд перешел к заключению патологоанатома о предполагаемом времени смерти миге Норвуд. Из заключения следовало, что ее убил скорее мистер Тодхантер, нежели Палмер. Далее врач мистера Тодхантера, миссис Гринхилл, Эди и знакомые подсудимого подтвердили, что он, вероятно, принадлежит к числу самых здравомыслящих и благоразумных жителей Лондона. Выслушивая эти показания, судья слегка забеспокоился и заметил, что никто не сомневается в здравом рассудке подсудимого, поэтому его адвокаты напрасно делают столь непропорциональный акцент на вопросе о вменяемости мистера Тодхантера.