Андрей Терехов - В девяти милях от жилища дьявола

— Кто, блин?

— Дочка Жанны.

"От М". От Марианны?

Тело будто пронзил заряд тока. Вера вспомнила фото девушки и ту деталь, которая сначала ускользнула от разума: на правом безымянном пальце скрипачки желтел скорпион.

Сердце вышибало ребра изнутри, в ушах гудело.

Вера машинально добрела до волноотбойной стены и опустилась на песок, который не сохранил ни следа "Сомертона". Она сидела несколько минут, собираясь с мыслями, затем сняла перчатку с чужой — такой чужой сейчас — руки и стерла остатки желтого лака. Хотелось одного: вцепиться в линию шва у локтя и содрать с себя это инородное тело. Мертвое, незнакомое.

Было сыро и холодно, на горизонте затягивало в зыбкую кровавую даль заката брюхастые облака. Неприветливое море с шипением рыло берег, и могучие валы катили друг за другом, словно по конвейерной ленте — чтобы под конец с грохотом и хрипом швырнуть в лицо Веры облако водяной пыли. По берегу косолапо брела чайка с переломанным крылом и попискивала слабым голосом.

До дома Жанны — 11 минут, до своего — 4. Все близко, и женщина соврала, но, даже если незнакомец брился ради нее, он не сидел там целый день. У Жанны ревнивый муж и ребенок. Нет, они встретились на улице, за 2–3 часа до смерти "Сомертона" — тот съел пирог, напился или уже был пьян.

Пирог! Вера вспомнила, чем кормила ее Жанна, и похолодела: а если дигоксин положили в начинку?

Нет, глупость, Жанне незачем травить незнакомую девушку. Глупость!

"Сомертон" сильно выпил (что так выбило из колеи? Болезнь?), его вырвало. Он нашел силы, чтобы умыться, заглянул к Вере и не застал ее. Кинул книгу, вернулся на пляж. Чувствовал он себя ужасно — иначе нельзя, если перебрал и проглотил несовместимое с алкоголем лекарство, — но, когда Вера шла по набережной, "Сомертон" весело пританцовывал на песке.

Смешной обреченный человечек. Когда он принял дигоксин? Зачем?

В кармане завибрировал телефон, и Вера механически приняла вызов. Она чувствовала, что это Герман, но ошиблась:

— Золотце, Сундукова. Я тогда все не могла вспомнить, что забыла, а-а теперь вот и вспомнила: у твоего друга врожденная недодача двух резцов. И необычная ушная раковина: когда челнок, это верхняя половина, больше чаши, это нижняя половина. Это вообще мелочь, но такое встречается всего у процента жителей земли. Хотела очистить совесть. К смерти этот никак не относится, но встречается и правда редко. На своем веку я сама видел всего раз. Да, у молодой девочки, вроде тебя, золотце.

У Веры потяжелело во рту, даже интонацию вопроса она не сумела передать:

— А вы, блин, помните, как ее звали.

— Ну ты что, я уже старенькая. Хотя фамилию помню, да, как художника — Лист.

Вера дико захохотала, будто прорвала тугой, толстокожий кокон.

— Золотце?

— То есть, с вероятностью 99 % они родственники? Да-да?

— И два альбиноса будут родственники? Вероятность есть, но… хотя у нее тоже, кажется, был порок межпредсердной перегородки.

— Отчего она умерла?

— Сейчас-сейчас. Вспомню. Сердечная недостаточность на фоне неправильной дозировки препарата, хотя следователь, который приходил ко мне, подозревал самоубийство. Какая-то у нее несладкая была жизнь. Да. Хотя? Хотя, если вспомнить, еще какой-то похожий на твоего друга ходил тогда и про эту девушку по больнице спрашивал. В такой шляпе, как в пятидесятые носили. Я подумала, что он тоже следо…

— Господи! — Вере захотелось поколотить старушку, — когда?

— Месяца три-четыре назад. Я еще удивилась, ведь та девочка давно умерла. Ну, золотце, дальше сама себя успокаивай.

Вера потерла лицо, она ничего не соображала, и пошла к дому. Улицы тонули в воде по тротуары, пахло нечистотами и гнилью. Вера обходила, как могла, глубокие места, но к подъезду добралась мокрая по колено, усталая и злая. Город, очевидно, затапливало не от плотины, а снизу, чего в МЧС не ожидали.

В квартире было глухо и зябко. У Веры засосало в желудке, и она недобрым словом помянула пирог Жанны.

Почему "Сомертон" столько выпил? Узнал, что у него родилась дочь, когда та уже умерла? Покончила с собой?

Нет, "Сомертон" знал о Марианне, если приходил в больницу. Он не смирился с ее смертью и искал причину, искал, пока… что?

Вера открыла интернет-браузер в телефоне и ввела "Марианна Лист, смерть".

"… юная скрипачка скоропостижно скончалась от сердечной недостаточности. Полиция изучает версию самоубийства… серия проигранных конкурсов… погиб молодой человек… на груди девушки лежали персидские стихи…"

"… свидетель по делу Марианны Лист, найдена в ванне со вскрытыми венами…"

"… Михаил Житов, следователь по делу Марианны Лист, был найден мертвым у набережной Горчакова. На его груди лежал сборник стихов Омара Хайяма. Полиция предполагает ритуальное самоубийство…"

Веру замутило, бросило в пот. Хотелось воды, но кран только урчал и цедил мутные капли. Проклятые "Рубайи" могильным камнем лежали на столе и будто дышали, исходили злом.

Вера достала бумажку с номером Жанны и набором букв. Сомертон написал это и кинул в машину Веры. Зачем? Заразить суицидальным вирусом?

Вспомнился забавный танец незнакомца. Странное веселье человека, который пережил свою дочь, который знает — не мог не знать, — что век его недолог, что чужая девушка носит руку его ребенка.

Вера открыла форточку — хотелось свежего воздуха, — но потянуло сыростью, тленом, дышалось тяжело.

А если мужчина не танцевал? Если в ту самую минуту он умирал и начались судороги? Веру охватил потусторонний ужас, она вскочила со стула, стиснула виски. Позови на помощь, и незнакомец бы выжил. Так? Но кто знал?

Вера заметалась по комнате, снова прочитала непонятный текст. Что это? Сообщение? Шифр? Если да, то частота появления букв отличалась от естественной. Вера боролась некоторое время с темным, голодным любопытством внутри себя, но не выдержала — подсчитала число букв и повторений. Напечатала в телефоне случайный текст такого же размера и сравнила частоты в записи и в мобильном: они изрядно отличались.

— Ладно, мамой клянусь, ты что-то хотел сообщить. Что?

Вера посмотрел тупым взглядом на код. "Сомертон" боялся кого-то и применил шифровку. Кого? Какую? Не мудреную, иначе идея сообщения теряла смысл. Вера проверила варианты простого сдвига, когда буквы алфавита перемещались на несколько шагов: А становилась E, B — F и так далее. Вера написала в столбец 26 вариантов для первого слова из кода, но ничего понятного не увидела.

В голову пришло, что "Сомертон" использовал кодовое слово, которое зашил в карман. Она попробовала шифры Плейфера и Виженера. Отбросила Бэкона — он удлинял сообщение в несколько раз, а оно и так выходило куцым. Наконец, метод Хилла, который искренне ненавидела из-за операций с матрицами. Ничего. Использовала ключи "Vera", "Maryanna", "Janna" — с тем же нулевым эффектом.