Энтони Беркли - Суд и ошибка

- А электрические камины в спальнях?

- Я побывал только в одной спальне.

- Был ли в ней электрокамин?

- Да,- с несчастным видом подтвердил сержант, наконец-то сообразив, куда дует ветер.

Сэр Эрнест рывком сбросил маску.

- Вот именно! А вам известно, что масло, особенно смазка для огнестрельного оружия, чувствительно к воздействию тепла?

- По маслам я не специалист.

- Разве надо быть специалистом, чтобы знать, что в тепле смазка быстро высыхает?

- Не могу сказать.

- Вы сообщили нам, что видели револьвер только в ноябре. Как нам известно, мисс Норвуд была убита в сентябре. Вы готовы подтвердить под присягой, что смазка револьвера не высохла бы за целых два месяца в жарко натопленной комнате теплого дома?

- Я не могу подтвердить под присягой то, что касается смазки,выкрутился сержант как смог.

- Но если бы не присяга, вы, видимо, смогли бы утверждать это?

- Я просто высказал свое мнение.

- Да. Правильно ли я понял, что вы, не располагая необходимым опытом и знаниями, высказали мнение, которое были не вправе высказывать, повторили его своему начальству не как мнение, а как установленный факт, и теперь считаете своим долгом отстаивать свое категорическое и беспочвенное заявление?

Сэру Эрнесту наконец-то удалось задеть сержанта за живое.

- Это некрасиво с вашей стороны,- возмутился он.

- И тем не менее я сказал правду,- парировал сэр Эрнест и сел, лучась улыбкой.

Мистер Бэрнс осторожно взялся за своего взволнованного свидетеля.

- Не вдаваясь в технические и прочие ненужные подробности, справедливым ли будет утверждать, что ваша подготовка, не включавшая знакомства с особыми свойствами смазок, тем не менее позволила вам сразу определить, что из револьвера никогда не стреляли?

- Правильно,- подтвердил сержант. Его отпустили, и он с явным облегчением покинул свидетельскую трибуну.

Несмотря на возмущение, с которым мистер Тодхантер слушал допрос (как этому человеку хватило совести выдавать за установленный факт ничем не подкрепленную догадку?), он не мог не посочувствовать свидетелю. К облегчению подсудимого, сэр Эрнест с удивительной ловкостью выпутался из затруднительной ситуации.

Но мистер Бэрнс еще не собирался сдаваться. Он пошуршал бумагами и взглянул на судебного пристава.

- Пригласите мисс Джулию Фэри.

А это еще кто такая, мысленно изумился мистер Тодхантер. Ответ на свой вопрос он получил незамедлительно. Любопытная, сгорбленная пожилая особа в черном вползла на трибуну, как громадная улитка, и мышиным голоском принесла присягу.

Если верить представителям прессы, она дала следующие показания:

- Я живу в доме номер восемьдесят шесть по Гамильтон-авеню в Ричмонде, служу там кухаркой. А в доме по соседству жила покойная мисс Норвуд. Я часто видела, как она гуляла по саду - он виден из наших окон. Общее расположение сада покойной мисс Норвуд мне знакомо. Месяца три назад я возвращалась домой из театра. Время было уже позднее, если не ошибаюсь, около полуночи. Дату я запомнила потому, что единственный раз за минувший год побывала в театре в лондонском Уэст-Энде. Это произошло третьего декабря. Как раз когда я входила в дом, я услышала громкий шум со стороны сада мисс Норвуд, откуда-то от беседки. Я перепугалась, вспомнила, что прошлым летом там застрелили мисс Норвуд, и вбежала в дом. Этот громкий звук был похож на треск или выстрел. На следующий день я рассказала о случившемся другим слугам. Несколько дней мы искали в газетах сообщение о том, что кого-нибудь застрелили, как мисс Норвуд.

Поднялся сэр Эрнест - слегка озадаченный, но не обескураженный.

- Этот загадочный шум... вы говорите, он был похож на выстрел?

- В точности, сэр.

