Алексей Мысловский - Операция «Анастасия»

Аркадий Аркадьевич устало кивнул, точно и он в этом тоже не сомневался.

— Около шестнадцати часов я ей, как и было оговорено, позвонил, но дома ее не оказалось… — многозначительно подчеркнул психолог.

Полковник Сошников вопросительно покосился на развалившегося в сторонке третьего участника оперативного совещания, которое проводилось, по обыкновению, в его рабочем кабинете. Разумеется, это был не кто иной, как незаменимый Лагутин, командир специальной группы, занятой в числе прочих этим нелегким делом. Умаявшийся за день и пренебрежительно равнодушный ко всему, он бесцельно ковырял прокуренным ногтем отщепленный краешек письменного стола.

— За квартиру ходила платить, — неохотно пояснил он. — В Сбербанк… — О дальнейших похождениях подозреваемой он предусмотрительно умолчал.

— Тогда я заявился к ней без звонка примерно в половине седьмого вечера, — вернулся к своему докладу психолог. — И сразу заметил, что в ее поведении неожиданно наметилась резкая перемена. Налицо были повышенная эмоциональность и раздражительность. Скрытое недоверие и полная невосприимчивость к любым разумным доводам… Такое впечатление, что за это время кто-то целенаправленно настроил ее против меня!

— Но это совершенно исключено, — задумчиво произнес Аркадий Аркадьевич.

— Между прочим, — после выразительной паузы заметил специалист по психообработке, — я застал ее за укладыванием чемоданов!

— Что это значит, Лагутин? — угрожающе напрягся полковник Сошников. — Я же приказал не ослаблять наружного наблюдения?!

— А мы и не ослабляли, — невозмутимо пожал плечами капитан.

— В таком случае, куда же она собралась? — не унимался Аркадий Аркадьевич.

— Да в Питер, к тетке… — устало вздохнул Лагутин. — Есть у нее там дальняя родственница. Мы проверяли… — И как бы предваряя следующий неизбежный вопрос: «почему?», пожав плесами с саркастической усмешкой ответил: — Не иначе дурь в голову стукнула…

— А деньги у нее откуда? — холодно спросил полковник Сошников.

— Из ломбарда…

— Вот оно что, — понимающе кивнул психолог. — А я-то думал: почему она так долго за квартиру платила?..

— Что же нам, черт побери, предпринять? — после напряженной паузы, как бы размышляя вслух, произнес Аркадий Аркадьевич.

— А у нас разве выбор есть? — язвительно усмехнулся угрюмый Лагутин. — Колоть ее надо, и точка!

Выбора у Сошникова действительно не было — полковник это великолепно понимал. Со дня на день старик должен был вызвать его к себе с очередным докладом. А на руках у Аркадия Аркадьевича по-прежнему не было этого злосчастного шифра…

— Вот что Лагутин, — сокрушенно вздохнув, неохотно начал он. — Придется задействовать запасной вариант… Хотя, видит Бог, я этого не хотел, — точно в оправдание себе заметил Аркадий Аркадьевич. — Завтра возьми ребят и… Смотайтесь на дачу к этой, как ее, Грушницкой…

— Крушельницкой, — поправил Лагутин.

— В общем, организуйте там все… И пожалуйста, без лишнего шума…

— Разрешите идти? — с облегчением спросил, вставая, Лагутин.

— Идите… — рассеяно кивнул полковник Сошников и неожиданно добавил вдогонку: — Да, Лагутин!.. Вот еще что… Вы уж там как-нибудь поаккуратнее… Помните, что это все-таки ребенок…

— Напрасно вы так, товарищ полковник, — с обидой покосился на него Лагутин. — Мы же вроде, не звери какие… Тоже соображаем.

И выразительно громыхнув дверью, тотчас вышел.

За окнами, в кипящей полуночной тьме, бушевала долгожданная гроза. Оконные стекла зыбко дрожали под секущими плетями. Поминутно взрывались ослепительные зарницы.

— Ну, и льет, — невольно поежился психолог. — Просто всемирный потоп какой-то, а не гроза!

Аркадий Аркадьевич отрешенно кивнул.

— А вы, товарищ Зенин, все-таки попробуйте завтра еще раз ее уговорить, — вздохнул полковник Сошников. — Может быть, получится?

— Не уверен, но попытаюсь, — согласно кивнул моложавый подтянутый спец. И уже поднявшись, озабоченно заметил: — Вам бы, товарищ полковник, не мешало отдохнуть… Ведь уже, в некотором роде, четверть первого ночи…

— Да-да… Конечно, — машинально кивнул Аркадий Аркадьевич и отрешенно погрузился в свои невеселые мысли.

Настя выбралась на дачу только во второй половине дня. После вчерашнего импульсивного срыва она несколько успокоилась и, устроившись в уголке вагона пригородной электрички, принялась всесторонне обдумывать свое положение.

Прежде всего, у Насти появились деньги — много денег! Что само по себе служило определенной гарантией успеха ее скоропалительных планов. Накануне вечером Насте благополучно удалось сбыть с рук, и не просто сбыть, но получить за него по меньшей мере двойную цену! Причем, большую часть этой суммы ей предложено было взять в валюте… А помог ей опять-таки неожиданно счастливый случай.

Когда Настя в лихорадочном волнении примчалась в ломбард, где не оказалось даже элементарной очереди, и протянула браслет в окошечко оценщика, к ней незаметно подошел какой-то мужчина в белом и сделал вид, что внимательно изучает вывешенные рядом объявления.

Получив назад свою вещь, за которую ей посулили относительно сносную цену, Настя уже собиралась отойти к другому окошечку, чтобы оформить заклад. Но тут возле самого ее уха негромко прозвучал обволакивающе приятный, слегка насмешливый мужской голос:

— О, какая милая вещичка! Моя жена была бы от нее просто в восторге… Если вам так не терпится с ней расстаться, я мог бы предложить куда более выгодные условия…

Это был средних лет холеный блондин, очевидно, представитель преуспевающего класса новых русских, в модном летнем костюме и зеркальных солнцезащитных очках с тончайшей золотой оправой, чрезвычайно импозантный и самоуверенный. Ослепив Настю полной невыразимого обаяния рекламной улыбкой, он мягко взял ее под руку и, покосившись по сторонам, напрямую заявил:

— Колебания излишни, милая барышня… Уверяю вас — соглашайтесь!

И Настя, не раздумывая, согласилась.

Через несколько минут, тщательно пересчитав аляповатые российские кредитки и слегка зеленоватые банкноты с портретами президентов, она упрятала их в сумочку и, окрыленная, выпорхнула на улицу…

В тот же вечер, вернувшись домой, Настя так же успешно и незамедлительно утрясла все намеченные телефонные переговоры и, сняв с антресолей старый мамин чемодан, поспешно принялась укладывать вещи. За этим занятием ее вскоре и застал неожиданно нагрянувший Валерий Михайлович.

Разговора, как и следовало ожидать, не получилось. Благодаря анонимному письму, которое ей, вне всякого сомнения не померещилось, Настя внезапно решила не доверяться никому, полагаясь исключительно на собственные силы. Отныне девушку не интересовало: кто ей враг, а кто друг. Единственным ее желанием было — по возможности избавиться от всех и как можно скорее уехать.