Алла Холод - Человек без дождя

– Не сегодня, – ответила Дина, – сегодня мне нужно о многом подумать, нужно написать несколько писем и получить ответы. И вообще… Сегодня мы с тобой устроим себе небольшой праздник. Торжественный ужин, так сказать. А завтра я уйду.

– Хорошо, – кивнул я, думая о том, что нам предстоит еще целый день. Огромный, восхитительный день, ослепительно яркий день перед тем, как снова наступят серые, тягостные сумерки.

Мы дали друг другу обещание, что не будем обсуждать трагические события, которые свели нас, не будем заглядывать в будущее и говорить о нем. Некоторое время Дина просидела за компьютером, писала какие-то письма, за это время я сбегал в магазин и накупил для последнего ужина все по списку, который она составила. Днем мы пересматривали ришаровские комедии, потом вместе готовили еду. За ужином мы оба постарались обойтись без тостов и без обещаний когда-нибудь встретиться снова. У меня комок застрял в горле, и я в любом случае ничего важного сказать бы не смог. Но мне казалось, что и Дина испытывает примерно то же самое. После полуночи, когда мы разошлись по своим комнатам, я завалился на кушетку, уткнулся в подушку и уже был на грани того, чтобы дать волю своим чувствам, но в этот самый момент дверь моей комнаты приоткрылась. Дина вошла, не говоря ни слова, так же молча скользнула на мое тесное ложе и прижалась ко мне всем телом. Лицо ее было мокрым от слез.

– Ну вот, – прошептал я, гладя ее по лицу, – а говорила, что ты урод…

На следующий день я проснулся в ее комнате, все-таки там было просторнее. Ее уже не было. Слава богу, у нее хватило милосердия уйти не прощаясь. В окно уныло барабанил затяжной дождь, предвестник скорой осени.

В протоколе допроса Андрея Валентиновича Уварова был указан адрес его тогдашней регистрации: улица Артамонова, дом 26, квартира 16. Квартиру парень снимал у Антонины Алексеевны Иващенко, собственницы жилья, проживающей в том же 26-м доме, только в квартире 44. Костя Дьяков хорошо знал город, долго искать нужный дом ему не пришлось. Унылая хрущевка в депрессивном районе. Костя нашел нужный подъезд, дважды нажал на четверку в домофоне, и через мгновение ему ответили не то мужским, не то женским дребезжащим голосом. Он представился, и дверь немедленно открыли.

– Что это от нас полиции потребовалось? – с порога пробормотала женщина, одетая не по сезону – в теплый шарф и махровый халат. – Заходите, если простуды не боитесь, у меня вирус.

Костя еще раз поздоровался, вытер ноги о половичок, на который указала хозяйка, и прошел следом за ней в узкую тесную кухоньку, по которой распространялся аромат только что испеченного пирога.

– Яблочный пирог, – сказала хозяйка, и было непонятно, приглашает она его испробовать или просто констатирует факт его наличия.

Костя уточнять не стал, сглотнул слюну и плюхнулся на шаткий стульчик.

– Вы Антонина Алексеевна, правильно?

Женщина утвердительно кивнула.

– Тогда у меня к вам несколько вопросов, – сказал Костя.

– Так я не поняла, вы пирог будете или как? – поинтересовалась хозяйка.

– Если вас это не затруднит, – сказал Костя, улыбнувшись своей самой обворожительной улыбкой, которую всегда держал наготове для ценных свидетелей.

Женщина, которой на вид было ближе к шестидесяти, без всякой суеты, будто давно ждала гостя, разлила по чашкам уже согретый чай и поставила перед оперативником тарелку с куском шарлотки.

– Антонина Алексеевна, вы помните парня, который жил у вас на квартире в 2009 году? – начал Костя, предварительно похвалив хороший домашний пирог и отхлебнув чаю.

– Андрюшу? Помню, конечно, отчего же мне его не помнить, – охотно отозвалась женщина, – нормальный был жилец, никто на него не жаловался, деньги платил вовремя.

– А что вы можете про него рассказать? Какой он по характеру был, чем занимался, с кем общался, не знаете?

Женщина неуверенно пожала плечами, пожевала шарлотку, не спеша отхлебнула чайку.

