Марина Серова - Театр начинается с выстрела

Должно быть, у меня был такой дружелюбный вид, что он, спав с лица, судорожно сглотнул и стал потихоньку пятиться назад. Глядя на этого слизняка, я презрительно усмехнулась и, протянув руку вперед, стала подманивать его:

— Куть-куть-куть!

Что уж он прочел на моем лице, я не знаю, зеркала поблизости не было, но, забыв о гипертонии, ишемии, артрозе и чем там еще страдают престарелые творческие работники, он, быстро повернувшись, стартанул с места так, что любой спринтер обзавидуется. О таких мелочах, как авторитет среди подчиненных и чувство собственного достоинства, он даже не подумал — жизнь дороже. Смерть во плоти он, что ли, увидел? Не учел главреж только того, что он в прыжке метр с кепкой, а у меня длина ног соответствует росту, так что догнать его было делом пары минут. Держа его за шиворот, как нагадившего в хозяйские тапки котенка, я вела его в его же кабинет, ласково увещевая по дороге:

— Борис Ефимович! От судьбы не уйдешь и не убежишь! Связавшись с Воронцовым, вы обе-ими ногами влипли в большую кучу дерьма, но вам этого показалось мало, и вы начали пакостить моей сестре, а я за нее кого угодно в блин раскатаю. Так что очень скоро вы убедитесь, что дерьмо, в которое вы добровольно закопались по самую маковку, было еще только повидлом и самое страшное у вас впереди.

В приемной при виде нас секретарша вскочила с места как ужаленная, а главреж крикнул ей:

— Полицию вызывай!

Она схватилась за трубку, но тут я остановила ее:

— Минутку внимания. Вы можете вызвать полицию, и уверяю вас, что я буду с ней очень откровенна. А поскольку наша доблестная полиция течет, как дырявое ведро, и информация оттуда расходится веером во все возможные издания и Интернет, то вся та вонючая жижа, которая до этой минуты мирно колыхалась в вашем корыте от стенки к стенке, выплеснется наружу и затопит вас с головушкой. И тогда одному главному режиссеру придется искать работу на очень далекой периферии, потому что ни в один столичный театр рекомое лицо не возьмут даже на должность самого младшего помощника. Я ясно выразилась? Так что советую вам, Борис Ефимович, душевно со мной побеседовать. Обещаю, что бить не буду. Итак, что вы решили?

— Давайте поговорим, — с трудом выдавил он из себя.

Держа его по-прежнему за шиворот, я завела его в кабинет и, закрывая за собой дверь, мило улыбнулась секретарше:

— Чая не надо! Кофе тоже!

Зеленогорский сел за свой стол (наверное, так он чувствовал себя более уверенно) и постарался придать себе достойный вид — напрасный труд, вытащенный из воды кот выглядит более симпатично, он хоть жалость вызывает, а я к этому слизняку не чувствовала ничего, кроме презрения. Я села сбоку, так, чтобы контролировать окно и дверь, — люди, которые пренебрегают элементарными правилами безопасности, долго в нашей профессии не задерживаются.

— Итак, все началось с того, что департамент культуры московской мэрии обмазал Воронцова вазелином и пропихнул-таки в ваш театр, — начала я. — А теперь вам слово.

— Да! — чуть не взвизгнул главреж. — Я не хотел портить отношения с властями и взял его. Вы думаете, я не знаю, что он бездарь? Да об этом все знают! И то, что он из спектакля черт-те что сделает, тоже! Но договор с ним был подписан на постановку одного — повторяю прописью, — одного спектакля! «Маскарад» Лермонтова.

— А Лукьянова?

— Шла довеском, — буркнул он. — Я ее взял потому, что в массовке бегать некому — пара девочек уволились. Естественно, связываться с Воронцовым никто не хотел, вот он и начал репетировать с ней Нину Арбенину.

— Я это все уже знаю, — перебила его я. — И о том, как вы уговорили Анну согласиться на роль Нины, тоже. Сыграли на том, что у нее в жизни ничего, кроме театра, нет. Но почему Воронцов смирился с тем, что она будет играть Нину?

— Я убедил его, что Тамара заподозрит неладное, если внезапно появившаяся артистка из провинции будет играть главную роль в поставленном им спектакле, — пробормотал Зеленогорский.

— Ладно, пошли дальше. Откуда вдруг появилась Анна Ерлакова? Можете бить себя пяткой в грудь, рвать на ней нижнее белье и клясться на Станиславском, что вы на это пошли исключительно из любви к искусству, но я с детства очень недоверчивая. Так, в чем дело? Чем вас Воронцов подкупил?

— Я на это не согласился, — быстро сказал он.

— Ой ли? — усмехнулась я. — Воронцов пришел, чтобы поставить один-единственный спектакль. Так с какого же перепуга он вдруг стал продвигать на место примы театра свою любовницу? Он уйдет, а она останется? Что-то не верится! — Зеленогорский подавленно молчал, и я продолжила: — Кстати, вам ведь донесли уже, как он валялся у Анны в ногах, вымаливая прощение за свое хамство? — Главреж, не поднимая глаз, кивнул. — А знаете, что его на это сподвигло? Видеозапись его развлечений с Лукьяновой на складе для мебели. А теперь представьте себе, что Тамара Томасовна получит эту запись с пояснением, что вы были полностью в курсе происходящего и всячески потворствовали этому.

— Только не это! — в ужасе в голос заорал Зеленогорский.

Дверь распахнулась так резко, что даже ударилась о стену, и в кабинет влетела верная секретарша с самым решительным видом и электрочайником в руках наперевес, видимо, готовая встать грудью на защиту шефа.

— Пошла вон! — сорвался на нее главреж, и она тут же исчезла.

Он немного посидел молча, потом вздохнул и сказал:

— Жена Воронцова пользуется большим авторитетом у членов правления СТД, Союза театральных деятелей. Она обещала мне, что на грядущих выборах членов правления будет продвигать мою кандидатуру, если ее муж останется в театре на постоянной основе. А уже он стал настаивать на том, чтобы Лукьянова начала играть роли Анны сначала во втором составе, а потом и… — Он недоговорил, но все и так было ясно.

— Тамара Томасовна лично вам обещала похлопотать или вы знаете об этом со слов Воронцова? — уточнила я, сцепив руки на коленях в замок, потому что побоялась сорваться.

— Лично, — поколебавшись, буркнул он.

— И поддались вы на искушение! — не в силах скрыть ненависть, сквозь зубы процедила я. — Когда с Анной прямо на сцене беда случилась, вы даже обрадовались, что не придется вам ни к чему руки прилагать, потому что все само собой свершилось. Заказчице уже доложили?

— Я надеюсь, вы не собираетесь выяснять отношения с Тамарой Томасовной? — насторожился он.

— И воздастся каждому по делам его. Она совершила фатальную ошибку, а за ошибки надо платить! — жестко произнесла я. — Если бы она не затеяла всю эту историю, то Анна была бы здорова. Или вы не знаете, что она голос потеряла?

— Слава богу, — начал он, и я, услышав это, вскочила на ноги, перегнулась через стол и схватила его за грудки. — Дослушайте! — крикнул он. — Слава богу, что это произошло на репетиции, а не в день премьеры, как один раз уже было! Второго такого ужаса я бы не пережил!