Мэри Кубика - Моя малышка

А потом автобус свернул на шоссе 61. Указатели показывали дорогу до озера Макконахи. Сколько песочных замков в свое время построила на берегу. Мама, бывало, просыпалась, видела, что денек будет погожий, сажала нас с Лили в машину, и мы ехали на озеро. Мама всегда забывала взять крем от солнца, и все мы сильно обгорали. Потом вечером считали друг у друга веснушки и сравнивали, у кого нос сильнее порозовел. Глядела в окно, а между тем автобус остановился на парковке Коноко, рядом с «Супер 8» и гостиницей «Комфорт» напротив кафе «У Вэнди». Мы с мамой туда ходили. Как же давно это было, будто в другой жизни! Вот аптека «Памида», а вот парковка для грузовиков. Оказалось, я все помню. Ничего не забыла. На пути в Форт-Коллинз автобус проезжал через Огаллалу. Да, это был мой родной городок. Я очутилась дома.

Когда автобус остановился, пассажиры высадились. Кто-то отправился в туалет, кто-то – перекусить. А мне отчаянно захотелось схватить чемодан и сбежать. Сердце забилось сильно-сильно, руки и ноги дрожали. Даже протолкалась мимо новых пассажиров, садившихся в автобус. Неловко держа чемодан перед собой и протискиваясь вперед по узкому проходу, только бормотала «извините» и «простите». Люди поглядывали на меня косо. А девушка с длинными темными волосами, которой я наступила на ногу в красивой туфле, язвительно пробормотала:

– Ну что вы, всегда пожалуйста.

Но я ни на кого не обращала внимания. Думала, что без проблем найду дорогу до нашего сборного домика. Хотя не уверена, что, когда мне было восемь, могла справиться с этой задачей. Впрочем, какая разница? Даже если бы в придорожную канаву легла, все равно почувствовала бы себя дома. Кожей ощущала – вот она, Огаллала, моя родина. Конечно, сразу же подумала про папу с мамой. В голове завертелась глупая мысль: вдруг мама сейчас здесь? На самом деле родители не погибли, просто вышло недоразумение. Дойду до нашего домика, а там все как раньше – и мама, и папа, и маленькая Лили. Никакая не Роз – Лили! И я ее единственная сестричка, а не какая-то там Калла. Стоит открыть нашу дверь с сеткой от насекомых и ступить на порог, как случится чудо. Мне снова будет восемь лет, и все станет как раньше. Мама, живая и здоровая, будет порхать по комнатам крошечного домика, снова заражая нас всех энергией и энтузиазмом. В доме все останется по-прежнему. Никакая новая семья, как я воображала, там не живет, и их маленькая дочка не спит в моей кровати. А про Джозефа я даже не слышала. Да-да, просто недоразумение вышло, повторяла я себе, спускаясь по высоким ступенькам автобуса. Не успела шагнуть на асфальт, как сразу обдало холодным ветром. В голове пронеслась мысль, что это плохой знак, но я только отмахнулась. С решительным видом рванула вперед, продолжая твердить себе то, что, как прекрасно понимала, было всего лишь фантазиями. Вышло недоразумение, и все. Мама с папой живы. Летела по улицам, точно на крыльях, и не оглядывалась. Вот только чемодан сильно мешал – при каждом шаге бил по ноге.

Дорогу все-таки нашла – ноги сами принесли куда надо. Не обращая внимания ни на чемодан, ни на холодный ветер, стрелой неслась по Проспектор-Драйв. Папа бы сказал – на автопилоте. Однажды спросила: наверное, трудно сидеть за рулем много часов подряд? Неужели папа совсем не устает? И папа ответил, что, когда устанет, ведет машину на автопилоте. Проходя мимо старых кирпичных зданий, которые помнила с детства, думала про маму. А вот и знакомые улицы, у которых нет названий, только номера – Первая, Вторая, Третья, Четвертая. Перед построенными по одному образцу и похожими, как близнецы, белыми домиками высажены деревья, листьев на которых в марте, конечно, не было. Над головой висели телефонные провода. Между тем деревьев и жилых домов становилось все больше. Маленький городок, прохожих на улицах которого почти не было, остался позади, я добралась до окраины. Вышла на Спрус-стрит и увидела знакомые сборные домики, широкие поля и рекламные щиты. Мимо по трассе на бешеной скорости проносились машины. Помнила – если стоять рядом с дорогой, даже волосы над головой взлетают.

К тому времени как добежала до Кэньон-Драйв, ноги горели от напряжения. Пальцы онемели, из носа текло. Чемодан всю дорогу так терся о ногу, что, наверное, остались ссадины.

Домик оказался гораздо меньше, чем я помнила. И обшивка была вовсе не белоснежной, а скорее грязно-желтоватой. Крыльцо, в детстве казавшееся огромным, состояло всего из четырех низеньких, покосившихся ступенек. Бежевые алюминиевые перила стояли сломанные, не хватало почти половины перекладин. Перед домом заметила баскетбольное кольцо, которого у нас не было. Во дворе был припаркован красный хетчбэк «хонда». Раньше на этом месте стоял наш «блуберд».

Застыв на противоположной стороне Кэньон-Драйв, стояла и смотрела на дом, который раньше был моим. Набиралась храбрости, чтобы подняться на крыльцо и повернуть дверную ручку. С одной стороны, понимала, что мама меня там не ждет, а с другой – от всей души надеялась ее там встретить. Что, если?.. Вдруг в голове пронеслась мысль: не осмелюсь постучаться в дверь – не узнаю, живы родители или нет. Хотя, может, это и к лучшему. Если откроют чужие люди, папа с мамой для меня будто бы погибнут еще раз.

А может быть, нам с Лили нарочно сказали, что родители разбились на машине, чтобы нас похитить? Я тогда была маленькая и глупая, всего восемь лет – вешай на уши любую лапшу. Джозеф ведь мне постоянно врал. А бедная мама искала меня все эти годы. Представила объявление о своей пропаже, с черно-белым фотороботом. Художник нарисовал, как, по его мнению, я должна выглядеть в шестнадцать лет. «Если вы что-то знаете о Клэр, пожалуйста, позвоните по телефону 1-800. В последний раз девочку видели дома, на Кэньон-Драйв, в городе Огаллала, штат Небраска. Волосы светлые, глаза голубые. Под подбородком маленький шрам, между двумя передними зубами щель. Была одета…»

Во что же я была одета, когда приехала мисс Эмбер Адлер и сказала, что родители погибли? Кажется, в голубую футболку, на которой был нарисован тюбик с ярко-красной помадой и следы от поцелуев, между которыми было написано «Чмок-чмок». А может, на мне было платьице, или топик в горошек, или…

Вдруг дверь домика резко распахивается, и тишину нарушают сердитые детские голоса. А потом раздается голос матери – не моей, конечно. Их матери. Звучит он раздраженно и устало. Женщина велит детям заткнуть наконец рты.

Вот они выходят на крыльцо, все трое. Хотя нет, четверо. На руках у женщины еще младенец. Ребята вприпрыжку сбежали вниз по ступенькам, точно разыгравшиеся котята. Двое толкались локтями и обзывали друг друга то дураками, то какашками. Оба мальчика одеты в джинсы, кеды, куртки и меховые шапки-ушанки. Ребенок на руках у матери завернут в розовое одеяльце. Значит, девочка. Должно быть, давно мечтала о дочке, подумала я. Между тем женщина свободной рукой подталкивала сыновей в спины. Сказала, чтобы поторапливались и скорее садились в машину, а то они куда-то не успеют. Тут один из мальчишек развернулся и заревел на всю улицу.