Мэри Кубика - Моя малышка

– И тебе привет, Вуд, – бодро отзывается Генри. Представляю его сидящим на толчке со спущенными штанами. На коленях лежит журнал «Плейбой». – Не забудь поцеловать на прощание свою очаровательную женушку. Вылетаем завтра утром.

– Куда на этот раз? – спрашиваю я.

– Намечается дорожное шоу1, – отвечает Генри. – Едем в Денвер через Нью-Йорк.

Дорожное шоу – элемент практической подготовки компании-эмитента при выпуске ее ценных бумаг (облигации, акции и т. д.), серия встреч с потенциальными инвесторами и аналитиками в разных городах.

– Черт, – произношу я. Не буду врать, что удивлен. К этой поездке мы готовились уже давно. И все-таки время выбрали ужасно неудобное. Вот Хайди разозлится…

До дома добираюсь благополучно. Выхожу на станции Фуллертон и по лестнице спускаюсь с платформы на улицу. Прислонившись к металлической ограде возле лотков с газетами и журналами, сидит бездомный. Глаза у мужчины закрыты. Такое впечатление, что он крепко спит. Рядом стоит черный мусорный пакет, в котором, видимо, спрятано все его имущество. Бродяга ежится во сне. Еще бы, температура на улице всего десять градусов.

Моя первая мысль – как бы не споткнуться. Мужчина вытянул длинные тощие ноги в голубых пижамных штанах на весь тротуар. Пижама, судя по виду, больничная. Как и остальные прохожие, перешагиваю через его ноги, но вдруг что-то заставляет остановиться и обернуться. Смотрю на красные щеки и уши бродяги, обращаю внимание, что он спит, засунув руку в пакет, – видно, чтобы не украли. Достаю из заднего кармана кошелек и принимаюсь рыться внутри, старательно отгоняя звучащий в ушах голос Хайди. Кладу перед мужчиной десятку, надеясь, что тот проснется, пока ее не унесет ветром.

Вот повезет, если единственное доброе дело, до которого я снизошел за долгое время, останется незамеченным.

Когда прихожу домой, телевизор включен. Идет «Улица Сезам». Хайди положила ребенка на животик и объясняет Уиллоу, как часто это нужно делать. Видно, жена надеется, что мохнатые монстрики отвлекут девчонку. Руби терпеть не может, когда ее укладывают на живот. Лежит и дрыгает руками и ногами, точно рыбка, выброшенная на берег.

Зои стоит на кухне и смотрит на свой телефон, по-прежнему лежащий на столешнице. При моем появлении вздрагивает, будто пойманная за чем-то недозволенным. Медленно отходит, стараясь не шуметь. Дочка не хочет, чтобы Хайди узнала, что она крутилась возле телефона.

Жена приветствует меня фразой:

– Думала, придешь пораньше.

На меня даже не смотрит, все внимание поглотил ребенок. Хайди агукает тоненьким голоском, строит гримасы, меня же полностью игнорирует.

И вообще, сейчас всего семь часов.

– Можно тебя на минутку, Хайди? – интересуюсь я, вешая куртку на крючок у двери.

Рассеянно покосившись в мою сторону, Хайди берет младенца и передает девчонке. Та держит Руби так неловко, что, кажется, вот-вот уронит. Тут на экране появляется мамонт Снаффи. Уиллоу уставилась на него, точно завороженная. А Зои эту программу смотрела года в два…

Стараясь ступать как можно тише, Хайди следует за мной в спальню. Я же, наоборот, стараюсь топать погромче, будто хочу что-то этим продемонстрировать. Кошки разбегаются, боясь, что наступлю им на хвосты, и прячутся под кроватью. Переодеваюсь из рубашки в спортивную кофту, белую с бордовым – спортивная команда моего колледжа, «Вперед, Феникс!». Потом рассказываю жене про дорожное шоу. Говорю, что день-два проведу в Нью-Йорке, потом еще на несколько дней отправлюсь в Денвер. Выезжаю завтра с утра.

Ожидаю недовольства, вскинутого вверх указательного пальца, усталого закатывания глаз, уничижительных комментариев насчет Кэссиди Надсен, допроса, поедет ли с нами эта девица… Но тут Хайди преподносит мне сюрприз. Сначала молчит, потом просто пожимает плечами и произносит:

– Ладно, поняла.

Потом берет корзину с бельем и отправляется в подвал, в прачечную, чтобы постирать мне рубашки перед поездкой. Это настолько не в привычках Хайди, что мне бы насторожиться, но я слишком рад, что меня в кои-то веки не отчитывают за командировки, точно школьника.

Собираю вещи, потом разогреваю на ужин остатки пиццы. Хайди находит нужное количество мелочи и отправляется стирать. Зои у себя в комнате, делает домашнее задание по географии – во всяком случае, так она утверждает. Но вижу, что вместо учебы дочка сидит на кровати с желтой тетрадью на коленях. Той самой, куда записывает все свои сокровенные мысли. Например, что папа у нее полный олух, а мама с приветом. А может, дочка пишет не о нас, а об Остине. Интересно, есть в ее дневнике что-нибудь про Уиллоу? Откуда мне знать? Вдруг окажется, что Зои талантливая поэтесса, а мы и не в курсе? Сидит и заполняет страницы лимериками пополам с одами.

Таким образом, остаюсь с Уиллоу наедине в гостиной. Атмосфера сразу становится неловкой. Сидим в полном молчании, только ребенок издает обычные младенческие звуки – воркует, взвизгивает, сопит. Невольно смотрю на руки Уиллоу – не видно ли татуировки? Черно-желтой бабочки? Принимаюсь гадать – когда татуировки сводят, остаются ли шрамы? И как они выглядят – белые участки кожи, остатки рисунка?

Однако кисти рук у девчонки совершенно гладкие. Но сережки такие же, как на той фотографии в Твиттере. Любопытно… Убедившись, что Уиллоу в мою сторону не смотрит, захожу на свой аккаунт в «Твиттере». @ПропадаюБезТебя на мое сообщение не ответила. Зато у меня успело появиться восемь новых фолловеров. Испытываю глупую, совершенно неуместную гордость.

Впрочем, если это действительно аккаунт Уиллоу, как она может ответить? Ведь девчонка не имеет доступа к компьютеру. Или имеет? Она ведь притащилась к нам в дом не с пустыми руками. Уиллоу приволокла старый, почти бесформенный чемодан из потрескавшейся кожи и поставила в угол кабинета. Что, если внутри ноутбук или смартфон с вай-фай? Впрочем, ни разу не видел Уиллоу с гаджетами, да и никаких звонков из кабинета не доносилось.

Впрочем, у нее, кажется, вообще с техникой проблемы. Даже с телевизионным пультом еле управляется. Трудно поверить, что у нее может быть смартфон или компьютер. Хотя кто знает? Наши с Хайди телефоны защищены паролями, ими Уиллоу воспользоваться не может, даже тайком.

Девушка продолжает сидеть, уставившись в телевизор. Переключаю канал на новости. Как раз передают результаты бейсбольных матчей. Сегодня первый день чемпионата. Полагаю, в бейсболе Уиллоу не разбирается, да и не хочет разбираться, но на телевизор глядит все так же внимательно – лишь бы не пришлось со мной общаться. На диване расположилась настолько далеко, насколько возможно. Забилась в самый угол, хотя я сейчас за обеденным столом, футах в десяти от нее. Уиллоу потягивает из стакана воду. Замечаю, как рука дрожит. По воде пробегает рябь.