Владимир Колычев - Опущенная

— Да уходим мы, уходим, — скривился большеротый.

— И чтобы я вас здесь не видел.

Прежде чем отпустить братка, Сева сделал ему очень больно. И он со стоном отскочил от него.

— Время пошло.

— Ну, мы с тобой еще встретимся, — зыркнул на него качок с шишкой.

— Три!..

Бандиты решили не пытать судьбу и дали задний ход. Уходили они неторопливо, с важным видом, но Настя видела их поджатые хвосты.

— Уже старший лейтенант? — Настя благодарно посмотрела на Севу.

— Время идет.

— Уголовный розыск?

Сева мог бы служить следователем в прокуратуре, а он выбрал собачью работу. Но ведь это его жизнь, и ему решать.

— Ну пока да. А вообще, в РУОП буду переходить. Борьба с бандитизмом — дело важное.

— Кто бы сомневался…

— Что у тебя за проблемы?

— Да вот, на десять штук хотели поставить. — Настя кивком показала на вывеску. — Открыла точку — заплати.

— Ты открыла точку?

— Хочешь жить — умей вертеться.

— Десять штук?

— Это называется «срубить бабла по-быстрому».

— Это называется «срубить бабла по беспределу».

— Ругалю нужно звонить… Или лучше в милицию заявить? — с усмешкой спросила Настя.

Она с интересом смотрела на Севу. Он и раньше казался взрослым не по годам, а служба в милиции еще больше закалила его как изнутри, так и снаружи.

— Милиция сейчас не в лучшей форме, — вздохнул Сева. — Но мы обязательно это поправим.

— Хотелось бы поскорей.

— И Ругаля возьмем.

— Чур, я ни при чем!

— Страшно?

— Мне проблемы не нужны…

— Значит, кафе у тебя.

— Экспресс-кафе, доставка пиццы и обедов на дом… Где ты работаешь? Называй адрес, доставим в лучшем виде. За счет заведения. Заслужил.

— Настя… — Сева с затаенным восхищением смотрел на нее. — Я рад за тебя.

— Я тоже за себя рада.

Сева — хороший парень, и она не могла сказать о нем ничего плохого. Но все-таки он исчез из ее жизни. Занес ее в списки пропащих и махнул рукой. Она сама в этом виновата, но тем не менее.

— Выглядишь замечательно, — сказал он.

— Запыханная, замыленная…

— Взгляд ясный.

— А с этим у меня все в порядке, никаких проблем… — Настя поняла, о чем думал Сева. — Кстати, я помню, как ты меня на путь истинный наставлял.

— Ну, не то чтобы наставлял…

— А потом сам с этого пути исчез, — усмехнулась Настя.

— Может, это тебя с истинного пути смывало. Всякими там течениями…

— Из универа вымыло, — кивнула она.

— Вот и я о том же…

— А ты окончил…

— Да уже три года как.

— А я вот этим со всем кручусь… Думала восстановиться, да все некогда. Ничего, когда-нибудь…

— Учиться никогда не поздно.

— Жизнь учит. А в юридических тонкостях я и без диплома разбираюсь.

— Знаешь, и в уголовном розыске можно без него…

— Но все равно, корочки нужны. В сентябре думаю на восстановление подать.

— Это все хорошо… Плохо, что на тебя братва наехала. Если это не ругальские, то кто?

— Сказали, что это их территория. А здесь Ругаль основной… Я, конечно, скажу, пусть разбираются.

— Если вдруг эти появятся, звони мне. — Сева достал из кармана пиджака блокнот, ручку.

Он сделал запись, вырвал из блокнота страничку и передал ей.

— Если что, звони.

— Рабочий телефон и домашний? — спросила Настя, рассматривая записанный номер.

— Рабочий… А домашний… — замялся он. — Я живу не один.

— Понятно.

На пальце правой руки у Севы не было обручального кольца, но это ничего не значило. Служивым людям не рекомендуют носить кольца, и дело тут не в каких-то моральных принципах, а в банальной безопасности. Преодолеваешь полосу препятствия, берешь барьер, цепляешься кольцом за какой-нибудь выступ — и прощай палец. Можно и с мясом вырвать…

— Я с Олесей живу. — Севе понадобилось усилие над собой, чтобы признаться в этом.

И на Настю он смотрел, как будто она могла поднять его на смех.

— Я почему-то не удивлена.

Настя ничего не знала про Севу. Часто думала о нем, вспоминала, как начинался их роман, перебирала в памяти приятные моменты. Но справки о нем не наводила. А Бастурмина она ненавидела. Потому знала, как он и с кем живет. И мечтала отомстить ему за себя, за своего отца.

Но этой местью она пока что еще не жила. Рано еще ей начинать войну с Бастурминым. Но когда-нибудь ее хозяйство окрепнет, она разбогатеет, выбьется в сильные мира сего. Вот тогда она обрушится на Гену. Для начала оставит его у разбитого корыта, а затем окончательно растопчет его… Как такового плана у нее не было, но это пока и не нужно. Вот когда пробьет ее час, тогда она и возьмется за дело. А пока что ей нужно карабкаться по крутой шаткой лестнице к своей цели.

— У нее был сложный период, и ей некому было помочь, кроме меня, — будто оправдываясь, сказал он.

— Таблетки от кашля?

Сева нахмурился, внимательно глядя на нее.

— У меня тоже был такой период. Она мне и посоветовала…

— Она — тебе?!

Настя засмеялась. Ну конечно же, Олеся перевернула с ног на голову. Как будто это Настя посоветовала ей «колеса».

— Я тогда и не знала, что в таблетках от кашля содержится кодеин…

— А Олеся тебе сказала?

— Неужели на меня все свалила?

— Ну, не то чтобы все…

— Значит, свалила… Не верь ей… И мне не верь…

— Почему я не могу верить тебе?

— Потому что я этого не хочу. Потому что мне все равно, что ты обо мне думаешь.

Настя училась держать обиды на безопасном от себя расстоянии. Слишком уж много всего в ее жизни происходит, если зацикливаться на каждом вздорном пустяке, с ума можно сойти. Но Сева не пустяк. И как бы она того ни хотела, его появление в ее жизни — целое событие. И обида на него вовсе не пустяк, потому и дрогнул голос.

— Не все равно. — Он качнул головой, цепко глядя на нее.

И в его взгляде угадывалась обида. Как будто Настя, по его разумению, должна была броситься ему на шею, и раз уж этого не произошло, по самолюбию нанесен удар.

— Все равно… И, вообще, мне уже пора.

Настя отвела в сторону глаза, чтобы Сева не лез через них ей в душу.

— Если что, звони.

Он вдруг потянулся к ей. Настя должна была его остановить, но не стала делать этого. И он поцеловал ее в щеку. А она провела по этой щеке рукой. И стремительно повернулась к нему спиной.

— Олесе привет!

Ей не должно было быть дела до личной жизни Севы, но так почему-то хотелось его уколоть, сделать ему больно.

Если волки одолевают, режут овец и лишают хлеба, нужно сделать ход конем. И возглавить волчью стаю. Но не ту, которая режет, а другую. Так Ругаль и поступил. Достали его воры, сначала десять процентов от прибыли поставили, потому еще столько же добавили. Но и этого им стало мало. А у Алика уже на подхвате был Вадик, эта бесчувственная машина для убийств. И еще пацаны подтягивались. С волыной повезло…