Борис Руденко - Мертвых не судят

И опять Кротов с надеждой взглянул на Лену, и снова почувствовал, как она далеко.

— Я не домашний тиран, — неожиданно мягко сказал Всеволод Андреевич, — и не собираюсь диктовать своей дочери, с кем ей следует общаться. Но в настоящее время — я полагаю, вы со мной согласитесь — вам следует воздержаться от встреч. В целях безопасности Лены. А этот неприятный инцидент мы уладим, конечно же. Не такая уж большая проблема справиться с шайкой уголовников. Естественно, для того, кто в состоянии это сделать.

Всеволод Андреевич поднялся с дивана, показывая, что разговор окончен. Кротов тоже встал. Его выпроваживали. Лена, как и прежде, смотрела на стену. Кротов надеялся, что она хотя бы проводит его до двери — но напрасно. Всеволод Андреевич взял эту обязанность на себя.

* * *

Если бы Кротов имел хоть в малой степени пристрастие к алкоголю, он бы непременно напился. Но выпивка ему никогда не помогала в трудные моменты жизни и лишь обостряла тягостные ощущения. Потому, вернувшись домой и сделав несколько десятков кругов по комнате, Кротов ничего лучшего не нашел, как сесть составлять письма в прокуратуру, Верховный Совет и ЦК партии.

Он сидел и писал, но мысли кружились так беспорядочно, что на середине страницы он запутался и в сердцах отшвырнул ручку. Внезапно он решил, что должен немедленно поговорить с Леной. Бросился к телефону — номер был занят. Кротов минут пятнадцать непрерывно накручивал диск и все с тем же успехом.

Тогда он отыскал в кармане клочок бумаги с телефонами Каширина и позвонил ему.

— Каширин слушает, — сказал Каширин обычным своим, хорошо знакомым Кротову, важным и официальным тоном.

— Это я, Кротов. — Каширин молчал, и Кротов счел нужным напомнить: — Мы только сегодня с вами разговаривали.

— Я понял.

— Раз понял, тогда объясни мне, пожалуйста, что у нас в государстве делается, — с тоской сказал Кротов. — У нас закон вообще действует?

— Разумеется, — деревянным голосом подтвердил Каширин, будто и не исповедовался пару часов назад как последний грешник. — Действует и не вообще. Что у вас произошло?

— Сегодня они прислали своих боевиков к моей девушке, — сказал Кротов. — Как раз когда мы с тобой в пирожковой языки чесали. Запугивали ее, ты понял? Но меня вот что интересует: от кого они узнали ее адрес? Конкретно: от кого из ваших?

Некоторое время Каширин лишь молча сопел в трубку.

— Заявление подали в милицию? — спросил он.

— Не знаю. Ее отец сейчас этим занимается.

— Она их хорошо запомнила? Сумеет их опознать? В каком районе она живет? Давай-ка я сам в отделение позвоню!

Кротов слышал, что Каширин искренне взволнован, и раздражение его пропало неизвестно куда.

— Скажи, Володя, на них управы вообще нет, что ли? Что вообще в таких случаях делать полагается? Может, мне самому нож взять, если вы ни на что не способны?

— Не надо никаких ножей, — сказал Каширин. — Тут нож не поможет.

— Я два возьму, если надо. Ладно, ерунда все это. Ты знаешь, где искать этих подонков?

— Не знаю. Да и без толку. Только хуже будет.

— А что лучше-то? — спросил Кротов. — Тогда скажи, где эти свидетели живут, гады такие, которые ото всего отказываются? Давай я с ними сам поговорю.

Каширин надолго замолчал.

— Вообще это мысль, — сказал он со смущенным смешком. — Правда, за такие дела меня из милиции вышибут со свистом. Этого только им и надо.

— А ты-то здесь при чем? — Кротова уже захватила эта неожиданная идея. — Ты мне только адреса их дай. Кто узнает, откуда они у меня? Тем более что у вас там вообще как в дырявой корзине… Не держится ничего.

— Нет, Кротов, не надо этого, — передумал Каширин. — Ничего у тебя не получится, я же их знаю, с каждым беседовал.

— То — ты, а то — я. Ты ведь, извини, мильтон, а я — по-человечески. Неужели среди них хоть одного порядочного человека не найдется? Ну скажи, если хоть один правду скажет, это делу сможет помочь?

— Конечно, поможет, — голос Каширина показывал, что он находится в мучительном раздумье. — Но только ничего у тебя не выйдет.

— Ладно, Каширин, не хочешь — не надо. Вспомни лучше, что ты мне утром говорил. Или передумал уже?

— Я не передумал, — сказал Каширин. — Записывай адреса. Но только учти…

* * *

Вместе с адресами Каширин надавал еще кучу всяких советов, которыми Кротов пользоваться не собирался. Он, Кротов, не следователь, у него будет свой разговор с каждым. В одном они с Кашириным пришли к единому мнению; к официантам ресторана идти без толку — народ этот гнилой и продажный, Кротова не поймет.

Таким образом, оставалось всего три адреса; немолодой супружеской пары, двух девчонок (они жили в общежитии медицинского училища) и парня, похожего на рабочего. А пьяный инженер в очках хотя и оказался действительно инженером, но жил далеко — в Свердловске. В тот день он находился в столице в командировке и, естественно, дожидаться окончания следствия не стал. К тому же от показаний его с самого начала было мало толку; слишком он тогда надрался и путал все подряд.

Кротов достал карту и прикинул, какой из адресов ему всего ближе. Оказалось — супружеской пары Лубенцовых, Петра Даниловича и Лии Федоровны. Следующим Кротов намеревался навестить парня — он был не рабочим, а мастером строительного управления и жил как раз на полпути от Лубенцовых до общежития, где обитали девушки-подружки: Валя Мухина и Надя Аржанова.

Часы сейчас показывали без четверти пять, Кротов весьма надеялся, что застанет всех дома.

Подъезд Лубенцовых запирался на кодовый замок, но как раз в тот момент, когда Кротов подошел к двери, оттуда выходила молодая мамаша с коляской. Кротов помог ей вытащить коляску и успел проскользнуть в дверь, прежде чем она захлопнулась.

— Кто? — отозвался на звонок Кротова женский голос.

— Я из милиции, — соврал Кротов, потому что ничего другого придумать не смог. — Откройте, пожалуйста.

Звякнула цепочка, и дверь приоткрылась на длину стального поводка. Если бы Кротов встретил хозяйку квартиры на улице, он бы ее не узнал. И не только потому, что видел всего раз. Без косметики и прически она выглядела совершенно по-другому, что естественно для женщин вообще и вдвойне для тех, кому перевалило за пятьдесят.

— Здравствуйте, — торопливо заговорил Кротов, опасаясь, что дверь захлопнется. — Мы с вами уже встречались. В тот вечер, в милиции, помните? Вы — Лия Федоровна.

Видимо, лицо его Лия Федоровна действительно сочла знакомым. Цепочка была отомкнута, и Кротов получил допуск в прихожую.

— Вы меня узнали, — сказал Кротов. — Мы с вами вместе были в тот вечер в ресторане. То есть вы были с мужем, а я — со своей девушкой, но дело не в этом…

Быстрая смена выражений пробежала по лицу Лии Федоровны. От удивления до подозрительности и, наконец, холодной замкнутости.