Сергей Ковальчук - Экспресс на восток

— Я этого не знаю. Чтобы с нами ехал Афанасий, настоял муж.

— Теперь давайте ненадолго вернемся в прошлое. — Серафим подошел к своему столу и сел на свое место. — Каким образом личным водителем вашего мужа стал Песков? Кто этот человек?

— Я его не знаю. Это нужно было спрашивать у мужа. Какой-то уголовник, может, сидел с ним вместе.

— Когда и при каких обстоятельствах Песков пропал без вести?

— Это мне неизвестно.

— Из ваших показаний, данных по делу о похищении и убийстве малолетней Дианы Радюшкиной, усматривается, что 13 сентября 2013 года, с утра, вы отправились в суд на процесс. Не помните, в каком суде, и по какому делу вы тогда участвовали?

— Если честно, то нет, — напряглась свидетель. — А это так важно?

— Скажите, — игнорируя ее вопрос, продолжал интересоваться Серафим, — кроме вот этих телефонных номеров, — он назвал ей три номера, — у вас есть еще какие-либо номера, зарегистрированные на вас?

— Нет, только те три, что вы назвали.

— Тогда у меня к вам еще один вопрос. Знакомы ли вы с такой Богданой Шмитюк. И, если да, то когда, и при каких обстоятельствах с ней познакомились?

— Насколько я помню, женщина с таким именем и фамилией ехала с нами в одном вагоне, когда мы следовали в Красноярск. Я помню, как некий частный сыщик, которого называли «Пуаро», произносил это имя. Но я с ней не знакома, — ответила свидетельница.

— Интересно, — внимательно глянул на нее Мирутин. — Фамилию и имя, которые вы слышали лишь однажды, вы запомнили, а на какое дело и в какой суд ходили в день ареста своего супруга, нет. Вы ведете так много дел?

— Не много, — закрылась Людмила. — А сколько именно дел я веду, и по поручениям каких людей и компаний, является адвокатской тайной.

— Которая дает вам право водить следствие за нос?

— Я больше не буду с вами разговаривать в таком тоне и без ведения протокола, — разозлилась адвокатесса.

— Это ваше право, — холодно произнес сыщик. — Дело Дианы Радюшкиной пока мне еще не передано. Но, думаю, сегодня, или, в крайнем случае, на той неделе, я им займусь. Уголовные дела по фактам убийств Минаевой и Мастеркова будут возбуждены сегодня же, поскольку доследственные проверки находятся тоже в моем производстве. Так что это не последняя наша с вами встреча. И настоятельно советую вам вспомнить, куда именно вы ходили в день ареста мужа.

А пока, если вам так не терпится, приступим к вашему официальному допросу.

Предупредив свидетеля об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, следователь приступил к допросу.

— Людмила Викторовна, — официально обратился Мирутин к Ракчеевой, — Кто из вас с мужем, с какой целью, и когда именно, решил ехать в Красноярск? Когда, кем и при каких обстоятельствах были приобретены билеты на вас, Ракчеева, Смакуева и Мастеркова?

Людмила побледнела, но быстро взяла себя в руки.

— В последних числах ноября, двадцать девятого или тридцатого, я решила предложить мужу поехать в Красноярск, откуда мы оба родом, и где познакомились. Я хотела навестить своих родителей, которые там проживают. Тимофей принял мое предложение, сказав, что ему как раз нужно было урегулировать какие-то свои вопросы. — Она нервно трепала в руках свою сумочку. Серафим отметил для себя, как она волнуется. А зачем волноваться человеку, говорящему следователю правду? — Билеты на нас четверых приобретал Антон Смакуев. При каких обстоятельствах, я не знаю. Может, сам ездил на вокзал или в сервисный центр по продаже билетов. А может, и через интернет.

— А чем была вызвана покупка билетов за месяц до поездки? — поинтересовался сыщик.

— Их просто могло не быть, ведь народ едет на Новый год. В спальный вагон могли все билеты раскупить.

— Почему вы решили ехать поездом? Ведь это почти трое суток в дороге. Почему не полететь самолетом?

— Мы так решили, — опустив глаза, процедила сквозь зубы женщина.

— Поясните, когда ночью тридцатого декабря вы захотели в туалет и покинули свое купе, поезд стоял или двигался?

— Точно уже не помню, но, по-моему, он еще ехал.

— А когда дверь в туалет неизвестный, который вас там запер, открыл и вы оттуда вышли, поезд двигался или стоял?

— Не помню, — честными глазами посмотрела она на Мирутина.

— Видели ли вы кого-либо из пассажиров вагона ранее? Если да, то кого именно и при каких обстоятельствах?

— Нет, никого, — твердо произнесла свидетельница. Слишком твердо.

— Могли ли, по-вашему, Смакуев или Мастерков совершить убийство вашего мужа?

— Конечно же, нет, — вытаращилась на задавшего вопрос Людмила, — я в это никогда не поверю. К тому же, как нам поведал частный сыщик, проводивший свое неофициальное расследование, у Тимофея в кармане он обнаружил записку, в которой убийца писал, что это месть за убитую девочку. Он показал записку каждому из нас и попросил написать небольшой текст, который продиктовал. Все написали, но ничей почерк не был похож на почерк написавшего записку.

— А диктант писали все? — уточнил Серафим. — Может, отсутствовал проводник или еще кто-то? Кстати, а писал ли его этот частный сыщик вместе с вами?

— То, что он диктовал, писали абсолютно все, включая проводника и его самого.

— Тогда давайте с вами ненадолго прервем ваш официальный допрос и порассуждаем вместе, — предложил Мирутин.

— Давайте, — пожала плечами Ракчеева.

— Если ничей почерк из пассажиров вагона не совпал с почерком убийцы, написавшим записку, то Тимофея убил человек или люди, которые проникли в вагон.

— Ну да, — сглотнула свидетель, — этот частный сыщик так и объяснил. Мол, в вагон проник посторонний в форме проводника поезда на одной из двух последних до заноса станций. Убийца запер меня в туалете и убил Тимофея, после чего оставил свой нож в моей сумочке, потерял оторвавшуюся пуговицу со своего кителя, и вышел, то ли на станции, то ли когда поезд остановился, попав в снежный занос.

— Но если это так, то где этот человек мог прятаться? Все купе вашего вагона были заняты пассажирами. В вагоне-ресторане он, если хотел остаться инкогнито, тоже находиться не мог, ведь повар и официанты знали всех проводников своего поезда. К тому же вагон-ресторан ночью закрывался.

— Вероятно, он был проводником другого поезда или просто посторонним. Он мог залезть в наш вагон на станции «Тюмень» или на следующей, и ждать. Допустим, в тамбуре. Его ведь видела какая-то женщина из пассажиров нашего вагона. По-моему, даже эта Шмитюк, о которой вы меня спрашивали.

— А откуда убийца мог знать, что вы вообще выйдете из своего купе и оставите его открытым? Ведь если бы вы проспали всю ночь, будучи с мужем закрытыми изнутри, убийца не смог бы совершить задуманное. — Сыщик сверлил ее взглядом. — Людмила Викторовна, давайте начистоту. Вы солгали и это факт.