Марина Серова - Театр начинается с выстрела

Услышав это, я еле сдержалась, чтобы не заржать в голос, и просто похихикала.

— Да уж! Повезло мужику с фамилией.

— А на этот случай я тебе напомню старый анекдот о том, что сказал один украинский пограничник другому, посмотрев паспорт русского: «Дывись, Голопупенко, яка смешна фамилия — Иванов!»

— Да черт с ней, с его фамилией! — отмахнулась я. — Но вы с ним уже поговорили?

— Да нет, Ника! Тут возникли большие сложности, — сразу став серьезным, сказал Крон.

— Высокие покровители? — гневно поинтересовалась я.

— Раньше были. Может, и теперь кто-то остался, но здесь другое. Во-первых, он заболел, и уже третий день его нет на службе. Это бы нас не остановило, но есть во-вторых: к нему подбирается военная прокуратура — там такие злоупотребления! Поэтому нам настоятельно рекомендовали к нему даже не приближаться, а то он вздрогнет, как трепетная лань, топнет копытцем, и дойдет хрустальный звон до всех его подельников. И попрячут они концы в воду. И вся многотрудная работа прокуратуры полетит коту под хвост. А в-третьих, он в среду к Лукьяновой вообще не приходил. Вот сейчас шеф и думает, как к нему подъехать.

— Из чисто спортивного интереса спрашиваю. Раз вы все записи отсмотрели, на убийцу Лукьяновой никто не тянет?

— Судя по тому, как себя вели остальные люди, они все жильцы этого подъезда. Все открывали дверь своими ключами для домофона, заходили, выходили. Взгляду не за что зацепиться!

— Ты знаешь, — подумав, сказала я. — А что, если распечатать лица всех, кто входил в подъезд, и показать бдительному соседу Лукьяновой? Он же сразу определит, кто живет там, а кто — нет. А потом…

— Да делается это все уже! — перебив меня, отмахнулся Крон.

— Подожди! Помнишь, что я говорила по поводу жены любовника Лукьяновой? Итак, она все узнала, выбила из Булки адрес любовницы и ключи от квартиры, поехала туда и дожидалась возвращения Лукьяновой непосредственно внутри! Та вошла и прямиком направилась в кухню, а жена подкралась к ней сзади.

— Очнись! — насмешливо посоветовал мне Крон. — Во-первых, если бы это была разборка двух баб, которые мужика не поделили, там бы даже потолочный светильник не уцелел. Во-вторых, ты сама говорила, что работал профессионал, с чем мы все полностью согласны. И в-третьих, и это самое главное: Булка давно в разводе и больше не женился. Живет один в однокомнатной квартире в районе Речного вокзала.

— Так почему же он Лукьянову у себя не поселил? Зачем деньги зря выбрасывать? — удивилась я, но Крон на это только пожал плечами. — Слушай! А может, бывшая жена не оставила надежду его вернуть, осаждает его квартиру, вот он и решил не травмировать нервную систему своей молодой любовницы?

— Ника! Его жена вскоре после развода уехала с матерью в Израиль и с тех пор в Россию не приезжала.

— Да, нестыковочка! — разочарованно вздохнула я. — Она с новым мужем уехала или?..

— Или! — выразительно сказал он. — Там вообще очень непонятная история — и с ней, и с их сыном, который Булке не родной.

— Расскажи, если знаешь, — попросила я.

— Вообще-то этим другие люди занимаются, я просто влегкую документы просмотрел и разговор шефа с одним из наших послушал, но что помню, расскажу. Короче, Леонид Казаков, тесть Булки, был редкостной сволочью, ничуть не лучше своего папаши — тот у Рюмина, который «дело врачей» затеял, чуть ли не правой рукой был. А женился Леонид на Инне Львовне Кандель, чьи родители как раз были врачами. Причем женился потихоньку от отца, который, узнав об этом, в ужас пришел.

— Может, влюбился? — предположила я.

— Да нет! Думаю, ему просто понравилась игрушка, вот он и решил ее так получить. Не удивлюсь, если он угрожал ей тем, что его отец арестует ее родителей, и этим вынудил выйти за него замуж. После смерти Сталина его отец был арестован, сел и домой не вернулся — умер в лагере. А со временем Леониду игрушка надоела, потому что, по слухам, жили они очень плохо, только развестись он не мог — не приветствовалось это генеральной линией партии. Леонид шел в гору, потому что некоторые друзья-подельники его отца остались не просто на свободе, но и при должностях, вот они его жалели и поддерживали. Детей у Леонида и Инны долго не было — наверное, она делала все возможное, чтобы от этой мрази не забеременеть, может, надеялась, что из-за этого он ее бросит. Их единственная дочь, Нина, родилась в 60-м. И у Леонида было очень большое сомнение, что она от него, но анализ ДНК тогда не делали. Со временем Леонид дорос до того, что стал не самым последним человеком в нашем Министерстве обороны, пока не случилась какая-то темная история с пропажей документов, после которой его досрочно отправили в отставку. Но какие-то связи у него, видимо, в министерстве остались, и он их передал Булке, потому что иначе тот не чувствовал бы себя так вольготно и не вел себя так нагло. А два года назад Леонид от инсульта помер, причем, как узнал шеф, на похоронах никого из семьи не было.

— И откуда же такая нежная любовь тестя к зятю? — удивилась я.

— Дело в том, что Нина, будучи студенткой первого меда, влюбилась в кого-то и забеременела от него. Леонид не мог позволить, чтобы его внук был безотцовщиной, подобрал из подчиненных близкого себе по духу парня и женил его на дочери, пообещав всяческие блага. Как ты понимаешь, ее желание в расчет не принималось. Этим подчиненным и был Булка. В результате внук Михаил родился в законном браке.

— И чем этот внучек занимается? — поинтересовалась я.

— А ты открой сайт концерна «Калита» — и узнаешь! — усмехнулся Крон. — А теперь мы дружно смотрим на часы, видим, какое время, вспоминаем, что завтра рабочий день, и решаем насущный вопрос сна, потому что я больше суток на ногах. Если ты остаешься у меня, иди и ложись на диван, а я достану надувной матрас. Если ты едешь к себе, я вызову такси, потому что в таком плывущем состоянии за руль не сяду, да и выспаться мне надо.

Я посмотрела и ужаснулась — да уж! Заболтались мы. Звонить Ковалевой в такое время мне и в голову не пришло — она, вымотавшись за день, наверняка уже спала беспробудным сном. Нет, надо пожалеть старушку, решила я. Но и выселять Крона с его родного спального места было бы с моей стороны верхом наглости, особенно с учетом его усталости. Сопоставив длину кухонного уголка и свой рост, я поняла, что проще лечь прямо на полу, а вот оценив возможную ширину дивана в разложенном состоянии, я предложила:

— Крон! А не вспомнить ли нам дни былые, когда мы с тобой возле костра спиной к спине спали? Обещаю, что приставать не буду.

— Приставай сколько хочешь, если тебе не лень, потому что я сейчас не мужчина, а бесчувственное бревно, — хмыкнул он. — Ты хочешь к бревну приставать?