– Та квартира в другом подъезде, в первом, – пояснила она, – она мне досталась от брата покойного. Если бы мы в одном подъезде жили, я бы, конечно, больше знала о его жизни, а так виделись мы нечасто.

– Как нечасто? Раз в месяц, когда деньги приносил?

– Да нет, что вы! – замахала рукой женщина. – Чаще, конечно. Андрюша вообще-то парень отзывчивый, вежливый, если его что попросишь, он всегда сделает. Я одна живу, без мужа, он у меня умер еще в девяносто восьмом, скоропостижно.

– Сочувствую, – мягко проговорил Костя, стараясь, чтобы теткина разговорчивость не свернула в другое русло.

– Андрей этот с машиной был, так что я иногда обращалась к нему по мелочи, он всегда помогал, хороший парень.

– Приходил к нему кто-то, не знаете?

– Так объясняю же, в разных подъездах мы жили, – виновато промолвила женщина, – но соседки мне про него рассказывали. Никаких пьянок-гулянок, ничего такого.

– И ничего больше про него не помните? Куда он потом съехал, не знаете?

– Чего не знаю, того не знаю, – сказала Антонина Алексеевна, – он уехал куда-то в командировку, а потом вроде туда и насовсем переехал. Я так поняла. А Андрюшны вещи потом его девушка забрала, она мне и последнюю квартплату оставляла. А с самим Андрюшей я даже и не попрощалась. Как он тогда в командировку уехал, так и все. А подружка его тот месяц дожила, расплатилась и тоже съехала.

– Так он с девушкой жил? – обрадовался Костя. – Про нее ничего не вспомните? Может, фамилию ее знаете?

– Да на что она мне? – хмыкнула тетка. – Девушка да и девушка, мне какая разница. Когда жилец с девушкой – то хорошо, значит, гулянки устраивать не будет. А фамилия ее мне ни к чему, да и жил он недолго, месяцев восемь всего. Может, если бы подольше пожил, мы бы получше познакомились.

Костя сделал над собой усилие, чтобы скрыть разочарование: столько времени потратил на пустую болтовню, и ноль на выходе.

– Значит, ничего особенного про девушку не вспомните?

– Красивая была девушка, даже очень, – припомнила женщина, – да и Андрей тоже видный парень, девчонкам такие нравятся, но она – так просто загляденье.

Ценное сведение, ничего не скажешь. Костя убедил женщину, что ничего плохого ее бывший квартирант не натворил, и спешно ретировался.

О том, чтобы с таким результатом показаться на глаза Поповкину, не могло быть и речи. По дороге к себе в отделение Костя стал себя поторапливать. Не ровен час, следователь спросит, как, мол, успехи, а успехов-то ноль. Андрей Уваров почему-то никак не хотел давать себя найти. В оперативных сводках он больше никогда не упоминался, нигде не был зарегистрирован. Уехал? Антонина Алексеевна ведь так и сказала – по-ехал, мол, в командировку, да и остался где-то там. Только где? Ищи теперь ветра в поле. В городе Ефремове Липецкой области, по месту рождения, родственников у него нет, это сразу проверили. Была одна мать, да и та умерла, не оставив сыну даже жилплощади. Что он здесь делал, куда потом подался? В какое-то мгновение Костю что-то насторожило, какая-то вспышка в сознании, мыслишка какая-то шаловливая пробежала и – фьють! – махнула хвостиком… да ладно. Не такая уж и юркая мыслишка оказалась, убежала недалеко. Просто люди, неведомо откуда берущиеся… непонятно куда пропадающие – вся эта музыка отдает какими-то шпионскими штуками. Вот, правильно. А связь с кем ему вообще-то поручено найти? Пистолетом лейтенанта Колбешкина, предположительно, воспользовался Алексей Трепачев. Вопрос состоит в том, чтобы проследить путь от бывшего владельца оружия Сергея Якушева до следующего промежуточного владельца Андрея Уварова и далее куда? В руки бывшего чекиста Алексея Трепачева, куда же еще? Не был ли этот странный парень Уваров, живший с очень красивой девушкой, осведомителем, агентом или как у них там это называется? Если так, то это путь верный, но, идя по нему, хрен кого найдешь. Чтобы смежники свою агентуру раскрыли? Даже и ради покушения на важного человека – да ни за что! Нечего и мечтать.