- Сколько выстрелов вы слышали за свою жизнь, мисс Фэри?

- Я никогда не слышала их, сэр.

- В таком случае как же вы узнали этот звук?

Похоже, об этом свидетельница до сих пор не задумывалась.

- Просто узнала, и все, сэр.

- Может, правильнее было бы сказать, что этот звук напомнил вам треск фейерверков, который вы наверняка слышали?

- Ну да, он был и таким, как фейерверки, громким.

- Или выхлоп автомобильного двигателя?

- Да, вроде того.

- Или рев лодочного мотора на реке - знаете, как ревут моторные лодки, когда их заводят? Наверное, вы часто слышите подобные звуки. Этот тоже был таким?

- Да, точь-в-точь, сэр.

- Итак, посмотрим,- располагающим тоном продолжал сэр Эрнест,- вы живете через один дом от меня, значит, из наших окон открывается примерно один и тот же вид. Когда вы услышали тот звук, беседка в саду мисс Норвуд располагалась между вами и рекой?

- Да, так.

- Стало быть, звук, который вы сочли донесшимся из беседки, мог на самом деле послышаться с реки?

- Да пожалуй, что и мог, если вы так говорите, сэр.

- Но само собой, гораздо заманчивее было на следующее утро рассказать о выстреле в беседке?

- Боюсь, я не понимаю вас, сэр.

- Не важно. Сколько вам лет, мисс Фэри?

- Пятьдесят шесть, сэр.

- Неужели? Боже мой! Становитесь туговаты на ухо?- спросил сэр Эрнест, слегка понижая голос.

- Простите, сэр?

Сэр Эрнест отозвался тем же приглушенным тоном, который тем не менее был прекрасно слышен мистеру Тодхантеру.

- Я спрашиваю, стали вы туговаты на ухо или нет?

- Извините, сэр, но я что-то не пойму...

Сэр Эрнест снова понизил голос на полтона.

- Я спрашиваю, хорошо ли вы слышите?

- Не разберу, о чем вы спрашиваете, сэр,- мисс Фэри наивно приставила ладонь к уху.

- Я спросил,- громко повторил сэр Эрнест,- давно ли вы стали хуже слышать?

- Я все прекрасно слышу,- возмутилась мисс Фэри,- когда люди говорят как полагается!- и изумленно огляделась, когда весь зал суда взорвался хохотом.

Под этот хохот сэр Эрнест сел на место.

Мистер Бэрнс опять обратился за советом к потолку.

- Так или иначе, мисс Фэри, вы твердо уверены в том, что именно слышали ночью третьего декабря. Это был звук, похожий на звук выстрела, и доносился он со стороны беседки в саду покойной мисс Норвуд?

- Да, сэр. Так я и сказала, сэр,- заявила все еще негодующая мисс Фэри и черепашьим шагом покинула зал.

- Приведите констебля Силверсайда,- обратился к приставу мистер Бэрнс.

Констебль Силверсайд давал показания, словно читал их по книге.

- В ночь на третье декабря я дежурил с полуночи до четырех утра. Мой участок - Лоуэр-Патни-роуд. Я знаю дом подсудимого. Несколько раз я бывал там по разным делам и нередко беседовал с подсудимым. При этом он желал мне доброго утра или доброго дня. Я знаю, как выглядит его дом ночью. Это один из первых домов, где в сумерках зажигают свет. Гасят его обычно незадолго до полуночи. Но в ночь на третье декабря свет в окнах горел еще во втором часу ночи. Окна на первом этаже были освещены. А когда я заступил на дежурство, в них было темно - я заметил это, проходя мимо дома в половине первого. Свет вспыхнул примерно через полчаса. Я заволновался, потому что знал, что хозяин дома слаб здоровьем. Я решил, что он заболел, и подошел к парадной двери узнать, не нужна ли помощь. Дверь была заперта. Звонить я не стал. Пока я стоял у двери, свет погас. Дату я запомнил потому, что сделал пометку в блокноте - на случай, если у джентльмена случился приступ и позднее понадобится выяснить, когда это произошло.