Алексей Мысловский - Операция «Анастасия»

Как выяснилось, вскоре после отъезда оперативной группы, когда Аркадий Аркадьевич был всецело озабочен совершенно иными проблемами, с их подмосковной дачи была самым бесцеремонным образом дерзко похищена удерживаемая в качестве заложницы маленькая дочь Дубровиной! И произошло это буквально среди бела дня, по вопиющей халатности оперативных сотрудников. Попросту говоря, похититель, заявившись туда под видом хмельного забулдыги, невесть каким образом ухитрился мертвецки напоить орлов-оперативников, сам при этом оставшись трезвым. А остальное было уже, как говорится, делом техники. Стоит ли упоминать, какое невероятное потрясение испытал Аркадий Аркадьевич, когда поспешно проведенная дактилоскопическая экспертиза неопровержимо засвидетельствовала, что на злосчастной даче были обнаружены отпечатки пальцев… покойного Катаргина!

Это могло бы показаться невероятным, но это был факт. Благодаря удачной инсценировке своего убийства, которой полковник Сошников не столько поверил, сколько захотел поверить, подлец Катаргин благополучно ускользнул из поля зрения бдительных органов и, затаившись, весьма удачно выбрал момент, чтобы вмешаться и разрушить все их планы. Поистине это был блестящий профессионал.

Аркадий Аркадьевич, сам того не желая, проникся к нему невольным уважением.

Необходимо было срочно объявить повсеместный розыск этого хвата. Вытрясти из Дубровиной — состоял ли он с нею в сговоре. Усилить контроль на границах. И возможно, связаться с Интерполом…

Но отдать подобные распоряжения без санкции вышестоящего начальства Аркадий Аркадьевич попросту не имел права, а внезапная смерть старика связала ему руки. Таким образом, бесценное время было непоправимо упущено, и реальные шансы поймать Катаргина катастрофически таяли с каждым часом…

Сомневаться не приходилось только в одном: кто бы ни возглавил отдел после смерти старика — вина за провал операции будет неизбежно возложена на «стрелочника», каковым как ни крути, явится полковник Сошников. И узнав о вызове в державный кабинет, Аркадий Аркадьевич уже внутренне приготовился к самому худшему.

— Я внимательно изучил ваш отчет по этому делу, — многозначительно произнес новый начальник, — и обнаружил, что ваши действия были, с профессиональной точки зрения, абсолютно…

От волнения у Аркадия Аркадьевича неожиданно перехватило дыхание и мучительно защемило сердце. Но спустя миг он уже с облегчением вздохнул, не в силах поверить собственным ушам.

— …правильными! Да, уважаемый коллега. Вы действительно сделали все возможное… — однозначно подчеркнул новый хозяин державного кабинета. И невозмутимо пожав плечами добавил: — Ну, а в том, что из этого вышло, я лично склонен усматривать, так сказать, неисповедимую волю случая… Кстати, не исключено, что это и к лучшему…

Аркадий Аркадьевич недоуменно вскинул брови.

— Я не оговорился, — подтвердил Павел Андреевич. — Более того: мне решительно непонятно, ради чего необходимо было все это затевать?! Держать в постоянном напряжении такое множество людей. Проворачивать такую гигантскую работу… Ведь это, если разобраться, просто мартышкин труд! Бессмысленное разбазаривание драгоценных сил и средств. Руководящий идиотизм, так сказать… — Но тотчас деликатно поправил себя: — Впрочем, к вам, дорогой коллега, мои критические замечания не относятся.

— Простите, — осторожно заметил Аркадий Аркадьевич, — вы не могли бы пояснить?

— Охотно! — оживился новый начальник. — Изучив дело, я окончательно убедился, что упомянутую проблему можно было уладить значительно проще и быстрее! Да-да, и не затевать всю эту никчемную детективную историю… Давайте представим следующее, — продолжал он, — а именно, что мы доподлинно знаем, какого рода информацию срочно желают получить там. — Последовал презрительный жест пальцем в небо. — Своеобразную информацию, это верно. Или попросту говоря — компромат! Так в чем же проблема? Не проще ли, чем затевать всю эту волынку, без промедления воспользоваться нашими архивами?! Ведь там, смею вас уверить как специалист, находится самая любопытная информация на этих заинтересованных товарищей. Полная и всесторонняя…

— Но… — неуверенно возразил Аркадий Аркадьевич.

— Даже если допустить, что материалы наших архивов страдают некоторыми пробелами, — решительно перебил его новый начальник, — разве мы не в состоянии заполнить эти белые пятна?! Немного вдохновения и таланта, друг мой, и дело в шляпе! Уверяю вас: подлинный профессионал способен творить чудеса даже в таком щекотливом деле, как откровенное очковтирательство… Само собой, следует позаботиться о том, чтобы вся необходимая работа была проделана крайне тщательно и… Поскольку, как следует из вашего отчета, доступа к женевскому сейфу Славинского, слава Бога, нет ни у кого, — надежно перекрыть возможную утечку информации отсюда из страны. Полагаю, мы с вами поняли друг друга, дорогой коллега?

— Разумеется… — уважительно кивнул Аркадий Аркадьевич.

— Вот и прекрасно! — с облегчением заключил новый начальник. — В таком случае, товарищ полковник, — уже официально, но как-то не по-начальственному вежливо, распорядился он, — прошу вас срочно организовать всю необходимую работу и, по возможности, скорее закрыть это ненужное дело…

— Мы с вами, знаете ли, просто не имеем права распыляться на подобного рода чепуху. Да-да, коллега, — с дружелюбной улыбкой заметил новый хозяин державного кабинета. — Нас ждут великие дела! И надеюсь, что вместе мы с ними благополучно справимся…

Полковник Сошников с легким сердцем поднялся.

— Кстати, — неожиданно задержал его Павел Андреевич. — Прошу прощения за бестактность. Но я, так сказать, краем уха слышал, что вас можно поздравить с литературным успехом?

— Да… — смущенно кивнул Аркадий Аркадьевич, почему-то не испытывая ни малейшего неудобства от того, что его сокровенная тайна раскрыта. — На днях действительно вышла книжка…

— Поздравляю, коллега! — протянул руку новый начальник. — От всей души… — И с виноватой улыбкой пояснил: — Я ведь, знаете ли, тоже в свободное время сочинительствую… И вообще: почему бы вам как-нибудь не заглянуть ко мне домой? Посидим, побеседуем… А заодно познакомимся семьями?

— С удовольствием, — ответил польщенный Аркадий Аркадьевич. И спохватившись, раскрыл свою кожаную папку. — У меня тут при себе сигнальный экземпляр… Если позволите, то я хотел бы…

— Помилуйте! — не без удовольствия деликатно возразил Павел Андреевич. — Ведь он у вас, пожалуй, единственный? Впрочем, если вы настаиваете… — И, протягивая паркеровскую авторучку, с улыбкой заметил: — Но тогда уж непременно с дарственной надписью…