Борис Руденко - Мертвых не судят

Славич вспомнил их недавнюю возню в квартире и усмехнулся. Им обоим повезло, вполне могли бы покалечить друг друга по пьяному делу.

— Прибыли, — сказал Крапивин, когда они заехали во двор. —

И мои уже здесь, видишь — фарами мигают. Быстро добрались. Слушай, Игорь, если сумеешь указать, где Гута, — хорошо. Если нет — вытаскивай его любым способом на улицу. Сами узнаем.

— Так же, как у того, на даче?

— Ладно тебе, законник, — раздраженно отмахнулся Крапивин. — Неужели еще не дошло, что не с людьми мы дело имеем — с нелюдями.

Дверь у Марушенко была особая, сейфовая. Плечом ее не высадить. Славич позвонил и стал ждать. Через пару минут лязгнули запоры, на пороге появился Марушенко в футболке и коротких штанах. Славича он поначалу не признал.

— Что надо?

— Ты меня не узнал, что ли, Андрей? — спросил Славич.

Марушенко вгляделся пристальней.

— А, — неприветливо сказал он. — Это ты. Ну и что?

— Где Савелий Сергеевич?

— Тебе зачем?

— Не надо было бы — не приехал. Срочно, Андрей. Если опоздаем — будет большая беда.

— У меня насчет тебя никаких указаний нет, — Марушенко смотрел на него тупо и равнодушно.

— Какие еще указания! Говорят тебе: ждать нельзя ни минуты. Указания нужны — так получи. Позвони ему, только скорее!

— Некуда мне звонить.

— Тогда поехали. Надевай штаны!

— Щас, разбежался, — сонно сказал Марушенко.

— Слушай ты, дубина, — раздраженно произнес Славич. — Если не сделаешь этого, будешь потом долго жалеть. С тебя Гольцов шкуру сдерет, когда узнает, как ты тут выеживаешься.

— А за дубину можно и по сусалам, — в глазах Марушенко появился некоторый интерес.

— По сусалам — это мы потом с тобой разберемся. Я тебе серьезно говорю: не тяни, ехать надо.

— Андрю-юша! — раздался из глубины квартиры нетерпеливый женский голос. — Ну скоро ты?

— Щас, — рявкнул тот. — Не выступай!

— Я понимаю, милый, как трудно тебе отрываться, — ухмыльнулся Славич. — Ты не беспокойся, это ненадолго. Давай, Андрюша, давай!

Марушенко колебался. Его куриные мозги медленно шевелились в попытке осмыслить происходящее.

— Впрочем, я не настаиваю, — сказал Славич. — Зачем тебе кайф ломать. Скажи, куда ехать, и возвращайся к подруге.

— Нет, — Марушенко принял решение и заметно обрадовался своей сообразительности. — Ты меня здесь подожди, погуляй пока. Я съезжу, скажу шефу, что ты к нему рвешься. А дальше — как он сам решит.

— Долго ждать? — спросил Славич.

— Не очень. Минут за сорок обернусь.

Славич пожал плечами.

— Жаль время терять.

— Времени, мужик, на наш век хватит, — глубокомысленно изрек Марушенко. — Это не бабки.

Славич выбежал из подъезда, но машины Крапивина на прежнем месте не увидел.

— Ну что? — негромко окликнули его из-за спины.

Крапивин шагнул к нему из тени кустарника. Вместе с ним

был парень с острым, замкнутым лицом, именно его Славич видел в Удельной. В двух словах Славич пересказал содержание происшедшего разговора.

— Отпускать нельзя, — сказал Крапивин. — Гута — ушлый, заподозрит, что здесь что-то не так. Брать будем твоего бугая прямо здесь. Где его машина?

Славич показал на «тойоту'», нагло влезшую на тротуар. Спутник Крапивина метнулся к ней, присел на секунду у переднего колеса и исчез в темноте. В подъезде шумно заработал лифт, Крапивин тоже скрылся, а Славич присел на скамейку у подъезда.

