Борис Руденко - Мертвых не судят

Озод немедленно приблизился, а Быков, наоборот, отошел подальше, чтобы не мешать деликатным переговорам. Впрочем, надолго они не затянулись. Когда Озод забрался в кабину, лицо его имело привычно-горестное выражение. Целых два километра пути он только печально вздыхал и лишь потом излил душу.

— Пятьдесят рублей! — воскликнул он с искренней болью. — В прошлом году было только тридцать.

За его спиной звонко засмеялась Гульбахор.

— Аллах не велит быть жадным, Озод. Аллах велел делиться с ближними.

— Э-э, сестра, — отозвался он. — Люди сейчас совсем забыли Аллаха. Они потеряли чувство меры и не знают благодарности…

Они свернули с проспекта, и Гульбахор попросила остановить машину.

— Все-таки выходишь, — сказал Быков.

— И правильно делает. Правильно, сестра, — поспешно вмешался Озод. — Иди домой, помирись с отцом. Он очень умный человек, он тебя поймет и простит. И обязательно скажи ему, что мы очень уважаем Сапарджона.

Гульбахор с досадой поморщилась.

— Он умный человек, — повторила она. — Костя, мне надо с тобой поговорить.

Быков выбрался вслед за ней из кабины. Они отошли в сторонку.

— Когда вы будете в Москве? — спросила Гульбахор.

— Через неделю, сестренка. Если все сложится удачно.

— Где я смогу вас найти?

— Это сложно, — задумался Быков. — А в чем дело?

— Мне обязательно нужно вас отыскать в Москве, — твердо сказала она. — Я буду там раньше вас.

— Тогда встречай у Центрального рынка. Там товар принять должны, и мы мимо не проедем. Ты Москву хорошо знаешь?

Гульбахор нетерпеливо кивнула.

— А где еще? Если мы вдруг там не встретимся?

— Тогда встречай уже здесь, когда вернемся.

Она в раздумье наморщила лобик.

— Значит, через неделю у Центрального рынка. До свидания, Костя.

— Счастливо, — сказал он. — Да! Постой-ка! Деньги свои забери.

Гульбахор покачала головой.

— Можешь оставить их себе. Ты их уже заработал. Или почти заработал…

— Что значит «почти»?

— Когда в Москве встретимся, я тебе скажу.

Она повернулась и зашагала по улице, размахивая сумкой. Быков задумчиво поглядел ей вслед и полез в кабину.

— Слава Аллаху, — облегченно вздохнул Озод. — Все беды в мире идут от женщин.

— У меня другие сведения, Озод, — возразил Быков. — Все беды исключительно от жадности. Или ты не согласен?

— Зачем так говоришь? — обиделся Озод, но спорить не стал.

Поскольку Быков должен был заехать к себе на квартиру и забрать вещи, Озод тоже решил забежать домой. Они уговорились встретиться через час. Высадив Озода и проследив, как он скрылся в подъезде, Быков принялся тщательно обыскивать кабину. Большой заклеенный конверт без подписи — тот самый, что передал Гульбахор худенький юноша, — он обнаружил довольно быстро. Конверт был засунут за обивку лежанки. Не распечатывая, Быков подержал его в руках, потом завернул в газету и упаковал в полиэтиленовый пакет, который прикрепил клейкой лентой к задней стенке кабины, аккуратно отогнув и поставив затем на место обшивку. Здесь искать конверт пришлось бы намного дольше…

* * *

Весь нехитрый багаж Быкова умещался в дорожной сумке. Чтобы окончательно собраться, ему и пяти минут было много.

— Уезжаешь, Костя, — сказала Саида с неожиданной грустью. — Когда еще приедешь?

В глазах ее стояла печаль. Быков давно уже понял, что постоянная строгая и независимая гордость Саиды — всего лишь маска, тоненький и слабый щит, которым она пыталась укрыться от своей женской беды, от снисходительной жалости родни и соседей, от мира, в котором она родилась и жила, недобром и жестоком к ней не по заслугам.

— Не знаю, Саида, — ответил Быков. — Может, скоро, а может, нет. Вы тут без меня не скучайте.

— Скучать времени нет. Видишь, сколько дел, — Саида сделала усилие, снова становясь сама собой. — Чуть не забыла, Костя. К тебе опять твой друг приходил вчера. Очень жалел, что не застал.

— Что за друг такой неуловимый, — буркнул себе под нос Быков. — Ну ладно, Саида, до свидания. Спасибо тебе.

Она махнула рукой и быстро ушла в дом, не желая более обнаруживать свою слабость. Быков аккуратно прикрыл за собой калитку и полез в машину. Оказалось, что здесь его уже ждут. На сиденье пассажира устроился незнакомый русский парень в потертых джинсах и клетчатой рубашке, похожий на туриста или бомжа.

— Здравствуйте, Константин, — произнес парень, прежде чем Быков успел отреагировать на вторжение, — Это я к вам заходил, хозяйка передала, наверное?

— Я догадался, — сказал Быков. — Ты и есть, выходит, мой друг. Ну, здравствуй, дружок. Чего надо?

— Меня зовут Алексей Крапивин. Видишь ли, Константин, я — капитан милиции. Из Москвы…

Быков настороженно молчал.

— По всей видимости, у нас мало времени, — сказал Крапивин. — Я сразу к делу, без предисловий.

— И это правильно, — хмыкнул Быков.

Крапивин оставил без внимания его иронию.

— Две недели назад пропал человек. Так же, как ты сейчас, он ушел в рейс. Это был наш сотрудник, наш товарищ.

— А я-то здесь при чем? — Быков понимал, что взял какую-то дрянную ерническую тональность, но остановиться никак не мог. — У меня алиби. Честное слово.

— Не надо, Константин, — попросил Крапивин. — Ты же все прекрасно понимаешь.

— Ладно, не буду, — слегка смутился Быков. — Продолжай.

— Дело в том, что наш сотрудник ушел в рейс на машине этого же кооператива «Варзоб».

— Один? Без напарника?

— Напарник был. Он и пригнал машину обратно. Вот эту самую машину, кстати. — Крапивин похлопал рукой по спинке сиденья. — Напарник, естественно, здешний житель. Объяснил, что его сменщик взял расчет сразу после того, как груз был доставлен по назначению. Больше ничего узнать не удалось.

— Я, конечно, ваших дел не знаю, — с сомнением сказал Быков, — но почему бы этого напарника не потрясти как следует. Неужели бы не вспомнил?

— В том-то и беда, — вздохнул Крапивин. — Не можем мы его трясти. Отношения с местными сложные… Суверенное государство, ты же понимаешь. Этого напарника мы сейчас даже найти не можем. Спрятали его где-то, а милиции местной не до наших проблем. А может, и специально тормозят, кто их знает.

— Обо мне же ты собрал сведения.

— Старые связи, — усмехнулся Крапивин. — Исключительно личные контакты. Остались друзья в здешних органах, на которых я могу до определенной степени положиться.

— Тогда пусть тот человек, который в «Варзобе» на вас работает, вам и поможет, — предложил Быков.

— Никто тут на нас не работает.

Быков хмуро оглядел собеседника.

— Я не вчера родился, — сказал он. — Обо мне вам мог подсказать только кто-то из «Варзоба». Больше я нигде тут не светился. Если хочешь со мной дальше разговаривать, не держи меня за дурака.