Джеймс Ранси - Сидни Чемберс и кошмары ночи

— Зачем они вам?

— Затем, чтобы делать лимонад, — ответил Сидни, прекрасно зная, что из бакалейного магазина понесет их прямо в кабинет коронера.

— Смешной вы, — заметила бакалейщица. — Иногда я просто отказываюсь понимать вас.

— Вы не первая мне об этом говорите.

— Надо проводить больше времени в церкви и не совать нос в чужие дела. Учтите, это не доведет вас до добра.

После долгих переговоров с родственниками Али, Гарольдом Стритом и служителями кладбища на Миллроуд Сидни провел упрощенную христианскую панихиду, за которой последовал мусульманский обряд, и имам возвестил хвалу Аллаху. Присутствовали члены обеих крикетных команд, пришли представители мусульманской общины, работники ресторана. Было ясно, что Али все любили и его ждало большое будущее. Тем более было трудно принять потерю, а мысль о преступлении повергала в ужас.

Энни Томас решила прочитать на похоронах стихотворение Кристины Россетти. В черном платье, бледная, всем своим решительным и непреклонным видом она требовала внимания. Энни хотела, чтобы присутствующие знали о ее чувствах к покойному.

После службы Сидни похвалил Энни за смелость и сказал, что если она почувствует себя беззащитной или ей будет страшно, то всегда может прийти к нему. Надеялся, что больше Энни не запрется в спальне.

— Понимаю, — продолжил Сидни, — как тебе тяжело. Но надеюсь, что когда-нибудь горе пройдет. Время лечит.

— А если я не хочу, чтобы оно проходило? Если я забуду эту боль, то забуду и его, а я забывать не хочу.

— Думаю, он не хотел бы, чтобы ты оставалась в таком состоянии.

— Это означало бы предательство. — Энни пристально посмотрела на священника. — Пусть родители знают, что у нас была недетская влюбленность.

— По-моему, они не сомневаются. Иначе не были бы так озабочены.

— Мама сказала, вы задавали странные вопросы. Считаете, что Зафара погубил лимонад?

— Не уверен. — Сидни не хотел вызывать подозрений и провоцировать обвинения, и слова Энни заставили его повести себя осторожнее, чем обычно. — Не пора тебе домой?

— Нет, каноник Чемберс, несколько дней я поживу с родными Зафара.

— Твои родители не возражают?

— Возражают. Поэтому я так и поступаю.

— Для тебя найдется там комната?

— Та, в которой спал Зафар.

Сидни понимал: потребуются годы, чтобы улеглось горе и ослабело напряжение в семье Редмондов. И он, чтобы дальше разбираться в своих подозрениях, хотел получить кое-какие наставления коронера.

— В кристаллах лимонада ничего постороннего не обнаружено, — сообщил Дерек Джарвис. — Но этого следовало ожидать. Вы же не думали, что Редмонды распродают направо-налево отраву?

— Так вы все-таки полагаете, что они причастны к трагедии?

— Да. Часто преступления совершают самые близкие люди. Но доказывать это — ваша работа и Китинга.

— Их продукты могли отравить без их ведома. Например, во время крикетного матча.

— Не исключено, — кивнул коронер.

— То есть любой? — спросил Сидни.

— Любой и каждый. Если хотите, вся чертова деревня.

На следующее утро позвонила Аманда, чтобы узнать, как прошли похороны. Сообщила, что слушала чилийского пианиста Клаудио Аррау, тот исполнял цикл бетховенских сонат в Королевском фестивальном зале, и пожалела, что с ней не было Хильдегарды.

— Очень рад, что она тебе понравилась, — произнес Сидни.

— Конечно, понравилась, — ответила Аманда. — Смотри не потеряй ее, а то уведут.

— Вряд ли она снова собиралась выйти замуж.

— Не уверена.

— Я сейчас не в состоянии об этом думать.

— Вот что я тебе скажу, Сидни: бывает, что кого-то убивают, к тому же у тебя есть свои обязанности, но будущее личное счастье не менее важно. Ты не можешь всю жизнь ловить преступников. Признайся, ты уже впутался в расследование смерти того несчастного индийского парня?

— Я там присутствовал перед тем, как ему стало нехорошо.

— Считаешь, дело нечисто?

— Боюсь, что так.

— Что ты подозреваешь?

— Отравление сурьмой.

— Слышала об этом веществе. То же самое, что рвотный камень?

— Вроде бы. Откуда у тебя такие познания?

— Это средство дают лошадям, чтобы сбить температуру. Но в больших количествах оно представляет опасность.

— Его трудно достать?

— Ветеринарам — нет. Могу тебя связать с одним из них, если ты собираешься продолжать данную линию расследования.

— Капитан нашей крикетной команды — ветеринар.

— Вот как?

— Придется навестить его.

— Только будь осторожен. Я всегда волнуюсь, когда тебя затягивают детективные приключения.

— Со мной ничего не случится, Аманда.

— Раньше я тоже так считала, а теперь постоянно тревожусь. И Хильдегарды рядом нет, чтобы за тобой присмотреть…

Эндрю Редмонд жил на окраине Кембриджа в доме, откуда открывался вид на фермерские угодья. Эндрю был третьим ребенком в семье, ему исполнилось двадцать девять лет, но он еще не обзавелся женой. Удивительно, учитывая его приятную внешность, спортивные достижения и хорошую работу. После недавнего дня рождения на камине осталось несколько поздравительных открыток, но все свидетельствовало о том, что это дом холостяка: медные украшения с конской упряжи, каминные щипцы, фотографии школьных и университетских крикетных команд. И в центре первого ряда всегда сам хозяин — капитан Эндрю Редмонд.

В доме пахло антисептическими средствами. Хозяин предложил Сидни чаю, и тот заметил, что, в отличие от многих жилищ холостяков, в этом царила чистота: в кухне прибрано, полки и столы протерты, пол недавно вымыт и поблескивает от влаги.

В качестве предлога для визита Сидни воспользовался Диккенсом. Настало время регулярного ежегодного осмотра, и он хотел убедиться, что с собакой все в порядке.

— После крикетного матча ему нездоровилось, и я привел его, чтобы вы посмотрели, нет ли чего-нибудь серьезного, — объяснил он.

— Разумно. — Редмонд поместил пса на смотровой стол и профессиональным жестом погладил по голове и ушам. — Да, тогда происходило что-то непонятное.

— Я слышал, что после игры вы сами приболели.

— Подумал, что от пива. Разливали из какой-то новой бочки, и я решил, будто оно крепче обычного.

— Вы не производите впечатления любителя много выпить.

— Я и не любитель. Разве что после крикетного матча. Или если мучает жажда.

— А лимонад вы пили?

— Не притрагивался. Мне сказали, вы вините лимонад в том, что случилось с беднягой Али.

— Кто сказал?

— Сестра. Ведь вы же были у нее в магазине. А я считал, что покупками занимается ваша экономка.