Йенс Лапидус - Стокгольм delete

Up or out. Простой принцип. Если не стремишься к повышению – уходи.

Мать очень удивилась.

«Но, девочка, они же не могут просто-напросто выбрасывать людей на улицу. В нашей стране пока есть законы, защищающие от произвола шефов. Спасибо, правые их еще не отменили».

«Они и не выбрасывают. Они выжидают, пока ты сама напишешь заявление».

«То есть провоцируют?»

«Послушай… скажи мне, у кого есть желание оставаться на месте, где тебя не хотят?»

Эмили подняла глаза. Магнус только что закончил монолог о «пережитой юристом пользе для клиента». Господи, что за язык…

– Вот так, Эмили. Подумай о том, что я сказал. Мы очень заботимся о вас, наших сотрудниках. Ты для нас очень важна.

Сегодня истекает срок предъявления обвинения. Но уже ясно, что обвинитель потребует продления срока содержания под стражей еще на две недели: следствие буксует, и, скорее всего, им и двух недель не хватит.

После собеседования Эмили вернулась в свою комнату. Йоссан сидела и что-то строчила на компьютере. Вернулась, наконец, из своего Люксембурга.

– Как ты, Пиппа? Поправилась?

– Не знаю…

Если удалось отвертеться от вопросов Магнуса – конечно, да! Поправилась.

Йосефин: краткий доклад. После приезда спала двадцать часов подряд. Выпила две чашки какого-то специального чая, четыре упражнения, в переводе с китайского называющихся «Приветствие восходящему солнцу», и залегла. Даже телефон выключила.

– Подождут, – сказала она. – Договор уже в гавани, вот-вот зачалим. Все подписано. Так что я исчезла. Ровно на сутки. И лучше бы вообще сегодня не являлась.

В ее тоне ясно слышалось раздражение.

– Вчера нас, тех, кто работал над проектом, пригласил Магнус. «Вы были великолепны, вы были незаменимы, вы замечательно провели дело, вы показали истинный дух “Лейонс”. Замечательно поработали, девушки». И мы получили в благодарность… – она сделала театральную паузу, – получили в благодарность по бутылке «Сансер Життон»! Небольшой бонус, сказал он. Идиот. Я проверила на сайте «Системета» – меньше двухсот спенн бутылка. Юнас Бергквист в благодарность за проект «Пузырь» заработал ужин в «Оуксене». А там работы втрое меньше… Скупердяй хренов. Разопьем вечерком?

Эмили задумалась. Последние пару дней она лежала дома, не в силах подняться: как только пыталась заснуть, в голове проплывали жуткие картины из Сольне. Они словно возникали на сетчатке, вначале расплывчатые и бесцветные, как в сепии, потом все ярче и ярче – красные, желто-фиолетовые… открывала глаза, пила воду, закрывала, переворачивала подушку – опять. Невыносимо.

Йоссан жила на Норра Меларстранд: старинная, безупречно вылизанная квартира с настоящим мрамором в ванной и ультрамодернистскими духовками элитной фирмы «Гаггенау» в кухне. Внимание: множественное число. Духовками.

– Паровая тоже нужна, – не допускающим сомнений голосом сказала Йосефин.

Поговорили о ярких галстуках Магнуса Хассела и его коллекции живописи. Посмеялись над зеленой глазастой вульвой, которая по размерам могла бы принадлежать статуе Свободы. Пожаловались друг другу на постоянный стресс – и Эмили чуть не рассказала о своей работе на стороне, о Беньямине.

Черт знает что – стресс в «Лейонс». Левая работа. Стрельба в Сольне. Нельзя жечь свечу с двух сторон. Ей нужны эти таблетки.

– Я ходила к врачу, он выписал мне лекарство. От стресса.

Йосефин вопросительно посмотрела, но Эмили уклонилась от продолжения. Даже Йоссан не стоит знать, что она принимает препарат, классифицируемый как наркотик. Даже Йоссан – одна из немногих, кого она могла назвать подругой.

После «Сансера», дополненного бутылкой шабли, Йоссан рассказала, что случилось с ней два года назад.

– Еще до того, как мы с тобой сидели в одном кабинете. Я оформляла гигантскую транзакцию… история продолжалась три месяца, у меня не было ни одного выходного. Каждый день до полуночи. Обычная песня Магнуса: «В британских адвокатурах толпятся стаи голодных юристов из Индии и Восточной Европы. Они готовы работать за гроши с утра до ночи, и мы, к сожалению, должны суметь с ними конкурировать».

Вот так. Когда закончили, я заказала недельную поездку в Рим с мамой. Мне надо было отдохнуть. И что ты думаешь? Поездку пришлось отменить. На меня свалился проект «Ту Старз». Опять работала две недели ночью и днем. Полное безумие. Это не фигура речи. Буквально: ночью и днем. Потом посчитала: за эти две недели спала меньше сорока часов. До того дошло, что звонила маме и не могла слова вымолвить – рыдала, как истеричка. В конце концов приятель предложил попробовать «одну штучку», как он сказал. В пакетике.

– Не понимаю.

– Амфетамин, Пиппа. Амфетамин. И знаешь – помогло. Но! Через четыре дня я пила его утром, днем и вечером, и от одной мысли, что надо бы попробовать обойтись без накачки, меня бросало в холодный пот. Это было страшно.

Эмили не знала, что сказать. Амфетамин… Ее работа куда вреднее для здоровья, чем… маме даже в страшном сне такое не приснится. Но в ее случае… нет, она держит себя под контролем. Она не собирается свалиться в эту яму.

У Йоссан в кухне было потрясающе уютно… наверное, хорошо подобрано освещение. Лампа очень низко, несколько дециметров над столом, спот-лайты под шкафчиками на минимуме. Тепло отсвечивает бронзовый смеситель, мягкий коврик на полу. И Йоссан… она, оказывается, очень красива. Чистые, правильные черты. Эмили раньше не обращала внимания. А может, это вино.

Господи, наконец-то с кем-то можно поговорить по душам.

Но у нее есть и дело. Как ни жаль расставаться с девичьими откровениями, дело есть дело.

– Слушай, я хотела тебе показать кое-что. По работе. Вернее, не совсем по работе, но близко. Не возражаешь?

– Нет, конечно.

Эмили притащила из прихожей сумку и вывалила документы на стол. Матс Эмануэльссон. И вещи, которые они с Тедди нашли в пакете под кроватью Беньямина.

– Я не понимаю, – сказала она. – Я проверила всю его личную экономику. Ничего не сходится.

За час они просмотрели все бумаги. Выписки из банковских счетов, решения о зарплате, спецификацию покупок, за которые он платил карточками.

– Можешь быть уверена в одном, – сказал Йоссан, откинувшись на стуле. – Этот твой Матс Эмануэльссон никак не мог содержать семью на свои доходы – ни от службы, ни от капитала. Жена – клерк в социальном управлении… ты же сама понимаешь – исключено. Невозможно.

Йоссан, конечно, права. Эмили тоже так думала.

– И это, – Йоссан повертела в руке ключик из пакета. – Я почти уверена, что он от банковской ячейки. Это, конечно, прошлый век, но иногда с этим сталкиваешься. Тебе когда-нибудь попадалось что-то подобное? – она положила ключ назад в пакет и ответила за Эмили: