Юлия Терехова - Хроника смертельной весны [СИ]

— Он что, спятил? — Олег услышал встревоженный голос Жики и еле различимый стон Бриджит:

— Nevermore… Гюстав, я иду…

— Ну уж нет! — воскликнул он. — Нет! Бриджит, слушай, слушай, я играю для тебя!!!

Правой рукой, сбиваясь, Олег подбирал партию скрипки на клавишах. Аллегро, аллегро, пальцы путаются…. черт, проклятие! Си си си соль ми ми си соль фа диез… легато, черт бы тебя побрал, легато!.. Да расступитесь, идиоты, она же не слышит… Краем уха он зацепил отчаянный крик Баса: «Бриджит!!!» Сейчас, девочка, сейчас — проклятие, пальцы дрожат — впервые в жизни он не попадает пальцами по клавишам, а вместо аллегро получается невнятная каша…

— Бриджит… — голос Себастьяна уже не взывал, а скорбел, но Олег все пытался заставить пианино продлить ей мгновения жизни…

— Nevermore…

— Рыцарь, она умерла, — чья-то рука опустилась Олегу на плечо, и он поднял голову — над ним стояла Жики. В ее выцветших от старости глазах он увидел неподдельную печаль.

— Сейчас, сейчас я доиграю ей…

— Она умерла, — и его пальцы бессильно опустились на клавиатуру, вырвав уродливый, похожий на оборванную жизнь аккорд: — Умерла, значит…

В комнате воцарилась гулкая тишина, прерываемая лишь тиканьем старых часов на стене. Палладины молча смотрели на него, словно ожидая чего-то.

— Она ее убила, — он перевел взгляд на Изабель. Та бесстрастно процедила:

— Агент Гарретт посмел угрожать мне. Никто не смеет угрожать Магистру Ордена.

— Ты не Магистр, — Жики сделала несколько шагов вперед и с размаху хлестнула крестницу по щеке. Изабель ахнула и схватилась за лицо: — Старая гадина! — закричала она. — Да как ты смеешь!

— Это ты мне, маленькая мерзавка?

— Ты всегда ненавидела меня! — выкрикнула мадам де Бофор.

— Это не так, — спокойно отозвалась Жики. — Но мне никогда не нравилась твоя неуемная жажда власти. Я ожидала, что однажды ты попытаешься захватить власть в Ордене. И тебе почти удалось. Но даже не это самое страшное.

— Неужели?.. — заносчиво отозвалась Изабель.

— Ты воспользовалась властью, чтобы употребить ее в личных целях, ты укрывала приговоренного злодея, ты провоцировала на предательство и покушалась на жизнь ни в чем не повинных людей.

— Это о ком ты, крестная? Уж не об этой ли русской танцорке Анне Королевой?

— И о ней в том числе. Ты не могла ей простить, что Франсуа предпочел ее?

— Дело не в нем! — выкрикнула Изабель и осеклась.

— Нет? — подняла брови мадам Перейра. — А в чем же? Или в ком?

— В тебе! — губы мадам де Бофор задрожали. — В тебе — прежде всего! Ты пренебрегла мною, твоей крестницей, а вслед за тобой — и он! И все остальные! А эта танцорка заняла мое место подле тебя и подле него!

— На твоем месте я бы задалась вопросом — почему? — неприязненно отозвалась Жики. — И если правда то, что говорят о тебе и Серже Булгакове, то на твоем месте я бы еще спросила себя — почему он продолжает любить Катрин?

— Что?!! — а вот теперь крик Изабель был услышан даже на улице — прохожие, следовавшие по улице Шароле, в удивлении вздрогнули и подняли головы. — Нет!

— Да, — просто откликнулась Жики. — Так что все было напрасно — и покушение на Анну, и покушение на Катрин, и попытка захватить власть.

— Мне не надо захватывать власть! Мне ее передала моя бабушка, Моник Гризар!

