Дарья Кожевникова - Ангелы далеко

Вначале лег и уснул, но через пару часов поднялся. И снова все думал, думал о ней. И об их дальнейшей судьбе. Потому что с тех пор, как повстречал Инну, больше не думал о себе и о ней по отдельности. Только вместе, он и она. Благо, Инна решила остаться в Боровом. И даже, судя по всему, влилась в эту жизнь, перестав считать поселок таким уж глубоким захолустьем. Во всяком случае, переживает за его жителей, и переживает искренне. За всех без исключения, как за достойных того, чтобы за них переживали, так и за не очень того заслуживающих.

Достав из пачки сигарету, он спросил себя: а как, интересно, Инна отнесется к тому, что в поселке появится еще одна жертва «резинового душителя»? Спросил не просто так: тот демон уничтожения, что однажды поселился в нем, не желал его покидать. Лишь затих на время, когда Инна своим появлением в поселке резко всколыхнула его размеренную жизнь. Но теперь демон снова дает о себе знать, настойчиво скребется в мозгу. И не только там. Слишком огромное наслаждение он получал от того, чем начал заниматься пару лет назад, чтобы вот так просто отказаться от возможности пережить его снова. Тем более что с каждым разом испытываемые им чувства оказывались все сильнее. Подготовка… преследование… а потом — нежная женская шея, бьющаяся под ладонью жилка… и полная, абсолютная власть над телом…

Нет, с Инной он такого все-таки не сделает, иначе как же потом будет без нее? Но все же может позволить себе маленькое удовольствие: грубо прикоснуться к ней таким образом, чтобы девушка его ни в чем не заподозрила. Прикоснуться не к ее телу, а к ее сознанию, даже к ее сердцу, убив знакомую ей женщину. Хорошо знакомую. Так что ошибиться с выбором нельзя. Потом Инна приедет на вызов и вынуждена будет все увидеть. Как она это воспримет? Какое выражение появится на ее прекрасном, нежном лице?

Он постарается быть не просто рядом, а как можно ближе в тот момент, чтобы не упустить из этого дивного спектакля ни единого штриха. Сложностей не возникнет, ведь к трупу наверняка сбегутся зеваки и не он один будет пялить на Инну глаза. А потом будет присутствовать в той толпе, которая станет ее утешать.

В детстве он тоже так любил: взять маленького котенка и сильно сдавить ему лапку или хвостик, чтобы животное запищало от боли. А потом самому же и утешать пушистого кроху, прижимать к себе, гладить. Искренне и, главное, совершенно обоснованно. Как же иначе? Ведь котенок только что пережил такую боль…

Почувствовав, что курить расхотелось, он смял так и не зажженную сигарету. А потом выбросил ее и направился в прихожую, решив немного прогуляться.

Утром Инна, выбрасывая в мусорное ведро бумажку, увидела валяющийся там использованный шприц.

— Вадим, что это? — спросила она, так и застыв у приоткрытой дверцы мойки, за которой стояло ведро: слишком свежи еще были воспоминания, связанные с наркоманом-мужем, чтобы спокойно смотреть на выброшенные шприцы.

— А ты сама не видишь, Иннуль? — Ларичев проследил за ее взглядом, чтобы понять, к чему относится вопрос, и снова как ни в чем не бывало принялся разливать по чашкам чай.

— Вижу, конечно, — кивнула девушка. — Но откуда здесь взялся шприц?

— Я выбросил. А что? — Переставив чашки на стол, Вадим повернулся к ней. Увидел выражение ее лица и понял наконец, о чем она думает. И тогда успокаивающе покачал головой: — Нет, Иннуль, ничего криминального. Обычный кетонал, только и всего. Делаю себе изредка уколы, когда спина начинает ныть.

— О господи… — выдохнула Инна. — Предупреждать надо! А лучше сказал бы мне, я сама тебя уколола бы.

— К чему было тебя беспокоить, Иннуль? Я давным-давно наловчился, колю в бедро. И потом, решил сделать укол довольно поздно, ты наверняка уже спала.

Мужчина пододвинул ей стул, чтобы Инна села к столу.

— А это что? — Девушка осторожно взяла его за правую кисть, заметив на костяшках пальцев весьма внушительную опухоль и ссадины, которых вечером не было и в помине.

— Да так… — Ларичев неопределенно повел плечами и убрал руку с Инниных глаз долой, явно не собираясь пускаться в объяснения. — Садись, а то чай остынет.

Инна села, все еще вопросительно глядя ему в лицо. Но Вадим, встретив и выдержав ее взгляд, так и не сказал на эту тему ни слова.

Она не стала настаивать на объяснениях, но пребывать в неведении относительно увиденной весьма характерной травмы ей все равно пришлось недолго. Едва Вадим привез ее на работу и Инна успела переодеться в свой белый халат, как перед ФАПом остановился «уазик» участкового. А через минуту тот сам уже был в кабинете.

— Привет, — поздоровался он. — Я за тобой, поехали. Снова к Зеленцовым. Только — ты не поверишь! — на сей раз не к ней, а к нему.

— Что случилось? — на ходу поинтересовалась Инна, отправляясь за своим чемоданчиком и рабочей телогрейкой, более уместной и удобной на вызовах, чем ее повседневная пушистая шубка.

— Отметелил его кто-то ночью на улице, — сообщил Валерий. — А потом, проявив вдруг трогательную заботу, затащил и бросил в одном из боксов, чтобы не замерз. Там его под утро мужики и нашли, домой приволокли. Не знаю, кто уж умудрился? Ведь, чтобы так отделать великана Зеленцова, надо быть либо супергероем, либо законченным психопатом. Сам Зеленцов молчит, как воды в рот набрал. Не хочет ничего говорить, да и вряд ли может, ведь вся морда разукрашена.

— Ну, поехали, — кивнула Инна, уже садясь в «уазик».

Вскоре они уже были возле знакомого дома. У дверей их встретила все та же соседка Зеленцовых, Катя, едва скрывающая рвущееся из глубины души злорадство.

— Проходите, проходите… — пригласила она. — Голубь наш лежит и крыльями сегодня что-то не машет…

Действительно, сопящему на кровати через сломанный нос мужику было не до того, чтобы размахивать кулаками. Одна рука была откровенно вывихнута в плече, да и вторая выглядела не лучшим образом, так же как и весь Зеленцов в целом. Сердобольная Зина суетилась около него, отмачивая засохшую на лице кровь, а муженек только угрюмо зыркал на нее из-под распухших век, никак не проявляя и уж тем более не пытаясь больше выместить на жене свою животную злобу. Заметив приближающуюся Инну, Зеленцов перевел заплывшие глаза на нее, как будто надеясь, что фельдшер сейчас одним мановением руки снова поставит его на ноги. Но Инна, осмотрев его, выдала свой вердикт участковому:

— Наш служебный телефон у тебя? Вызываем «Скорую» — мне здесь делать нечего. У него нога, ребра и челюсть наверняка сломаны, так что пусть забирают в травматологию. — И, не удержавшись, добавила, с неприязнью взглянув на Зеленцова: — А может, заодно еще и психиатру его там покажут.

Глаза у мужика сверкнули, но он тут же угрюмо опустил их, прикрывая распухшими веками, и отвернулся к стене.