Томас Рюдаль - Отшельник

– Я не знал, что ты ждала.

Она снова засмеялась. Смех у нее был неприятный. Потом она допила вино.

– Ах, Эрхард. Давай не будем ссориться.

– Зачем нам ссориться?

– О чем ты хотел со мной поговорить?

– Не важно. Как-нибудь в другой раз.

– Говори, Эрхард.

– Не сейчас.

– Говори, или я… я…

Ему не хотелось рассказывать о Беатрис. Не хотелось ни во что вовлекать Монику.

– Я больше не могу возить Ааса. Ты, наверное, права. Я должен ненадолго уехать и решить кое-какие вопросы, поэтому я больше не могу его возить. Не могу, и все.

– Отлично, – сказала она, ставя бокал на стол. – Так даже лучше.

– Ты серьезно?

– Ты ничтожная вошь, вот что. Мой мальчик доверяет тебе больше, чем кому бы то ни было… Даже мне. А ты его бросаешь!

– Я его не бросаю! – с трудом возразил Эрхард.

– Не нужно оправдываться. Я ведь заранее знала, что так будет. Сначала Луи, потом ты.

Эрхард понятия не имел, кто такой Луи. Может быть, отец Ааса или еще какой-нибудь важный человек в его жизни.

– Я ведь никогда ничего не обещал. Я… простой таксист.

– Никакой ты не простой таксист, подонок! Ты… ты…

Он понимал, что она имеет в виду.

– Я не его отец.

Оба умолкли.

Он смотрел, как она запирает за собой дверь.

– Позволь тебя подвезти, – предложил он, в глубине души надеясь, что она откажется.

– Нет уж, спасибо.

– Моника, я не знал, что ты настроена… насчет нас… так серьезно.

– Ты не замечаешь того, что происходит перед твоим носом.

– Последние несколько дней я был очень занят. Я…

– Ты где-то шлялся, играя в детектива. Представь, я звонила тебе на работу. Твоя секретарша не знала, где ты. Но она старалась тебя прикрыть.

Моника была права. Он действительно играл в детектива. А ведь по большому счету он – просто усталый старик.

– Хочешь прокатиться со мной? – спросил он. – Моя машина за углом.

– Кстати, тебе не обязательно притворяться джентльменом. – Она решительно направилась к автобусной остановке. Отсюда можно доехать до Пуэрто, но Аасу запретили ездить на автобусе. – Ты совсем не такой услужливый и дружелюбный, каким хочешь казаться.

– Недавно мы с тобой… м-м-м… хорошо провели время. Что случилось?

Хотя ноги у Эрхарда длиннее, чем у нее, Моника шагала быстрее, и он вынужден был семенить рядом, как уличный попрошайка.

Она молчала. Когда они дошли до дороги, она резко остановилась; мимо них на скорости пронесся грузовик.

– Ничего не случилось, Эрхард.

– А как же твои слова о том, что тебе нравятся тихие мужчины?

– Женщины обычно говорят такое, чтобы успокоить тихонь, разговорить их. Тихонь никто не любит. Даже тихие женщины.

– Давай я подвезу тебя, куда ты захочешь. Автобуса придется ждать час или даже больше.

Она покосилась на часы на узком ремешке. Дорога была пустынна. За ними наблюдал заправщик. Туинехе – один из тех городков, куда не добираются туристы. С одной стороны, местные жители рады, что их не беспокоят; с другой стороны, они боятся слишком отдаляться от цивилизации. Эрхарду не хотелось бы здесь жить. Он предпочитал подлинную жизнь: запахи, шум и пестроту большого города – или молчаливые пространства пустынного захолустья.

– Ладно, но учти: я по-прежнему считаю тебя подонком.

Они пошли к его машине. Эрхарду хотелось распахнуть перед ней дверцу, но что-то его удержало. Они поехали в сторону Пуэрто. Когда Эрхард спросил, где ее высадить, она сказала, чтобы он остановился на улице Хуана Тадео Кабреры.

Эрхарду очень хотелось объяснить, почему ему больше нельзя возить Ааса, но он боялся, что Моника еще больше расстроится. Сейчас она принимает все слишком близко к сердцу. И все же он ничего не мог с собой поделать. Слова слетали с его губ как будто сами собой.

– Все ради его же блага, – объяснил он. – И твоего тоже.

– Что еще за отговорки?

– Если с ним что-то случится, я… никогда себя не прощу.

– Эрхард, ты меня пугаешь. Что ты имеешь в виду?

– Если кто-то по ошибке… скажем, захочет причинить мне вред… а он окажется рядом… например, в моей машине… или… не знаю.

– На что ты намекаешь?!

Ее голос звенел от гнева; она готова была сорваться в истерику. Дышала часто и неглубоко.

– Успокойся! – сказал Эрхард. – С ним ничего не случится. Поэтому я тебе и рассказываю. Он ни в чем не замешан. И ты тоже.

Глаза у нее мокрые; тушь потекла. Порывшись в «бардачке», он протянул ей бумажные платки.

– Это всего лишь мера предосторожности, – добавил он. – Временная. Когда все закончится, может быть, я смогу снова возить его.

– Ну уж нет, – сказала она. – Больше не надо. Мальчик столько пережил! Ему не нужны больше отцы на полставки или люди, которые его бросают.

«Добро пожаловать в реальный мир, Аас», – подумал Эрхард.

– Что, если сказать ему, что я уехал? Что я не буду возить его несколько недель?

Эрхарду не нравилось то, как он пытается найти выход, но в голову приходили только решения, которые ему самому были не по душе.

– Все или ничего. Ты ведь только что сказал, что из-за тебя ему может угрожать опасность. Поэтому ответ очевиден.

– Я не говорил, что ему угрожает опасность.

– Но имел в виду, разве нет?

– Не знаю, – ответил Эрхард.

В глубине души он понимал: именно это он имеет в виду. Если «Эма» обозначает «Эммануэль Палабрас», если за угоном «Морской Гестии» действительно стоит Эммануэль, если Эммануэль приказал своему подручному убить Эрхарда, если он сослал родного сына или еще что-то с ним сделал… Кроме того, Палабрас непонятно почему уговаривал Эрхарда занять пост директора таксомоторной компании. Скорее всего, чтобы легче было следить за ним, ведь Палабрас прекрасно понимал, что тесно связан со всеми последними событиями. Если все так, как подозревал Эрхард, значит, опасность сейчас грозит не только ему самому, но и Аасу, и Монике. А может быть, он делает из мухи слона? Может быть, то, что похищен оказался груз, принадлежавший Эммануэлю Палабрасу, – просто совпадение? А Беатрис попыталась произнести имя Эммануэля, потому что хотела с ним поговорить. А его, Эрхарда, Палабрас сделал директором, потому что считал, что Эрхард это заслужил?

– Я хотел… мне нужно кое в чем разобраться. Будет лучше, если следующие несколько месяцев я побуду один. Как только я разберусь со своими делами, я снова смогу возить Ааса. Обещаю.

– Теперь ты утверждаешь, что дело не в грозящей тебе опасности, а просто ты хочешь, чтобы все было по-твоему? Другие дети, возможно, и поняли бы, но не Аас. Ты ему нужен. Он… Он так хорошо о тебе думает. Друзей не бросают!

– Чьи это слова – твои или Ааса?

– Слушай. Раз ты так с нами поступаешь, ты нам не нужен! Все кончено. Ты больше не будешь возить Ааса, ты не будешь заходить ко мне только потому, что проезжал мимо, и ты не будешь приглашать нас поужинать. Я тебя отпускаю.