Анатолий Степанов - Без гнева и пристрастия

— Я постарался определить расклад сил в предстоящей предвыборной гонке, — солидно заговорил Спиридонов. — И в первую очередь обратил внимание на новые, внезапно образовавшиеся партии. Партия власти, коммуняки, правые — не в счет, они скользят по-накатанному. Из всех новообразований, с моей точки зрения, наибольший интерес представляют «Патриот» и «Молодая Россия».

— Какое же это новообразование — «Патриот»? — возмутился Кузьминский. — Им в обед сто лет!

— Со времени их раскола, Витя, — как маленькому, объяснил Спиридонов. — Когда методом простого деления из одной партии возникли две, за короткий промежуток времени «Патриот» сильно полевел, а младороссы заметно поправели. Но, главное, обе партии из-за этого некрасивого раскола обрели хоть и скандальную, но известность. И пока они на пике популярности, им надо бороться за электорат, то есть друг с другом. Для такой борьбы необходимы большие деньги.

— Подождем и понаблюдаем, кто из них богаче. Так, папа Алик? — нетерпеливо и насмешливо полюбопытствовал Кузьминский.

— Не совсем так, сынок Витя. Я считаю, что контроль за деятельностью этих двух партий, за их финансовыми потоками перспективное, а потому и крайне необходимое дело.

— Внедрение, — все понял Смирнов. — Что ж, и это принимаем.

Распахнулась дверь дачи и на террасу вышла Ксения, сообщившая:

— Там ваш Барклай де Толли прибыл. Пойду встречу.

— Подслушивала, мерзавка! — ахнул Смирнов.

— А вы как думали? — презрительно вопросила она и удалилась.

Замолкли, ожидая полковника Махова, и дождались: через открытый проем террасы было хорошо видно, как по дорожке от калитки шли под руку ослепительно элегантный, зрелый красавец и восхитительная в своей непосредственности девушка.

— Прошу любить и жаловать. Полковник Махов! — торжественно возвестила Ксения.

— Я с тобой еще поговорю, Ксюшка, — пригрозил Смирнов.

— А как же без этого! — откликнулась девушка.

— Рад всех приветствовать, — вальяжно поздоровался полковник.

— Еще бы не рад! — взялся за свое Кузьминский. — Лицезрей нас всех и радуйся, радуйся, радуйся!

— Здравствуй. И присаживайся, — за всех поздоровался и проявил гостеприимство к молодому полковнику полковник отставной. Проследил, как устроился на плетеном диване между Романом и Виктором Махов и продолжил: — Как там дела с покушением на Георгия?

— С покушением все в порядке, — слегка пошутил Махов. — А с Георгием сложнее. Возникли трудности с его пистолетом. Кольт, из которого он застрелил Олега Пая, нигде не зарегистрирован. Пришлось, попирая законность, отмывать и кольт, и Сырцова.

— Ты не отмывал. Ты отмывался, — злобно возразил Сырцов давнему своему сослуживцу и дружку, с которым они вечно цапались. — Кольт этот ты контрабандой привез из Америки и подарил Деду. Ты выручил не меня, а себя. Ничего этого могло и не быть, если бы ты, бюрократ, возвратил мой «баярд».

— «Баярд» — вещдок.

— Не вещдок, а мое официальное оружие!

— Милые бранятся, только чешутся, — развел петухов Дед. — Нашли четвертую пулю?

— Нашли, — без энтузиазма подтвердил Махов. — Пуля от спецназовской снайперской винтовки обнаружена в стволе дерева, растущего у подъезда.

— Откуда произведен выстрел, вычислили?

— Начерно. Стреляли от забора законсервированной стройки.

— Сверху?

— По прямой. Скорее всего, из машины.

— Значит, можно продолжать дело о попытке совершения убийства?

— Ничего не значит, — хмуро возразил Махов. — Поди докажи, что эта пуля была выпущена в этот вечер. Дело закрыто.

— Жаль, — искренне огорчился Смирнов. — А я малость надеялся, что моя родная милиция еще пошурует назло врагам, на радость папе с мамой.

— Папа с мамой — это ты с Лидией Сергеевной? — поинтересовался Кузьминский.

Георгий Сырцов поднялся с кресла-качалки. Мрачен был. Недоволен собой, недоволен Дедом, недоволен Маховым. Всем недоволен.

— Я пока никому не нужен? Позвольте мне удалиться.

Тихо стало — все ощущали сырцовскую обиду, правда, неизвестно на что. Слышно было, как, качаясь, постукивало кресло. Первым нарушил тишину Кузьминский.

— Жорка, а выпить-закусить? У Лидии Сергеевны уже все подготовлено.

Не услышали его ни Смирнов, ни Сырцов. Смирнов сказал:

— Тут у нас еще кое-какие просьбы к Леониду… Ну да ладно, без тебя. Иди.

…С какой это стати у него было хорошее настроение, когда он шел к Смирновым? И что он узнал такого, от чего так погано стало на душе?

Ждала, ждала его Дарья, так и не дождалась. Уснула на полукруглом диване у телевизора в большущем каминном зале. И для нее прошедшая ночь не была сахаром и медом: умаялась девушка. Но и на кой черт такому маленькому человечку эти хоромы? Сырцов не стал будить подругу и направился к лестнице. Но был неосторожен: в этом вокзальном помещении любые шаги звучали устрашающе гулко, как шаги командора.

— Сырцов, ты? — невнятно окликнула Дарья с дивана.

— Я, Коняева, я. А ты спи.

— Я не спала, я тебя ждала.

— «Все ждала и верила, сердцу вопреки…» — мрачно исполнил он.

— И вовсе не вопреки.

— Тогда есть другой вариант. — И он снова запел: — «Все ж дала еврею я, сердцу вопреки…»

— Во-первых, это неправда. — Дарья села, уперлась обеими руками о диванный матрац, улыбнулась. — Никакому еврею я не давала. А во-вторых, ты — скрытый антисемит, и Берта Григорьевна тебя за это осудит.

— И где она? — деланно испугался Сырцов.

— Вот она действительно спит.

— Берта Григорьевна не спит, — возразила перезрелая еврейская красотка, явившись в арке, соединяющей каминный зал с кухней-столовой. — Берта Григорьевна готовила обед, когда услышала, что вернулся Георгий Петрович.

— А еще что-нибудь Берта Григорьевна услышала? — поинтересовался Сырцов.

— Про несчастного еврея, которому отдалась Дарья Васильевна? Услышала, услышала.

— Тогда вы все знаете, — вздохнул Сырцов.

— Не все. Например, я не знаю, когда вы собираетесь обедать.

— Может, отложим часочка на два? — заискивающе попросил он. — Ведь совсем недавно шашлыками напихались.

— Вот именно — напихались! А надо регулярно кушать.

— Берта, — с пол-оборота завелась Дарья. — Сколько раз повторять: кушать — лакейское слово, искаженное — кусать. И по отношению к себе в принципе не употребляется.

— Академик Марр, Бархударов в юбке! — оценила лингвистические познания Дарьи суровая домоуправительница. — Так когда кусать будете?

— Часочка через два, ладно? Не терроризируй нас, Берта, — попросила Дарья.

— Это я их терроризирую! Нашли Бен Ладена! — изумилась Берта, удаляясь.

Сырцов предложил:

— Дарья, давай наверх. Ну не могу я в этом павильоне ВДНХ! Все время такое ощущение, что кто-то на меня сверху смотрит.