Александр Чумаков - Точка зрения следователя

Ровно на следующий день после установки окон мне звонят с работы и говорят, что кабинет мой "выставили". Приезжаю, бардак классический после посещения воров. Вскрытый сейф маячит открытой дверкой (если честно, ключ лежал тупо в верхнем ящике стола). Полиция-шмалиция, кругом мазки бордовым порошком, протокол осмотра, опросы. Спиртное не тронуто вообще. Дорогое, элитное, в красивых коробках. Всё на месте. У нас если жулик не пьёт, то стопроцентный наркоман. В этой кодле его и нашли через дней десять. Он особо не отпирался. Т. е. вообще не отпирался. Был морально и психически подавлен, но не милицией и «винтом», а более страшным мотивом — крушением надежд. Таким подавленным в суд его привели, и таким же он уехал отбывать восьмерик.

Яркая наркоманская его судьба в поисках заработка на "дозу" повела по моей улочке. В глаза бросились новые окна. И табличка "Адвокат". Ночью пришёл с отверткой, отжал, проник. Первым делом в ящик стола. Там ключ от сейфа.

Открыл. На самой верхней полке бабло и конверт. Деньги сгрёб, в конверт заглянул… сердце стало. Бабочкой радужнокрылой в окно выпорхнул. Ноги земли не касаются. Мысли в голове как у комсомольца-отличника: женюсь, дом куплю, машину, детей заведу. Больше никаких наркотиков. Учиться буду… Дошёл до уличного фонаря, трясущимися руками конверт к лицу поднёс.

Купюры настоящие, а по диагонали надпись «сувенирные». Жизнь дала трещину. Вернулся, снова в окно влез. Все ящики в кабинете повытаскивал, документы поразбрасывал и свалил на притон. Там затарился на все деньги и ушёл в нирвану, оттуда менты его и вытащили.

От услуг адвоката на досудебном и судебном следствиях отказался.

Адвокат, как таковой, вызывает в обществе чувство противоречия, ничуть не меньшее, скажем, чем прокурор или судья. Но, в отличии от последних, не несет столь негативной общественной оценки.

Все просто. Адвокат за ваши деньги помогает вам справиться с проблемами. Прокурор или судья, за ваши деньги, делает то же самое, но воспринимается это…ну… не так, в общем. Они не спасители. И даже выиграв дело или решив проблему через вручение «пакета» судье-прокурору, человек не испытывает, не побоюсь так сказать, душевного удовлетворения. А адвокат в случае выигрыша дела заслуженно получает статус спасителя, избавителя и иногда друга.

Отсюда — обман адвокатом доверившегося ему клиента — грех в самом широком толковании этого понятия. Характеризует это старый анекдот, о том, что дьявол выиграет любые судебные споры у Бога, так как все адвокаты находятся у него.

Имея множество друзей в среде судейского корпуса, прокуратуры и милиции, уверенно заявляю, что все они по отдельности замечательные и справедливые ребята и девчата. У каждого из них положительные качества зашкаливают. Но это по отдельности. А вот в системе они волки. Или если «волки» звучит пафосно, назовем их винтиками. Винтиками системы. С хитрой резьбой. По формуле Воланда, их испортил «зарплатный вопрос». А основан он на том, что, по твердому убеждению власти, эта категория общества «накормит себя сама».

Вот и кормит.

Широкий кругозор, высокий интеллект, жажда деятельности, желание и возможности действительно помогать людям, разбивается об ничтожную оценку труда и, обоснованное и часто основанное на зависти, презрение «трудящихся».

Как быть адвокату и как найти свое место между антагонистирующих видов. За последние лет 10 все было просто. Взял деньги у клиента. Занес часть, «решил вопрос» Все. Ждешь следующего клиента.

Не поверите. З@ЕБАЛО!

