Борис Руденко - Мертвых не судят

— И вас тоже, — сказал еще кому-то милиционер. — И вас…

* * *

Отделение было неподалеку. Коренастого сразу же утащили куда-то вверх по лестнице, а свидетелей провели через дежурную часть, по вечернему часу уже изрядно наполненную нетрезвыми клиентами, в красный уголок с длинным — во всю комнату — столом, рядами стульев возле стен, увешанных плакатами и лозунгами, и непременным бюстом вождя в углу на высокой подставке.

Кроме Кротова с Леной оказалась тут средних лет пара — лысоватый мужчина с брюшком и его дама, накрашенная густо, но вполне пристойно; две девушки, похожие друг на друга, как случается с близкими подружками; парень с обветренным лицом и крепкими руками рабочего и еще один, очкарик, явно итээровского вида в рубашке с замятым воротничком. Очкарик был сильно поддатенький, но держался неплохо, только все крутил головой и повторял: «Ну, дела! Дожили, называется!»

Сидели с полчаса, и гражданский порыв Кротова понемногу начал спадать, ему становилось досадно, что вечер заканчивается таким образом. Да и все остальные, по-видимому, думали примерно о том же.

— Ну и долго нас тут будут держать? — осведомился в пространство мужчина с брюшком.

— Капитально влипли, — сказал парень.

Девушки немного пошептались, а потом одна сказала:

— Интересно, а завтра прийти можно?

— В установленные для приема граждан часы, — немедленно отреагировал пьяненький очкарик. — Предварительная запись обязательна!

Девушки посмотрели на него с осуждением.

— В первый раз за десять лет пришли с женой в ресторан — и вот на тебе, — пожаловался мужчина.

— Вы тоже все видели? — спросил Кротов.

— Мы прямо перед эстрадой сидели, — ответила его супруга. — Когда длинный толкнул этого, другого, тот прямо на наш столик отлетел. И сразу за нож.

— Я извиняюсь, столик ваш это я зацепил, — поправил очкарик. — Он на меня налетел, и я слегка того, в сторону.

— Какая разница, — махнула пухлой рукой дама. — Не в столике дело, а в ноже.

— Надо, чтоб точно всё, — раздраженно сказал парень. — Если каждый будет лепить что попало — до утра отсюда не выйдем.

Муж дамы собрался достойно ответить, но в этот момент в красный уголок (по-современному он назывался ленинской комнатой) вошел давешний милиционер в штатском и роздал каждому по бланку объяснения.

— Вот, напишите, пожалуйста, все, что было. Ручки кому нужны?

— А как писать? — почти шепотом спросила одна из девушек.

— Так и пишите, — сказал милиционер. — Такого-то числа (сегодня шестнадцатое?), ну вот, шестнадцатого мая я с тем-то и тем-то пришла (или пришел) в ресторан «Синий бор». Там примерно во столько-то (около двадцати тридцати, так?) — примерно в двадцать тридцать произошло то-то и то-то. Ясно? Вот в таком духе.

— Но я ничего не видела, — сказала Лена, откладывая листок.

— Как не видела? — удивился милиционер. — На ваших глазах убивают человека, а вы не видели?

— Он умер? — спросила дама. — Какой кошмар!

— Нет еще, — ответил милиционер. — Увезли в реанимацию.

— Она действительно не видела, — вмешался Кротов. — Дело в том, что мы с ней танцевали. Я смотрел точно в ту сторону, а она, естественно, в противоположную.

Милиционер посмотрел на Кротова, на Лену, потом кивнул.

— Понятно, Тогда вы можете идти.

— Да, Лена, в самом деле… — промямлил Кротов, но Лена его приятно удивила.

— Я подожду тебя.

Против ожидания все закончилось довольно быстро. Они написали коротенькие объяснения, милиционер их проверил, попросил кое-что уточнить, записал у всех адреса и телефоны и отпустил с миром, предупредив, что в ближайшее время придется прийти еще раз, И адрес Лены он тоже записал на всякий случай.

На улице Лена взяла Кротова под руку, и они не спеша пошли по бульвару. Май в этом году выдался на редкость теплым. Деревья, газоны зазеленели поспешно и густо сразу после Дня Победы, и эта сочная яркая зелень еще не успела побуреть от городской пыли. Воздух казался совсем прозрачным и пах сегодня не автомобильными выхлопами, а настоящей свежестью.

— Хорошо все-таки, что я ничего не видела, — сказала Лена.

— Конечно, — согласился Кротов. — Зрелище весьма неприятное.

Лена покачала головой.

— Я не об этом. Просто я очень не люблю того, что предстоит теперь тебе. Допросы, очные ставки. Следствие, суд…

— Ты говоришь о них как о хорошо знакомых тебе вещах, — удивился Кротов.

— Да уж, — Лена грустно усмехнулась и передернула плечами. — Знакомых. Как-то раз один мой приятель сбил человека. В тот момент я тоже сидела в машине.

— Вот оно что, — сказал Кротов. — Ну и как?

— Сбил насмерть. А потом началось следствие и… в общем, долгая история. И очень нудная. Ну вот, мы пришли.

Они стояли у массивного восьмиэтажного дома старой постройки. Это был дом Лены.

— Его посадили? — спросил Кротов.

— Кого? Приятеля? Нет… там были обстоятельства… в общем, все закончилось по-другому… Мне пора домой. Спасибо за вечер.

— Да уж, — хмыкнул Кротов. — Вечер хоть куда.

— Ты не виноват, — утешила Лена. — Ничего, в следующий раз будет лучше.

Упоминание о следующем разе примирило Кротова с судьбой. Особенно после того, как, прощаясь, Лена сама подставила ему щеку для поцелуя.

* * *

А на работе Кротова ожидали неприятности. Тем более досадные, что предвидеть он их в принципе мог, но предотвратить не имел ни малейшей возможности.

— Понимаешь, старик, не получилось в этот раз, — со сдержанным сочувствием поведал Игорь Теодорович — заместитель начальника отдела и партийный секретарь. — Бог свидетель, как мы твою кандидатуру на парткоме отстаивали. Убеждали, доказывали, что ты молодой, растущий специалист, что закончил институт марксизма-ленинизма, что вполне зрелый товарищ, — ничего не помогло.

— И кто же счастливчик? — вполне спокойно поинтересовался Кротов.

— Ну, так не надо, — Игорь Теодорович укоризненно покачал головой. — На партию, мой друг, обижаться не стоит.

— Я и не обижаюсь. При чем тут партия?

— Ладно, ладно… Получилось действительно неожиданно. Анкету в последний момент решили дать Аксютину из отдела пневматики. Дело в том, что его выдвигают в начальники лаборатории. Этот вопрос у руководства уже решен, сам понимаешь, тут уж партбилет необходим…

Ежегодно райком выделял институту три анкеты для вступления в партию, которые всякий раз не без мелких интрижек и скандальчиков приходилось делить между четырьмя отделениями и приравненными к ним инженерными службами института. Кротов встал в очередь в партию два года назад и чрезвычайно рассчитывал вступить именно теперь. Это было ему крайне необходимо. Он нащупал хорошие контакты в «Станкоимпорте», ему твердо обещали там место, и пусть разница в окладах была невелика, зато в ближайшей перспективе светили обильные зарубежные командировки. Отличное было место. Было, да сплыло. Место полагалось занимать лишь с партбилетом в кармане. Теперь все его старания уплыли коту под хвост — никто целый год дожидаться Кротова не станет, желающих хоть отбавляй.