Билл Белинджер - Самая долгая секунда

— Тогда спокойной ночи, — крикнула она.

Перед тем как заснуть, я решил обязательно проснуться ночью. Я, правда, не знал, удастся ли мне это.

Когда я проснулся, маленький настольный будильник показывал три часа ночи.

Очень осторожно, чтобы не наделать шума, я встал. Босиком вышел в коридор и прислушался. Бианка спала глубоко и безмятежно, об этом говорило ее равномерное дыхание.

Я вернулся в комнату Розмари, запер дверь, зажег свет и начал обыскивать комнату сантиметр за сантиметром. Я выдвинул верхний ящик комода и почувствовал запах сандалового дерева. И тут вдруг у меня появилось ощущение, что этот запах мне очень хорошо знаком. Он волновал меня и будил неопределенные воспоминания о мимолетных мгновениях счастья. Но это неясное чувство исчезло так же быстро, как и появилось.

Я обыскал все ящики комода, но не нашел ничего, кроме нижнего женского белья, чулок и одежды. В шкафу я обыскал карманы всех ее костюмов и пальто. Безрезультатно. Мой обыск длился довольно долго, потому что я должен был двигаться бесшумно и осторожно, чтобы не разбудить Бианку.

После первых безуспешных поисков я сел на край кровати и внимательно огляделся. Следующее, что я решил обыскать, была кровать. Я ощупал точеные ножки и боковые стенки кровати, ища тайник. Опять ничего. Единственным предметом, который я еще не обыскал, оставалось зеркало. Я подошел к нему и осмотрел его. Я стал ощупывать заднюю стенку зеркала, и вдруг моя рука нащупала что-то. Это был сложенный лист бумаги, который был прикреплен пластырем к задней стенке зеркала. Я развернул его и прочитал:

Дорогой Вик!

Я тебя хорошо знаю и поэтому уверена, что ты найдешь эту записку после моего отъезда. Я пишу ее на тот случай, если завтра не смогу поговорить с тобой наедине.

У тебя, очевидно, есть веские причины симулировать полную потерю памяти. Я не знаю твоих планов, но я пыталась, как могла, подыграть тебе. Я уже достаточно рисковала и думаю, что имею полное право на ту долю, которую ты мне обещал.

Я уверена, что вчера я видела Амара. И мне страшно. Ты меня можешь найти по моему старому адресу под моим прежним именем.

Я перечитал записку. Но ее содержание не стало мне понятнее. Я не знал никакого Амара. Когда-то я обещал Розмари какую-то долю. Но в чем? Я этого не знал и не мог вспомнить.

У нее было другое имя. Она предполагала, что я его знаю. И ее можно было найти по адресу, который был якобы известен мне.

Записка Розмари совершенно запутала меня и наполнила чувством беспомощности.

Меня все еще опутывала плотная пелена неизвестности, которая не давала возможности заглянуть в прошлое и в полной мере осознать ту опасность, которая мне грозила.

Утром я вспомнил, что Бианка рассказывала о прежней квартире Розмари. Бианка дала мне адрес. Это было недалеко от Пятой авеню. Во второй половине дня я отправился по этому адресу, чтобы узнать, там ли Розмари. Квартира находилась в маленьком, но очень хорошем доме. Консьержки не было. Дверь выходила прямо на улицу. На стене висели шесть почтовых ящиков. Я прочитал фамилии, но имени Розмари Мартин я среди них не обнаружил. Все имена были мне незнакомы и ни о чем не говорили, но на всякий случай я записал их.

Когда я собрался выйти из дома, то увидел солидного мужчину, выходящего из одной из квартир. Он кивнул мне так, как здороваются с хорошо знакомым человеком.

Я последовал за ним и увидел, что он вышел на Пятую авеню и остановил такси.

Я сел в автобус и доехал до ближайшей станции метро, чтобы отправиться к Меркле.

Меркле был уже дома.

— Я принес вам открытки, — сказал он и отдал мне открытки с уже наклеенными марками. Я поблагодарил его.

Когда я шел по Парнелл Плэйс, у меня появилось ощущение, что меня кто-то преследует. И вдруг перед глазами отчетливо возникла картина из моего прошлого. Я сижу в кабине грузовика. Вокруг бесконечная пустыня. Я завожу машину и включаю первую скорость. Грузовик резко двигается с места. И вдруг сзади раздается оглушительный взрыв. Я чувствую острую боль в спине. И тут картина исчезла так же внезапно, как и появилась.

Вот и сейчас я почувствовал такую же опасность, от которой надо было бежать. Я оглянулся. Было темно, и я никого не увидел. Впрочем, это было неудивительно, потому что с того места, где я находился, заглянуть в каждую нишу и подворотню, где мог спрятаться кто-нибудь, не представлялось возможным. Честно говоря, я и не испытывал желания сделать это.

Я пошел дальше. Розмари написала в своей записке, что она видела какого-то Амара. Людям, пытавшимся убить меня, было известно, что Розмари жила на Ньютон Мьюс, поэтому они и выбросили меня там, у дома, где она жила. Розмари написала, что они знают, что я остался жив. Это подтвердил и телефонный звонок. Теперь я был абсолютно уверен, что за мной следят.

Мой инстинкт подсказывал мне, что необходимо отделаться от преследователей и переселиться куда-нибудь, просто исчезнуть в этом огромном городе. Это было нетрудно. Проблема состояла в том, что у меня было очень мало денег и не было никакой реальной возможности заработать в данный момент больше. Мне жилось у Бианки неплохо. И кроме того Розмари не смогла бы найти меня, если бы я переехал в другое место. Поэтому я решил остаться пока у Бианки и выждать, может быть, мои неизвестные преследователи вскоре чем-нибудь выдадут себя.

Я изменил направление и направился к Шестой авеню. Через некоторое время я оказался около скобяной лавки, которая еще была открыта. Хозяин терпеливо ждал, пока я выбирал нож с узким лезвием, длина которого должна была быть не менее двадцати двух сантиметров. Я выбрал нож из хорошей шведской стали. Хозяин лавки хотел упаковать покупку, но я отказался и положил нож в карман. Хозяин смотрел на меня, не говоря ни слова.

Когда я вернулся к Бианке, она спросила меня, ужинал ли я. Я ответил утвердительно.

— Тебя долго не было, и я стала уже волноваться, — сказала она.

Скоро она пошла спать, а я подождал, пока она заснула, а потом тихо спустился в подвал.

Я вынул нож из кармана и положил его поперек указательного пальца, ища равновесия. Рукоятка ножа была слишком тяжелой, и я просверлил в ней отверстие для того, чтобы вес рукоятки и лезвия стал одинаковым. Потом на рукоятке прямо около лезвия я просверлил два отверстия и залил их серебром для того, чтобы рукоятка была все-таки немного тяжелее лезвия.

Я не могу объяснить, откуда у меня появились эти знания, но я следовал точно каким-то неизвестным мне законам. Я держал острие лезвия между указательным и большим пальцами правой руки рукояткой вниз. Потом я резко повернулся, размахнулся как для броска мяча и выпустил лезвие. Описав дугу, нож просвистел в воздухе и воткнулся в деревянную ступеньку лестницы. Я с удивлением рассматривал результат своего броска, хотя именно этого и ожидал. Но я по-прежнему не имел понятия, откуда у меня эти знания и где я этому научился. Я вытащил нож из ступеньки, выключил свет, пошел наверх и лег спать. Нож я положил на ночной столик возле кровати.