Знаете почему? Хочется честного состязательного процесса. Смешно? «Смейся паяц!» А я много лет сталкиваюсь с судопроизводством в Европе. Блиать! Это другая планета. И хоть здесь «свободная страна», в смысле «есть бабло, нет проблем», зато там дышится легче. ЛЕГЧЕ. Там даже проигрывать приятно.

И еще. Я не хочу ехать туда, как мне тут советуют: «Ах так! Тебе значит там хорошо? Так какого хрена ты тут. Езжай туда и радуйся!» Не хочу. Туда. Хочу радоваться здесь. Имею право!!!

Наручники символ власти круче пистолета. Пистолет не применишь направо и налево. Наручники можно. Не сейчас, а в ностальгические советские и «сразу после» времена, когда торжество законности было ещё социалистическим.

Надел наручники на подозреваемого или просто хулигана — ты власть. Снял — ты вообще справедливая власть.

Наручники, между нами ментами, были не то что в дефиците, но у некоторых они были всегда, а некоторые получали в дежурке и туда же сдавали. Начальство на несдачу глаза особо не открывало. За пистолетами бы уследить. Но всё-таки это была знаковая часть экипировки.

Попал я первый раз за границу. В самом начале 90-х. Понятное дело, первым делом — в квартал «Красных фонарей». Вторым — в оружейный магазин. Про "Красные фонари" позже, сейчас про оружейный магазин.

Так вот — попал я внутрь. Глаза и мысли разбежались по всему магазину. Продавец — мужик возраста ветерана Второй мировой, в баварском комбинезоне. Услышав русский мат, встрепенулся, ушёл в подсобку и вынес оттуда свёрток. Свёрток оказался солдатской портянкой, из которой был извлечён наган со звездой на рукоятке, патронами и штампом с годом изготовления 1938. Жестами хозяин пояснил, что он добыл трофей лично.

Стало ясно, что дедушка не был антифашистом. Ладно. Поскольку всё в магазине было красивое и нужное в Украине 90-х годов, то хотелось купить всё. Но с учётом законодательства обеих стран и наличных средств, купил я две пары наручников.

Блестящие, тяжёлые, к каждой паре индивидуальные ключи. Сделаны во Франции. 60 марок за одну пару. По тем временам — более, чем круто.

В качестве бонуса к ним бывшим фашистом мне были подарены маленькие такие наручники. Одевались они не на запястья, а на большие пальцы рук и выглядели сувенирными. Надо знать, что наручники советского производства в основном несли на себе карательную функцию подавления психики. В плане надёжности они были вообще никакие. Во-первых, ключики были все одинаковые и подходили даже к почтовым ящикам, шкафчикам мебели и наоборот. Во-вторых, открывались спичкой, скрепкой, картонкой, гвоздиком и всем чем попало.

То ли дело, приобретённые мною. Шик! И во всей Украине всего две пары. Одну я по приезду подарил начальнику Алексеевской колонии и их след затерялся. Вторая пара прошла интересный путь и завершила его так, как и положено наручникам. Первый и последний случай тут приведу.

Первые дни работы в прокуратуре и первые дни работы самой прокуратуры в новеньком помещении на самой спокойной улице родного города. Следственный опыт у меня к тому времени был более пяти лет. Но это был опыт милицейского следователя. Чтобы читатель оценил хотя бы небольшую разницу, скажу, что в милиции у меня не было ни дня, ни ночи. И это не фигура речи. В субботу, если уходил раньше 18-ти, начальник орал на весь райотдел. Если не вышел в воскресенье, тоже орал на весь райотдел. Если не сдал 4 дела в месяц, опять орал на весь райотдел. Всегда орал. Во время суточного дежурства не было времени войти в свой кабинет. Вызов за вызовом. Рация в дежурной машине — абсолютное отвращение. Позывной «Тайшет 16» до сих пор в ушах. После дежурства справки из больниц по подрезам, телесным повреждениям, изнасилованиям. Ни о каком отдыхе вообще речи не было. Арестантские дела, малолетки, потерпевшие, бандиты, свидетели. Ад!