Сергей Ковальчук - Экспресс на восток

Так ни к чему и не придя, сыщик позвонил Коновалову и попросил его съездить на место, где был обнаружен труп Дианы, поделившись с ним своими мыслями.

На совещание, как он и предполагал, Артем приехать не успел. Зато остальные члены его группы прибыли без опоздания.

Когда все расселись по своим местам, Мирутин рассказал об итогах сегодняшнего визита в Лесной Городок и Одинцово. После этого, обращаясь к Антипову, он спросил:

— Владислав Игоревич, личное дело Жаркова получено?

— Да, сегодня принесли, — доложил следователь. — Не буду пересказывать его биографию. Скажу только, врал наш полковник, что не был знаком с Радюшкиным. Тем офицером, которого Игорь Яковлевич вынес раненым с поля боя в Чечне, был именно наш Жарков.

— Подполковник Кириленко, что у вас? — удовлетворенно улыбнувшись, переключил сыщик свое внимание на Романа Евгеньевича.

— Ответы из регистрационной службы и Центробанка получены. — Он передал бумаги Мирутину, который изучал их содержание в течение нескольких минут. Наконец, закончив читать, Серафим обратился к Антипову:

— Владислав Игоревич, завтра же с утра нужно подготовить ходатайства в суд об аресте всей этой недвижимости, акций и банковских счетов. Денис Петрович, — перевел он взгляд на Широкова, — вы поможете. Все должно быть готово. Но подать эти ходатайства нужно в пятницу. Все понятно?

Оба следователя молча кивнули в знак согласия.

Мирутин передал прочитанные ответы на запросы Антипову и переключился на Широкова:

— Что с Симакиной?

— Допрошена. Если коротко, то она была отравлена перед выходом в рейс. Он подробно изложил показания свидетеля.

— Тогда на сегодня все. — Серафим посмотрел на часы. У них оставалось всего два дня. Завтра он планировал допросить солгавшего ему Никиту Ракчеева и осмотреть место, где было произведено нападение на Пескова. А в четверг предстояло передопросить Людмилу Ракчееву и допросить «Пуаро». Надо было сделать еще кое-что, чтобы полностью закончить это тяжелое расследование. А в пятницу он соберет всех участников и свидетелей драмы с восемью трупами и, наконец, расскажет, как все случилось на самом деле.

14 августа 2015 года, пятница

С утра он зашел к генералу Рымову и доложил о своей задумке — собрать всех, кто имел отношение к расследуемым им преступлениям в актовом зале управления, находившемся на четвертом этаже.

— Серафим, зная тебя, — добродушно глядя на подчиненного, пророкотал Илья Геннадьевич, — смею предположить, что ты их уже вызвал, не так ли?

— Так, — виновато поглядев на начальника, вынужден был согласиться сыщик, удивляясь его проницательности.

— Что нам даст этот спектакль, помимо эффектного разоблачения? — деловито осведомился шеф.

— Надеюсь получить признательные показания…

— Ты надеешься или получишь? — попытался прижать его к стенке генерал.

Но Серафим никогда никому и ничего не обещал. Это было его правилом. Ведь он являлся православным христианином и всегда помнил слова Господа из Евангелия: «Не клянись вовсе… Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого».

— На все воля Божья, — пожал плечами следователь, выдержав долгий проникающий в душу взгляд генерала.

— Ладно, пусть будет так, — отведя, наконец, взгляд от подчиненного, сдался Рымов. — Когда они все прибудут?

— Я попросил своих людей вызвать всех к четырнадцати часам.

— А ты уверен, что они придут?

— Думаю, придут. К тому же на два часа я одновременно запланировал еще одно мероприятие… И Серафим рассказал своему собеседнику о том, что он придумал.

— Хорошо, — немного повеселел генерал. — Тогда я вызову национальную гвардию. Они разместятся в помещении для конвоя, а когда все фигуранты окажутся в актовом зале, я распоряжусь выставить у выхода из него конвой из нескольких вооруженных спецназовцев.

— А вы поприсутствовать не хотите? — хитро улыбнувшись, осведомился полковник, но получил вежливый, но твердый отказ:

— Серафим, ты уж как-нибудь без меня, я в тебя верю, — отмахнулся генерал, — мне еще председателю комитета докладывать. К тому же, — пристыдил он сыщика, — ты человек верующий и должен знать, что гордыня есть смертный грех.

Несколько часов, остававшихся до часа «Х», когда Серафим наконец должен был сорвать маски со лжецов и лицемеров, он провел в подготовке к этому действу. Он аккуратно разложил все необходимые документы в том порядке, в котором собирался их использовать, выводя преступников на чистую воду, и детально проинструктировал всех членов своей группы.

Ровно в два часа дня зашедший в его кабинет подполковник Самохвалов доложил, что в актовом зале все собрались. Он и Андрей, который нес часть документов, поднялись на лифте на четвертый этаж и пройдя коридорами, вошли в просторное помещение актового зала.

Серафим поднялся на сцену и, положив на стол президиума два тома дела, которые были при нем, сел за него по центру. Рядом с ним устроился Самохвалов.

Сыщик проверил микрофон, издавший при прикосновении к нему отвратительный протяжный, режущий уши звук, и осмотрелся.

В актовом зале было двенадцать рядов по двадцать мест. Однако большинство присутствующих разместились в первом ряду. Серафим внимательно всматривался в лица прибывших. Слева направо от него на первом ряду сидели Юрий Жарков и Арина Дебельская. Стройный и подтянутый полковник с начинавшей седеть копной черных, аккуратно подстриженных волос, сегодня был в тщательно отутюженной белой форменной рубашке и черных брюках офицера береговых войск флота. Его соседка по купе в той поездке, Дебельская, красивая блондинка с кукольным, почти ангельским личиком, в коротком кремовом платье, казалось, была совершенно равнодушна к происходящему. Если бы ее не выдавал настороженный, почти затравленный взгляд человека, которому есть что скрывать. Около Арины устроилась чета супругов Андронниковых. Родион, серьезный молодой человек в очках с дорогой оправой и его жена Алена, красивая молодая шатенка, очень похожая чертами лица сразу на двух присутствовавших здесь людей обоего пола.

Рядом с Аленой сидел лысоватый плотный пожилой мужчина в светлом брючном костюме с крупными чертами лица. Это был Петр Мишельский, проводник того злосчастного вагона. Рядом, ближе к центру ряда, мостилась невысокая худая Аграфена Олимп. Она постоянно озиралась по сторонам. Видимо, женщина привыкла находиться всегда где-то с краю, и поэтому ощущала себя не совсем комфортно. Глядя на нее, Серафим с трудом подавил улыбку. Мало того, что эта пожилая испуганная женщина в очках лицом очень походила на овцу, так еще и находившийся у нее на голове старомодный чепец, резко усиливал это сходство. Сыщик вспомнил иллюстрацию из детской книги сказок, которую читал на ночь дочери. На ней была изображена почти точная копия Аграфены. Такой же чепец и очки. Правда, в отличие от сидящей сейчас перед ним женщины, у той, книжной, был белый фартук. Олимп же была облачена в простоватое цветастое хлопчатобумажное платье.