Анатолий Степанов - Без гнева и пристрастия

За шестнадцать часов до этого аккуратно и с негромкой мелодичностью зазвенел мобильный телефон. Проснувшись, Сырцов очумело глянул на светящийся циферблат наручных часов. Циферблат не светился, потому что было яркое утро. Или день? Нет, все-таки пока еще утро: стрелки показывали ровно десять. Телефон звонил и звонил. Сырцов врастяжку зевнул и наконец окончательно проснулся.

Звонил телефон, который он отобрал у блатарей и для удобства непредвиденных переговоров оставил себе. Он не знал номера этого телефона, но кто-то знал и звонил по нему. Отвечать или не отвечать? Стоило поговорить: может, голос в трубке что-нибудь даст.

— Вас слушают, — сказал он приятным женским голосом.

— Дамочка, а вас не Жоркой ли зовут? — нахально откликнулась трубка.

— Дед! — восхитился Сырцов.

— Я тебе дам Деда! — пригрозил отставной полковник Смирнов. — Какой я тебе Дед? Ты, как я понимаю, дрых без задних ног. Пора к станку, маэстро сыска.

— Александр Иванович, как вы узнали номер этого телефона? — перебил Сырцов. — Я его и сам не знаю!

— А я знаю. Это твой телефон, дурачок.

— То есть? — остолбенел Сырцов.

— Пошевелил бы малость мозгами и сам догадался. Ты его у уголовников отобрал? Они мобильников боятся — могут засечь. У них только переговорники на короткие расстояния. Следовательно, мобильный телефон у них по случаю. А по какому случаю? Да по единственному — когда тебя брали…

— Не надо об этом вспоминать! — взмолился Сырцов.

— Я-то не буду. Зато ты будешь постоянно это делать. Ну да ладно. Так вот, решил я позвонить при раскладе пятьдесят на пятьдесят. И угадал.

— Все гениальное — просто, — грустно признал Сырцов. — Раз такая срочность, значит, что-то произошло непредвиденное?

— Ты, насколько я понимаю, собирался начать с Аркадия Колтунова. Не придется тебе с него начинать. Его застрелили.

— Как?

— Из пистолета. Рядом с домом. Но весьма необыкновенным образом. Ты сидишь?

— Я лежу.

— Значит, не упадешь. В твоей «девятке», Жора, и из твоего «баярда».

— Уже серьезно, Александр Иванович. Не блатарская показуха, а наглый вызов. Они нас не боятся.

— Они показывают нам, что не боятся, — поправил его Смирнов. — Это несколько другое. Но вызов, это точно. Мысли есть?

— Со временем будут.

— Ну тогда будь здоров.

В трубке забибикало. Дед отключился.

Сырцов совсем уже сознательно глянул на часы. Выходит, проспал он ровно тринадцать часов. В этой роскошной кровати.

А в роскошную кровать на загородной вилле поп-звезды он попал вчера потому, что вышеупомянутую поп-звезду взял за пищик. А взял за пищик поп-звезду потому, что Дед велел отрубиться от всех его, Сырцова, любимых московских точек. И от собственной квартиры в том числе.

С матерью-игуменьей попсового монастыря, Анной, связывали его разнообразные отношения. И перепихнулись пару раз, и кусали друг друга неоднократно, и всерьез угрожали по очереди — она ему, он ей, — и обыгрывали друг друга в сложных жизненных ситуациях. Приятельство, так сказать, при котором невозможно отказать незадачливому сыщику в крыше над головой. Не отказала, а даже апартаменты отвела в особом крыле.

При апартаменте, как положено, чудо-ванная комната. Сырцов восхищенно крякнул, увидев все то, что разложено и развешано в этом пункте обмыва. Все для мужичка: бритвенный прибор «жилет», одеколон, дезодорант, шорты, маечка и даже нераспечатанный пакет с исподним. Постаралась хозяйка.

Сырцов побрился и ступил в трехметровую ванну. Валяться в ней он не собирался: теплая водичка расслабляет и соображение отключается. Он встал под атакующий душик.

Острые струи больно щипали полупроснувшееся тело, щипали и долбили: не спи, не ленись, думай, думай! Для начала не подумал — вспомнил. Вспомнил и скрипнул зубами. Дед тогда сказал, чтобы он приглядывал за Аркадием Колтуновым. Он и приглядывал. Но больно лакомый кусок сыра ему подложили. Что кусок этот — в мышеловке, он понял слишком поздно. Ненужный азарт — прямая дорога к непрофессионализму. Но уж больно соблазнительно: Аркадий Колтунов в сопровождении трех охранных амбалов, судя по многочисленным заграничным фенькам, для спортивного отдыха отправлялся в длительную загородную поездку. В хвост ему, в хвост! Вот тебе и хвост. Где-то на восьмидесятых километрах вдруг — прокол. Хоть тогда бы трёхнуться: не гвоздевая ли полоса ему положена? Нет, без опаски, как лох, выбрался из «девятки» посмотреть что и как. И схлопотал по кочану.

Спокойнее, Сырцов, спокойнее. Что еще помнится, кроме желто-оранжевого пламени, рвущегося вверх и в стороны, как знамя на ветру? Когда, в полусознании, стал готовиться к тому, чтобы не умереть? Обрыв. Над обрывом его перетаскивают из автомобиля в автомобиль. Потом опять непродолжительная отключка после удара. Вновь голоса. Какие голоса, о чем говорили? Стоп! Вдруг выкатился из русской народной сказки колобок. Колобок — так шантрапа обращалась к главному. Раз так можно к главному обращаться, значит, не дразнилка это, не насмешливое прозвище, а кличка, кликуха. Один из тех, кто его в автомобиль понес — Белек. Но Белек не в счет. Шелупонь. Но куда же катится Колобок?

Сырцов промокнулся полотенцем, оделся и вернулся в спальню. Должен быть на месте новоиспеченный майор Игорек Нефедов — только что закончилась рутинная муровская разнарядка.

— Майор Нефедов, — грозно представилась трубка.

— Здравствуй, Игорек, — как можно ласковее поприветствовал майора капитан запаса. — Ты один?

— Привет, Георгий Петрович. А я один, совсем один в своем здоровом коллективе.

— Я Георгием Петровичем для тебя быть никак не могу. Ты — майор, а я капитан на запасных путях. Жора, Игорек, Жора.

— Все знаешь, Жора? — сочувственно спросил Игорь.

— В общих чертах.

— В любом случае тебе придется давать показания.

— Придется. Со временем. А ты сейчас чем заниматься собираешься?

— Тебя ловить.

— Поймаешь, если на мои вопросы ответишь.

— Естественно. Какая информация тебе нужна?

— Расшифруй кликуху «Колобок».

— Колобок, — протяжно произнес Нефедов и продолжал монотонно: — Колобок. Он же Петр Рябов, он же Владимир Готов, он же, по слухам, Дмитрий Востряков. Рост метр семьдесят, вес восемьдесят, лицо круглое. Глаза серые, нос короткий. Приподнятый. Курносый, значит. Особые приметы — родинка-бородавка светло-коричневого цвета под левым глазом. Подготовлен, опасен. На свободу с чистой совестью вышел полтора года назад. Нынче уже год, как разыскивается за участие в вооруженном ограблении одного из частных банков с жертвами. А ты что — его не знал?

— Видимо, распушился уже без меня. Его контакты, Игорек, московские, лагерные, с кем делово был связан, с кем по корешам.