Юлия Эйч - Капкан для крысы.

— Действительно ошиблась, неверно забила вашу фамилию. Все в порядке. Я сейчас позову сотрудника, который проводит вас к ячейкам.

Я облегченно выдохнул — это была маленькая победа.

Длинные ряды ячеек отгораживала от мира толстая серая решетка.

— Я сожалею, но вам внутрь нельзя, только владельцу, — преградил мне путь сотрудник банка.

Я пожал плечами:

— Яр… — я запнулся. — Я жду тебя на улице, Коля.

Гордеев кивнул, проскальзывая мимо служителя к металлическим банковским сотам.

Ледяной ветер на этот раз был весьма кстати. Я с удовольствием подставил стихии разгоряченное лицо. Гордеев появился через пару минут, и мы молча поспешили прочь. Только метров через пятьсот, когда здание банка скрылось за поворотом, я спросил:

— Ну что? Не зря хоть все было?

— Сейчас увидишь. Я сам толком не рассмотрел.

Мы примостились на лавочке в ближайшем сквере. Яр вытащил из карманов пакет с чем-то зеленым, тонкую стопку документов и изящный серебристый диктофон. Мы заглянули в пакет. Там были две довольно толстых пачки долларов. Неплохо, но не то, что хотелось бы. Яр отложил деньги и взялся разбирать бумаги. Здесь было два загранпаспорта Хатынцева, причем во втором он был Василием Павловым. Пара расписок на крупные суммы от людей, фамилии которых нам ни о чем не говорили. И наконец — самое интересное: несколько фотографий, где темнокожий Роман шел, стоял или сидел за столиком в кафе с рыженькой девушкой, глаза которой почти полностью скрывала челка, а фигуру свободное светлое пальто. Сомневаться, что рыжая — это Крыса не приходилось. Мы, не сговариваясь, вгляделись в изображения. Однако женщина с фото не походила ни на одну сотрудницу музея. Или походила на всех сразу… Слишком неопределенной у нее здесь была внешность, тем более половина лица скрывалась в волосах и широком шарфе.

— Н-да, не густо, — протянул я и взял в руки диктофон, нажал на кнопку «Воспроизведение».

«— Да, я устроилась, все в порядке, — прошуршал женский голос на фоне многочисленных помех. — Все прошло, как мы и предполагали.

— Сигнализацию действительно еще не подключили? — прогудел мужской баритон.

— Нет, тебе все сказали правильно. Судя по бестолковости и лени спецов, они будут тянуть до последнего.

— Отлично. Тогда немного осмотрись и действуй, — в мужском голосе звучало нетерпение.

— Не учи, что мне делать, — холодно осадила женщина. — Свою долю ты получишь, не волнуйся.

— Надеюсь. Имей в виду, я на всякий случай подстраховался. Мой друг в курсе наших с тобой дел.

— Что? Ты имел глупость кому-то все рассказать? С ума сошел? Хочешь, чтобы нас сдали?

— Не волнуйся. Мой друг не из болтливых. Из всех деталей он знает, только главное».

Диктофон замолк.

— Привет с того света. Похоже, Роман не напрасно подстраховался. Только ему это все равно не помогло, — я всматривался в темнеющее небо. Сквозь облака просвечивали розовые закатные полосы, живописно подсвечивая вечерний сумрак. Хорошо бы полюбоваться закатом вместе е Леной, мелькнуло в голове.

— А я склонен верить, что Крыса его не убивала, — Гордеев всматривался в оборотную сторону одного из фото. В скудном свете выцветающего неба разглядеть что-то было сложной задачкой.

— Но кто мог его убить? Больше-то некому, — резонно заметил я и сам себе возразил. — Хотя мало ли недоброжелателей могло найтись у мелкого хитрого жулика. Ты что-то нашел? Что ты там рассматриваешь?

Гордеев сунул мне снимок под самый нос:

— Похоже, вся морока была не напрасной.

Я подсветил себе телефоном. В нижнем углу едва проступала карандашная запись: ул. Марата, 28, 6.

— Это недалеко от дома, где жил убитый Роман. Предполагаешь, это что-то значит?

— Я думаю, это адрес Крысы. Что еще это может быть?

— Да мало ли, — я уже понимал, что нам в очередной раз предстоит нарушить закон, но еще слабо пытался это предотвратить. — Проверить, конечно, стоит. Нужно сообщить в милицию. Лучше не полагаться на себя — Крыса может уйти.

Яр мельком взглянул на меня, и мне показалось, что в его взгляде сквозила некоторая снисходительность.

— Если бы Крыса там все еще была, Молоту не пришлось бы выслеживать ее в музее. Но посетить это местечко все же стоит — нам нужен следующий ключ к разгадке.

— Ну вот, опять, — я бессильно уронил руки на колени. Снова незаконное проникновение. Однако я чувствовал, как меня потихоньку захлестывает азарт, отдаваясь легким покалыванием в кончиках пальцев. Было очевидно, что, действуя на пару с неповоротливой машиной закона, мы никогда не поспеем за хитроумной воровкой.

Когда по расписанному легким матерком подъезду мы пробирались к квартире Крысы, я не чувствовал ни малейшего страха. Во-первых, маловероятно, что там кто-то есть, а во-вторых, не было больше сил переживать и дергаться. С набором отмычек Гордеева мы без проблем попали в квартиру. Двухкомнатная, с хорошим евроремонтом, она была обставлена стильно и современно. В одной комнате была спальня с почти белым спальным гарнитуром, в другой — кабинет с мягким уголком и массивным письменным столом. Крыса явно привыкла к комфорту и не желала от него отказываться даже во временном жилище. Квартира сияла чистотой. Мы методично облазили все, рассмотрели каждую щель, но не нашли ничего стоящего. Хозяйка не оставила нам ни единой бумажки, окурка или пуговицы.

— Вероятно, она вызывала клининговую компанию, и здесь все хорошенько вымыли, — разочарованно протянул Яр, плюхаясь в уютное кожаное кресло. Я бросил простукивать паркет и оседал стул. Но Гордеев, не просидев и пары минут, подскочил:

— Проверю компьютер. Сомневаюсь, чтобы там что-то забыли… но вдруг.

Яр подошел к письменному столу и тупо на него уставился. Потом пробормотал:

— Как интересно, — и ушел в ванную. Я тоже осмотрел стол. Там не было ничего интересного: мышка и клавиатура, большой монитор, городской телефон и настольная лампа. Все. Я задумчиво осмотрел все это, пытаясь найти, в чем подвох. В кухне раздался перестук шкафчиков, и вернулся довольный Гордеев:

— Ты не видишь здесь ничего странного? — удивился он.

Я зло прищурился и промолчал.

— Телефон стоит слева, лампа справа. Обычно — наоборот. Потому что, если ты пишешь правой рукой, свет должен падать слева. Может быть, конечно, это случайность. Мало ли, поленилась переставить. Но стаканчик от зубных щеток и мыльница тоже стоят на левой стороне раковины, а также моющие средства и губки на кухне. Пульт от телевизора лежит на левой прикроватной тумбочке.

— Крыса — левша, — с удивлением констатировал я.

В музей мы добрались уже ближе к вечеру и застали там стихийный митинг. Все сотрудники собрались в кабинете директора. Решали, успеют ли доделать все к открытию выставки. Широнова замерла за столом, плотно сжав губы. Ее взгляд можно было приравнять к обоюдоострому мечу. Но, похоже, Лену, которая говорила громко и эмоционально, он не смущал. Девушка убеждала, что открытие нужно отложить хотя бы до понедельника.