Буало-Нарсежак - Алая карта [сборник]

– Я не в счет, – усмехается Жюли. – Меня волнует состояние Глории.

– Для беспокойства нет причин. Пусть побольше отдыхает. И сократите число визитов. Завтра я снова ее навещу.

Жюли провожает врача, протягивает ему запястье для пожатия.

– Обещаю присмотреть за ней.

Ей казалось, что она раздваивается, произнося подобные вещи, ложь шла рука об руку с искренностью.

Жюли надела темное платье, сменила перчатки и отправилась к сестре. Глория сидела в кресле, глядя перед собой недобрым взглядом. Увидев Жюли, она мгновенно изобразила «умирающего лебедя» и скорбным тоном произнесла:

– Плохи дела. Доктор Приёр только что ушел. Он уверяет, что я слишком мнительна. Но это не так. Что ты принесла?

Жюли начинает разворачивать книгу, но делает это так неловко, что Глория раздраженно отбирает у нее пакет.

– Дай сюда! Нашла что-нибудь?

– Немного, – признается Жюли. – «Золотой» период творчества Джины – послевоенные годы. Ей было пятьдесят, она снялась в «Деле Холдена», но…

– То есть… как пятьдесят? – перебивает сестру Глория.

– Очень просто…

– Хочешь сказать, она родилась в 1887-м, как и я?

– Во всяком случае, так указано в справочнике.

– Покажи.

Жюли открывает нужную страницу, и Глория вполголоса читает биографическую справку.

– Я помню малыша Рея Моллисона. В 1951-м я основала квартет Бернстайна. Джине было шестьдесят четыре, когда этот болван покончил с собой… Невероятно, но факт. Я играла концерт в Лондоне, когда коротышка Коган получил первый приз на конкурсе королевы Елизаветы, и меня пригласили на прием. Боже, как давно это было!

Она опускает книгу на колени и закрывает глаза.

– Представляешь, что случится, когда она им расскажет? Можешь быть уверена – Джина окончательно обоснуется в «Приюте» и постарается украсть у меня друзей… Все эти глупые бездельницы сбегутся к Монтано, чтобы внимать ее «альковным» историям.

Жюли исподтишка наблюдает за сестрой – так доктор Муан поглядывал на нее, изучая рентгеновские снимки. Глория покачала головой, сжав губы в гримасе страдания, потом прошептала, не открывая глаз:

– Я долго размышляла, Жюли. Мне невыносима мысль, что эта потаскуха живет рядом. Лучше уехать – не важно куда, найдем другой «Приют».

У Жюли перехватило дыхание – она поняла, как сильно жаждет осуществить задуманное. Как только Глория окажется вдалеке от Джины, она тут же воспрянет духом, и все усилия пойдут прахом. В каком-то смысле это не имеет значения, но… Она похлопала Глорию по плечу.

– Ну что за глупости! Возьми себя в руки. На побережье всего одно заведение такого класса. И потом… Предположим, что мы уедем… нет – ты уедешь, потому что мне не хватит сил на подобную эскападу.

Глория резко поднимается и с недоверчивым изумлением смотрит на нее.

– Ты отправишься со мной! – восклицает она. – Ты прекрасно знаешь, что я не могу без тебя обойтись.

– Ладно, не нервничай, – соглашается Жюли. – Мы покинем «Приют отшельника». Кто от этого выиграет? Кто будет потирать руки от радости? Кто? Конечно, Джина. Джина, которая сможет говорить любые гадости, ведь тебя не будет рядом и ты не сможешь заткнуть ей рот. Самоубийство молодого актера – скорее лестный факт биографии Джины. А в твоей жизни, бедная моя, были развод с первым мужем… второй муж, принявший яд после того, как его обвинили в гомосексуальных связях… третий муж, депортированный за спекуляции на черном рынке… четвертый муж…

– Замолчи! – рыдающим тоном просит Глория.

– Она не упустит случая вывалить все это на слушателей, заявит, что, сбежав, ты оказала услугу себе и всем окружающим. И никто не сможет тебя защитить.

– Это мое прошлое. И оно никого не касается.

– Если Джина узнает, что ты копаешься в ее прошлом, она неизбежно заинтересуется твоим. Начнешь задавать вопросы о детстве и молодых годах мадам Монтано – и она займется тем же. Это можно понять. Джина имеет право хранить молчание насчет своего рождения и первых лет жизни в Неаполе.

– Мне плевать, как эта актриса провела детство, – взрывается Глория, – но я нахожу недопустимым утверждение, будто она родилась в один год со мной!

– Это еще нужно проверить… Значение имеет только карьера артиста. Здесь твое преимущество неоспоримо. Ты – олицетворение успеха, каждая твоя подруга хотела бы повторить твою судьбу, так что перестань хныкать. Для начала позаботься о своем здоровье, я куплю тебе что-нибудь тонизирующее. Займись музыкой, позови гостей, улыбайся. Как раньше.

Глория гладит сестру по руке.

– Спасибо за то, что так добра со мной, милая. Не знаю, что на меня нашло… Да нет, отлично знаю! Я на мгновение убедила себя, что наградить хотят не артистку, а столетнюю юбиляршу. Теперь нас двое; дадут орден мне – дадут и Монтано, а я этого не переживу.

Жюли не ждала такого поворота и отвечает не сразу.

– Я наведу справки, но первой наградить решили тебя. Вопрос старшинства. Тревожиться не о чем.

Чтобы скрыть замешательство, она подходит к проигрывателю и переворачивает пластинку.

– Немного Моцарта… Ты помнишь эту вещь?

– Я часто ее играла, – отвечает Глория, складывая руки в молитвенном жесте. «Поразительно, как она постарела», – думает Жюли.

– Иди сюда, – зовет Глория. – Я все обдумала. Мне нужно продержаться еще три месяца, до дня рождения, потом можно умирать. Давай поговорим о награде. Как ты считаешь, иностранке могут дать орден Почетного легиона? Джина ведь итальянка. Я служила Франции. Я – не она. Дай мне альбом.

– Который?

– Том VI.

Она знает наизусть содержание всех томов. Газетные вырезки лежат в хронологическом порядке: обзоры, рецензии критиков, восторженные отзывы, интервью, фотографии, сделанные в концертном зале среди толпы поклонников. Запечатленные сорок лет славы, заголовки на разных языках: Wonder Woman of French music… An enchanted violin… She dazzles New York audience… [49] Чудо-женщина французской музыки… Заколдованная скрипка… Она ослепляет нью-йоркскую аудиторию… (англ.)

Том VI, последний. Глория кладет его на колени, открывает, сестра обнимает ее за плечи, и они читают, склонившись головами друг к другу.

– Это Мадрид, – говорит Жюли. – Я тоже выступала там в 1923-м. В том же зале. На той же сцене. Дирижировал Игорь Меркин.

– А вот Бостон, – продолжает Глория. – Огромный был успех… Я редко получала такие потрясающие отзывы… A unique genius… Leaves Menuhin simply nowhere… [50] Уникальный талант… Она просто не оставляет места Менухину… (англ.) Ты права. Монтано до меня далеко.

На короткое мгновение они почувствовали себя сообщницами, но Глория нарушает очарование момента, задав неуместный вопрос:

– Ты сохранила свое портфолио?

– Давно всё выбросила.