Анна Данилова - Слезинка в янтаре

Осознать, что я стала единственной обладательницей квартиры в Фонарном переулке, я по-прежнему никак не могла. Я держала в руках свидетельство о праве собственности и не знала, что делать дальше.

— У вас есть Анин телефон и новый адрес? — наконец догадалась я спросить.

— Конечно. А ключи от твоей квартиры тебе не нужны? Ты, голубушка, смотрю, совсем растерялась.

Она вложила мне в руку ключи, я поблагодарила и, все еще не веря, пошла к себе.

Дверь нашей квартиры оказалась новой. Красивая, под красное дерево. Я постучала и поняла, что она металлическая, мощная.

Квартиру было не узнать. Я ожидала увидеть шкафы и стулья, среди которых прошло мое детство, место, где все хранит следы прошлого, и была поражена, когда, войдя, не почувствовала ничего. После ремонта здесь стало просторнее, светлее. Было очень много белого, даже мебель оказалась белой. Я улыбнулась, потому что узнала этот стиль — IKEA. Мягкие диваны, много цветного текстиля, все светлое, новое и пахнет краской.

В кухне на столе я нашла записку, написанную торопливой Аниной рукой:

«Привет, Валюша! Если ты здесь, значит, в Питере. Увидимся». И номер телефона.

Вот так просто она поздоровалась со мной. Так просто отдала родительскую квартиру. Неужели она действительно думает, что мне нужны от нее только деньги или квартира? Она нужна мне сама! Она моя сестра!

Звонить я не стала. Вместо этого я снова поехала на Невский — искать салон проката старинных платьев.

Она не приехала! Мы встречали их на вокзале вместе с Александрой. Я знал, что она собирается на вокзал на такси, и решил оказать любезность и сам вызвался ее подвезти.

— Заодно посмотрю на вашу дочку, Александра, — попытался я пошутить, чтобы никоим образом не выказать интерес к ее подруге. — Вдруг она мне понравится и мы с вами породнимся?

— Скажете тоже, — смутилась Александра. — Моя Оля не такая.

— Какая — не такая?

— Она с мужчинами вообще не очень-то. Скромная она, понимаете?

Скромная Оля вышла из вагона с мужчиной, который держал ее за талию и не сводил с нее глаз. Да, девушка неброской красоты, но за этой мягкой женственностью может скрываться подлинная страсть, не говорю уже о способности любить и быть преданной и верной.

— С кем же она?

Щеки и даже шея Александры побагровели. Вместо того чтобы рвануть к дочери, она какое-то время стояла, вцепившись в мой локоть, и не могла сдвинуться с места. Мимо нас плотным потоком шли люди, и Оля не могла видеть мать. Их обоих тоже обтекала толпа, но было видно, что ей не очень-то хочется с ним расставаться.

На вид ему можно было дать лет сорок или чуть больше. Он был явно старше Оли и производил впечатление вполне серьезного, взрослого человека. Хотя я мог и ошибаться и это был обыкновенный командированный, опытный обольститель, с которым Оля провела долгие часы в купе и в которого успела влюбиться. Теперь ему предстояло отправиться домой, к жене и детям, и он разыгрывал напоследок страстно влюбленного, у которого нет сил расстаться с предметом страсти.

— Александра, вы только сразу не набрасывайтесь на нее, — прошептал я ей на ухо. — А вдруг это ее жених? Постарайтесь держать себя в руках.

Пара распалась прямо на наших глазах. Они отпрянули друг от друга, он напоследок поцеловал Олю, сказал ей что-то на ухо и быстрым шагом направился в нашу сторону. Пробежал мимо нас и скрылся в толпе. Оля привела в порядок волосы, подкрасила губы, тряхнула головой, подняла чемоданчик и зашагала в нашу сторону, всматриваясь в лица прохожих.

— Мама! — Она кинулась к матери, обняла ее. Меня, стоящего совсем рядом, она даже не заметила. — Господи, как же я соскучилась! Побывала в другом мире! Потом все расскажу! Москва, как же я соскучилась и по Москве!

— Оля, — Александра нервно промокнула пот на лице, — познакомься, это Сергей Иванович Караваев, мой хозяин, у которого я работаю. Он любезно согласился меня подвезти.

— Здрасьте. — Она криво улыбнулась, и я понял, что мыслями она сейчас далеко.

— А где же ваша подруга? — Я старался изо всех сил не выдать себя, но смолчать не смог. — Кажется, я покупал два билета.

Действительно, не мог же я не знать, что их двое, я ведь сам заполнял форму, когда покупал билет.

Александра посмотрела на меня долгим взглядом — как иглой пронзила. Что она знает обо мне и Валентине? Знает все-таки? Знает, что Валентина — моя единственная наследница, поэтому разыскала ее и сделала так, чтобы ее дочка и Валя стали подругами? Это вышло случайно или нет?

Увы, я не верю в подобные совпадения. Но зачем им Валентина и в чем эта дружба? Ладно, я бы понял, попытайся она познакомить меня со своей дочерью. Но почему, почему она до сих пор этого не сделала? А сейчас вот ее дочь обнимается с мужчиной. Картинка явно не для будущего зятя. Или это часть ее сложнейшего плана, который подразумевает, что наше с Олей знакомство было отложено специально и теперь все-таки состоялось? Что задумала эта особа?

А что, если Валентина тоже ее дочь? Допустим, внебрачная. До приезда матери в Москву жила в приемной семье — может такое быть? Или просто родственница? Как сложился этот треугольник: я, Валентина, Оля? Ясно, он мог сложиться только стараниями Александры.

А этот мужчина, любовник Оли, он кто? Может, и он имеет какое-то отношение к этой семье, а сейчас Александра только притворилась, что видит его впервые?

— Оля, так где Валя? Где она застряла? — нетерпеливо повторила мать.

— Она не приехала. — Оля покраснела. — Ма, пойдем уже.

Мы двинулись к выходу. Меня распирало от любопытства. Нет, я просто обязан все выяснить.

— Она заболела? — спросил я и снова почувствовал быстрый, острый, как удар ножом, взгляд Александры.

— Да все с ней в порядке. Просто в последний момент решила отправиться к сестре в Питер. — Оля улыбнулась, пожала плечами.

Адрес Анны Юдиной у меня имелся. Я отвез Александру с дочерью на Цветной бульвар, как они просили, и, сославшись на дела, отправился в Питер.

Десять часов за рулем, и вот я, полуживой, все-таки для меня пока нагрузка чрезмерная, наконец в Петербурге.

Показаться в таком виде девушке, в которую ты влюблен, невозможно. Я остановился в гостинице «Невский двор». Сил не было, голова кружилась, меня клонило в сон, я чувствовал себя разбитым. Как всегда, когда подводило физическое здоровье, душевный недуг тоже давал себя знать. Сомнения, которых не было на вокзале, пока я с трепетом ждал ее, вернулись, чтобы снова сделать меня слабым и неуверенным. Зачем я нужен ей, старая развалина?

Я много раз представлял себе нашу встречу. Пытался вообразить ее лицо в ту минуту, когда она услышит, что я и есть тот самый Вадим, бомж, которого она подобрала на улице и спасла. В такие мгновения я испытывал самый настоящий ужас. Я же украл у нее последние деньги, повел себя как самый настоящий подлец, негодяй. Да она просто не захочет со мной говорить!