— Бедная Моник… — Жики сокрушенно покачала головой. — Если б она только знала о твоих преступлениях! Позволь тебе напомнить, Изабель, пост главы Ордена не передается по наследству. Конклав может учесть пожелание умирающего Магистра — и только. На этот раз они сочли за благо им пренебречь.

— И кого же избрали? — с горьким сарказмом поинтересовалась мадам де Бофор.

— Меня, — просто ответила мадам Перейра.

— Так и знала! Да ты же помрешь не сегодня-завтра! — расхохоталась Изабель, но смех ее прозвучал принужденно и нервно. Жики печально ответила:

— Не так скоро, как тебе бы хотелось.

— Жаль! — выплюнула Изабель. — Я ненавижу тебя!

Жики скорбно покачала головой и повернулась к застывшей у порога свите:

— Мадам де Бофор арестована. Она обвиняется в измене, убийстве своего мужа графа Филипа Лорана де Бофор и Бриджит О'Нил, подстрекательстве к убийствам и укрывательстве преступников. Уведите ее, рыцари.

— Нет! — воскликнул Олег, бросаясь вперед. — Отдайте ее мне! Она убила не только Бриджит! Она убила Сашку и Ясмин! Нельзя, чтоб это сошло ей с рук!

— Не волнуйся! — Жики вновь положила ему руку на плечо. — Она ответит согласно кодексу Ордена.

— Я разорву ее! — прорычал Олег. — Она проклянет тот день, когда родилась.

— Она пойдет под трибунал. Око за око. Даже Росси ее не спасет.

— Вы обещаете мне?..

— Клянусь! — твердо заявила Жики. — А теперь иди. В квартире Себастьяна тебя ждет Катрин. Простись с ней.

— Что значит — простись? — нахмурился Олег.

— Она уезжает, — просто ответила Жики.

— Я не понимаю…

— Все просто — она уезжает с мужем к своему сыну. Ты должен смириться.

— Нет! — крикнул он. — Я вам не верю!

— Она сама тебе скажет. Но я освобождаю тебя от данной мне клятвы, — с этими словами старая тангера подтолкнула его к двери. — Иди же!

…Катрин куталась в покрывало, сдернутое с кровати Баса — видимо, ее бил озноб. Темные глаза ее вспыхнули отчаянной тревогой, когда она увидела, что его руки и плечи в крови:

— Ты ранен?!

— Изабель застрелила Бриджит, — глухо произнес он. — Это ее кровь. Катрин ахнула: — Как?!

— Она закрыла меня собой, — продолжал он. — Не понимаю, зачем.

— Она любила тебя, — прошептала Катрин. — Любила, как друга.

— Меня нельзя любить, — с горечью выдавил он. — Меня не за что любить.

— Я скажу банальность, — Катрин поглубже запахнула на себе покрывало. — Любят не за что-то, а вопреки. Но Бриджит любила тебя за верность и чувство собственного достоинства.

— А ты? — вылетело у него. — Вопреки чему ты меня — не любишь? Горло Катрин свело, когда она выталкивала горестные слова:

— Я люблю тебя.

— Весьма оригинально любишь, надо сказать, — зло заметил он.

— Как могу. И вообще… Я никогда б не призналась, если б не…

— Если б не собиралась уйти?..

Она отважилась посмотреть ему в глаза:

— Да. Меня Жики взяла с собой, чтобы мы простились. Я уезжаю вместе с Сержем в Лондон. Спасибо, что спас его.

— Где он сейчас? Тоже сюда притащился? Со мной попрощаться?

— Нет. Поехал в отель за вещами.

— А ты приехала, чтобы лично сообщить, что бросаешь меня?

— Я не могу оставить сына. Я не могу оставить Сержа.

— А меня, значит — можешь?

— Могу, — просто ответила она, и добавила: — Должна.

— Я тебе не верю.

— Странно, — в ее темных глазах застыло искреннее непонимание. — Между нами столько боли, что с твоей стороны, по крайней мере, наивно рассчитывать, что эта боль просто утихнет. Так не бывает.