Йенс Лапидус - Стокгольм delete

Надо было бы придвинуться поближе, положить руку на бедро, сказать что-то ласковое. Пофлиртовать, напеть, скажем, из Угглы: «Пойдем к тебе-е и-или ко-о мне?»

Нет, язык не поворачивается.

В половине первого они расстались. Каждый пошел к себе-е-е…

Трус и придурок.

Остальные поступали по-другому.

На следующий день позвонил одному из приятелей по Спиллерсбуде. Вспомнил: тот когда-то рассказывал о своем двоюродном брате. Кузен работал в одном из таких гигантских супермаркетов. Зовут Саман, кажется.

Бинго! Саман – упаковщик на складе в «ИКА Макси» в Бутчюрке. Уже семь лет. Солидный человек, которому достался съехавший с роликов двоюродный брат.

Но! Саман разводится с женой. Ему нужны бабки.

Никола не стал рассказывать, зачем ему понадобился Саман.

Они назначили встречу около пляжа в Слагсте. Скорее всего, Саман там и жил, в одной из этих бетонных коробок. Никола понятия не имел¸ с чего начать разговор, но знал твердо: должно склеиться. От этого так много зависит.

Он вышел из выпрошенной у матери машины и сочно хлопнул дверцей.

Направо – пляж. Через несколько недель придет настоящее летнее тепло, и здесь будет не протолкнуться.

Кузен прикрыл подбородок шарфом. Мало того. Шапочка надвинута на глаза, темные очки. Смешно – как какой-нибудь индийский гуру, но не настоящий, а шарлатан. Никола даже не мог с уверенностью сказать, Саман это или кто-то еще.

Почему-то заболел живот. Хорошо бы и Хамон был здесь. Черт его знает – а вдруг он из полиции? Или бандит какой-нибудь? Вроде бы нет, звоночек не прозвонил – но что он вообще знает о таких вещах?

Он заранее поднял руку – поприветствовал. На расстоянии. Парень сделал несколько шагов вперед.

Они остановились и смотрели друг на друга. Только сейчас Никола заметил, что на нем кожаные перчатки.

Ну, это уж чересчур.

Или нет? Может, и ему следовало закрыть лицо? Интересно, как вели бы себя на его месте друзья из Спиллерсбуды?

Привет – привет.

– Не то чтобы я тебе не верил, – сказал Никола насколько мог небрежно. – Но думаю, нам лучше прогуляться немного.

Если это снюты, зачем ему оставаться между деревьями? Место выбирал не он. Он не прячется. Свободный человек с благородными намерениями. К тому же пусть думает, что я тертый калач.

– Ноу проблем, – пожал плечами Саман. – Здесь, по-моему, нормально. Хочешь пройтись – пройдемся.

Они двинулись к воде.

– Я люблю твоего кузена, – сказал Никола. – Замечательный парень.

– Паршивая овца в семье. Нечего о нем говорить.

Первым делом надо установить, с кем он разговаривает, – Саман или не Саман.

– А ты навещал его там?

Они пошли по берегу. Башмаки неприятно увязали в песке.

– В Спиллерсбуде, ты имеешь в виду? Нет. Времени не было.

– А до того? В Хеггвике?

– В Хеггвике? Он никогда не сидел в Хеггвике. Я тебе вот что скажу: сердце у парня доброе. Заблудился, бывает. Но он из очень хорошей семьи. Отец у него – имам.

Больше можно было не спрашивать – товар настоящий. Саман.

– У меня к тебе есть предложение, – сказал Никола, – от которого тебе будет трудно отказаться.

– Какое?

– Десять процентов. Мы берем «Макси». Тебе – десять процентов.

Полицейское управление Стокгольма

Беседа с информатором «Мариной», 17 декабря 2010 года

Вел беседу Йоаким Сунден

Место: Фарста-центр

ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА 4 (часть 1)

Запись беседы

ЙС: Ну и погода сегодня… Снег, снег, снег…

М: Да…

ЙС: Рождественские подарки уже куплены?

М: Мне сейчас не до того.

ЙС: Можно понять.

М: Не помню, на чем мы закончили.

ЙС: Неважно. Можете начинать с любого места. Самое главное, Матс, чтобы вы успокоились. Я полностью в вашем распоряжении. У меня нет других дел – я приехал слушать ваш рассказ.

М: Спасибо…

ЙС: Позвольте задать вопрос. Как обошлось с Сесилией? Неужели она никогда больше не спрашивала относительно той эсэмэски? Я хочу сказать… в общем, если я правильно понял, вы занимались вашей… назовем ее сверхурочной… работой в основном по вечерам?

М: Конечно же она много о чем спрашивала, но этой, как вы ее назвали, сверхурочной работой я занимался и в дневное время. Со временем все больше и больше. Осенью 2005 года я перешел в KPMG [52] Крупная аудиторская фирма в Стокгольме. на семьдесят процентов ставки – сослался на стресс. Меня осмотрел врач предприятия. Даже врать не пришлось особенно – плохой сон, боли в желудке… все это правда. Переутомление, предъязвенное состояние, сказал доктор. Я много лет, фактически всю взрослую жизнь, весил восемьдесят один килограмм, а в эту осень похудел на шесть кило.

Перешел на семьдесят процентов… но Сесилия все равно удивлялась, почему я должен так много работать. Я объяснял – такие шефы, капризные клиенты, стал чаще бывать в клубах, надо притормаживать…

Последнее – чистая правда: я опять начал играть. Но я уверен… или почти уверен: она подозревала, что я ей изменяю. Это было не так, но все остальное! Бесконечное вранье… меня прямо корежило от стыда.

Вы поймите: сначала я проиграл все, что мы имели, после этого мне пришлось делать вещи, которые я в нормальной жизни ни за что не стал бы делать. Я врал все время, и, думаю, усталость и скверное самочувствие именно оттуда. От вранья. Я не мог смотреть ей в глаза… взгляд то беспокойный, то подозрительный, иногда жалостливый. Ни о чем так не мечтал, как чтобы глаза ее стали как раньше. Веселые и ласковые.

ЙС: А как вам удавалось держаться на плаву, если в KPMG вы работали только на семьдесят процентов ставки?

М: Да тут… (невнятно)… я получал кое-какие деньги. В последний понедельник каждого месяца на столе у меня лежал конверт. Двадцать тысяч наличными. Это как раз компенсировало тридцать процентов недополученной зарплаты. К тому же… вы сами понимаете, налог с этой двадцатки я не платил.

Но работы все прибавлялось. В начале 2006 года я сказал Никласу, моему шефу, что хочу перейти не на семьдесят процентов, а на полставки.

В январе же я купил билеты на «Мамма Миа» в Лондоне. Тогда все только и говорили, что про этот мюзикл. А Сесилия вообще очень музыкальна, любит музыку и понимает. Она даже начала петь в церковном хоре. Это меня порадовало: у нее появились собственные, независимые интересы, и репетиции проходили по вечерам, когда меня не было дома.

Мы полетели на выходные в Лондон. В отеле нам сказали: для вас заказан номер люкс. Вид из окна потрясающий, и вообще – хорошее начало для уик-энда. Я так и не понял, кто заказал нам люкс. Правда, когда мы вернулись, Микаэла все спрашивала с загадочным видом: было ли у нас в номере джакузи? А терраса? Как мне понравился вид на Трафальгар-сквер?

У меня в клубе был приятель, Буссе. Он, помимо покера, играл на бирже и постоянно рассказывал про свои успехи.