— Во, — одобрил его появившийся Марушенко. — Тут и сиди. Не бойся, я скоро.

Он залез в «тойоту». Не дожидаясь, пока мотор разогреется, врубил передачу, проехал метров пять и остановился. Ругаясь, вылез из кабины.

— Ты чего? — окликнул его Славич.

— А, м-мать! Колесо спустило!

Едва он наклонился над проколотым колесом, за спиной его беззвучно выросли две тени. В следующую секунду он уже лежат грудью на капоте с закрученными назад руками. Негромко звякнули наручники, и тут же подкатила машина. Славич бросился помогать, но необходимости в этом не было. Крапивин со своим напарником без малейшего труда втащили Марушенко в салон. Славич уселся рядом с водителем. Лицо этого человека показалось ему знакомым, и он вгляделся пристальнее. Водитель повернул голову, спокойно встретив изучающий взгляд Славича. На его щеке Славич увидел небольшой раздваивающийся шрам, похожий на птичий след, и вспомнил. Этот парень тоже когда-то работал в спецназе, Славич даже припомнил его фамилию —

Шуранов. Тот тоже узнал, усмехнулся одними губами и неприметно подмигнул.

На заднем сиденье, зажатый между Крапивиным и остролицым, Марушенко ошалело вертел головой и таращил глаза.

— Продал все-таки, мусор, — сказал он Славичу. — Ну, подожди, будет тебе еще.

— Тихо, — рявкнул на него Крапивин. — Куда ехать, быстро говори!

— Разбежался, — ответил Марушенко. Было видно, что происшедшее обеспокоило его не очень сильно. — Щас я тебе все сказал.

Не произнося ни слова, остролицый выдернул из кармана бечевку, закрутил на горле Марушенко и потянул. Лицо у того мгновенно налилось кровью. Безмерное удивление вспыхнуло в глазах, тут же сменяясь ужасом. Он захрипел, и тогда остролицый ослабил бечевку.

— С-суки! — хрипел Марушенко, судорожно хватая ртом воздух. — Козлы!

— Не скажешь — подохнешь, — свистящим шепотом пообещал Крапивин. — Будешь валяться на помойке, гнида.

— Вас же посадят, козлы, — изумленно хрипел Марушенко. — Вы что творите!

Он хотел еще что-то добавить, но остролицый вновь затянул бечевку и снова отпустил через несколько секунд.

— А-а, — еле слышно сипел Марушенко, — хватит… хватит!

— Где Гольцов? На складе? Где находится склад? — деловито спрашивал Крапивин.

— На Прудниковской, — выдавил Марушенко. — Вы кто? Вы разве не менты?

— Кто там? Сторож? Охрана? Сколько народа? Говори, быстро!

— На воротах двое. И там на складе… я не знаю сколько.

— Симаков там?

— Какой еще… — начал было Марушенко, но, уловив новое движение остролицего, торопливо поправился. — Привезли днем одного… Я у него фамилию не спрашивал.

— Что с ним сделали?

— Ничего, — ответ был чересчур поспешным, и поняли это все, включая самого Марушенко. — Я тут при чем! Привезли и все… Там он, на складе. А я уехал…

— Если хоть где-то соврал — он уже веревку отпускать не будет. Ты понял? Если хоть что-то не так!..

— Все нормально, мужики, я клянусь, — захлебываясь, бормотал Марушенко. — Мне-то какое дело, я вообще ни при чем!

— Тихо, — приказал Крапивин, и тот немедленно смолк. — Ладно, пока в багажнике с нами поедешь, а дальше посмотрим, что с тобой делать.

Марушенко еще собирался что-то сказать, но остролицый уже закрыл ему рот куском лейкопластыря.

В одной из створок тяжелых железных ворот имелась дверца со звонком и глазком. Территория склада была обнесена трехметровым бетонным забором, естественно, с колючей проволокой поверху. Одолеть стену без специального оборудования было нельзя.