Томас Рюдаль - Отшельник

Эрхард попятился к двери спальни; в длинном коридоре было темно. За мужчиной стояла соседка снизу; она держалась немного настороженно, видимо ожидая, когда все закончится. Эрхард понимал, что звать на помощь бессмысленно. Кто его услышит? Только эта соседка, но от нее помощи ждать не приходится.

Он хотел спросить: «За что?» Почему они к нему вломились? Конечно, он заранее знал ответ. Неизвестный должен избавиться от него. Все как-то связано с мертвым младенцем. А с кораблем, «Морской Гестией», моряками и Эммануэлем Палабрасом? Может быть, тип в темных очках – отец ребенка? Может быть, он был на «Морской Гестии»? А если его подослал сам Палабрас? Соседка, скорее всего, подкуплена; возможно, Палабрас платит ей с первого дня, как Эрхард здесь поселился… Самое странное, что он уже видел раньше этого типа. Может быть, он уже давно следит за Эрхардом? И где Эрхард мог его видеть? В самолете, на Тенерифе или в зеркале заднего вида по пути на работу или на улице? Случайно заметил его в магазине Силона, где он делал вид, будто увлеченно рассматривает чемоданы? А что, если соседка снизу – мать мальчика?!

В последний раз Эрхард дрался лет восемь назад, а может, и больше. И даже тогда все окончилось для него не слишком удачно. Даже тогда он был слишком старым и не сумел причинить своему противнику сколько-нибудь серьезный урон: только рассек ему бровь, рассадив при этом себе костяшки пальцев. Сегодня все может окончиться куда хуже. Правда, сегодняшний поединок едва ли можно было назвать дракой; скорее все это напоминало рестлинг. Самое важное – чистая сила и выносливость. Эрхарду не тягаться с плотным, мускулистым противником. Сквозь его голубую рубашку просвечивали плечи, похожие на стальные трубы. От незнакомца пахло своеобразно: жареными каштанами, дымом, потом, а еще чем-то кислым – адреналином… Эрхард пытался вспомнить, как выглядит его противник без темных очков, но обычная память на лица его подводила на этот раз.

Эрхард изо всех сил уворачивался, одновременно пытаясь сбить с противника очки и увидеть его глаза. Отчего-то ему казалось, что они у него голубые. Противник не поддавался. То, что происходило, уже не было похоже даже на рестлинг, потому что неизвестный вовсе не хотел драться. Он хотел накинуть Эрхарду на шею полосу твердого пластика. Дважды он промахнулся и ударил Эрхарда твердой полосой по голове. В третий раз он наконец набросил петлю Эрхарду на голову и опустил ее на шею.

– Ах ты, сволочь! – крикнул Эрхард, со всей силы молотя противника кулаками по лицу; ему удалось оторвать полосу от шеи. Но противник умело блокирует удары, выставив вперед локти. Вдруг распахнулась дверь спальни, и они оба, пятясь, ввалились в темноту. У Эрхарда было небольшое преимущество, потому что он знаком с местностью; он сделал шаг в сторону, и его противник с глухим стуком ударился о низкие перила кровати. Быстро опомнившись, он двинулся на Эрхарда и снова набросил петлю ему на горло, на сей раз сдавив сильнее, так что сдавленную кожу саднило. Эрхард захрипел; силы покидали его. Противник скрестил руки и стал стягивать пластиковую удавку. Эрхарда пронзила острая боль. Только теперь пришел страх. Жестокость неизвестного ошеломляла. Еще немного – и он перестанет сопротивляться. Самое легкое – сдаться, уступить. В каком-то смысле все уже кончено; ему не победить. Он скользил вниз по стене, а его противник еще сильнее затягивал петлю. Эрхард выпустил его руки. Пока в легких еще есть воздух, он отогнал от себя страх.

Соседка снизу щелкнула выключателем и завизжала:

– А это еще что такое?!

Наверное, она увидела Беатрис. Из ее горла вырвался пронзительный вой, как у ведьмы банши.

Ее спутник машинально повернул голову к кровати. На миг петля на шее Эрхарда ослабела; он жадно хватал воздух ртом. У него кружилась голова и немели пальцы. Но вот неизвестный снова переключился на него; он еще сильнее сдавил ему горло. Эрхард представил, как твердый пластик режет дряблую, старую плоть… как сырорезка.

Уронив ладонь на прикроватную тумбочку, Эрхард нащупал что-то теплое и мягкое – вначале ему показалось, что он дотронулся до Беатрис. Но потом он понял, что это, и – глоток кислорода словно удесятерил его силы – замахнулся и ударил неизвестного полным мочеприемником по лицу. Темные очки слетели на пол; по лицу неизвестного потекла теплая желтая жидкость, попадая в глаза, капая на шею, на рубашку. Сначала тот как будто ничего не заметил, только разозлился. Неожиданно у него дернулось лицо. При свете лампы Эрхард увидел его глаза – действительно, голубые! – и вспомнил: он в самом деле уже видел их раньше!

Потом противник поморщился, зажмурился и истошно закричал.

По комнате расползалась страшная вонь – тошнотворная, гнилостная. Это было гораздо хуже, чем просто запах мочи.

Соседка снизу снова завизжала:

– Какого дьявола? Что это?

Судя по всему, она не собиралась искать источник отвратительного запаха. Ее каблуки зацокали в коридоре; она не переставала вопить и ругаться:

– Ты говорил, все будет легко, ты говорил…

Эрхард больше не слушал. Он встал, сам не понимая, откуда берутся силы, и стал толкать противника назад, назад, назад. Пластиковая удавка со стуком упала на пол, и противник, оглушенный вонью, которая словно пропитала его, пошатывался и пятился, стараясь не упасть. Эрхард со всей силы толкнул его, и неизвестный ударился о дверной косяк. Послышался треск ломаемых ребер; он хрипло выдохнул, хватая воздух ртом, и забыл о защите. Воспользовавшись случаем, Эрхард, лихорадочно соображая, что еще предпринять, замахнулся подвернувшимся под руку штативом капельницы и с силой ударил противника по голове. На череп неизвестного обрушилось тяжелое основание штатива на пяти металлических колесиках. Эрхард сразу же пожалел о том, что сделал. Глядя на ставшее бессмысленным лицо противника, он подумал: «Я ведь его убью. Сейчас я его убью».

Удар тяжелым штативом был равносилен удару бейсбольной биты. По лицу неизвестного потекла кровь. Эрхард ждал, что он свалится на пол, но его противник упал на одно колено и поспешно уполз из спальни в коридор. Эрхард вспомнил, что в кухне есть ножи; он сам не знал, откуда в нем взялись силы. Он погнался за противником, осыпая его ругательствами, причем, неожиданно для себя, на датском языке.

Соседка снизу стояла у входной двери; она злобно ругала своего напарника, который с трудом протиснулся следом за ней. Захлопнув дверь, Эрхард услышал: «Твою ж мать!»

Парочка сбежала вниз по лестнице. По инерции Эрхард хотел погнаться за ними, но сразу же взял себя в руки. Зачем?

В каком-то смысле Беатрис спасла его. Он заперся на замок и бегом вернулся в спальню, чтобы поправить аппаратуру.