Марина Серова - Театр начинается с выстрела

— Я не министр здравоохранения, — сварливо ответила я. — Я человек, которому очень нужна помощь. Причем не материальная, а информационная.

— А я Михаил Леонидович Казаков, генеральный директор концерна «Калита». Так, что же вас интересует, женщина в беде?

— Извините, — растерянно пробормотала я, действительно растерянно, потому что я никак не ожидала, что попаду прямо к нему. — Просто как-то непривычно, чтобы генеральный директор сам отвечал на звонки.

— А вы позвонили на мой прямой номер. Так в чем ваша проблема?

— Мне очень нужно с вами поговорить, но это не телефонный разговор.

— А на нетелефонные разговоры у меня, уважаемая, времени нет.

Поняв, что он сейчас положит трубку, я буквально заорала:

— Подождите! Речь идет о судьбе моей родственницы! Ведь у вас тоже наверняка есть люди, жизнь и здоровье которых вам дороги! Я же прошу вас всего лишь ответить на несколько вопросов! Но я стою в холле вашего бизнес-центра и не могу выворачивать здесь душу, тем более что это не мои секреты.

— Родственницы? — переспросил он. — А я что, ее знаю?

— Ее вся Россия знает, — буркнула я.

— Хорошо! Только учтите, что у меня отвратительный характер, и я могу быть очень жестким, если со мной кто-то рискнет по-дурацки пошутить! — недобрым голосом предупредил он и командирским тоном заявил: — Я не знаю, когда освобожусь, у меня день по минутам расписан. Как ваша фамилия?

— Охотникова, — ответила я.

— Сейчас мой секретарь свяжется со службой охраны, и вы заранее оформите себе пропуск, чтобы потом на это время не терять. А затем держитесь поблизости от бизнес-центра. Как только я освобожусь, тут же вам позвоню. Диктуйте номер.

Я продиктовала номер, потом оформила пропуск (причем с моего паспорта переписали абсолютно все, а не только обычные данные) и, оставив машину на стоянке, отправилась бродить по проспекту Мира, благо погода была относительно терпимой, дождя, во всяком случае, не было. Я прекрасно понимала, что время на короткий разговор со мной Казаков при желании найти бы смог, но, видимо, в «Калите» было заведено так, что допуск к телу генерального посторонним разрешался только после самой тщательной проверки. Вот и сейчас его служба безопасности просеивала меня через частое сито. Да хоть сто порций, как мы говорили в детстве! Мне скрывать нечего.

Я успела второй раз позавтракать, рискнула даже зайти на книжную ярмарку в «Олимпийский» и бродила там до закрытия, то есть до трех часов дня, а звонка все не было. Я пообедала, снова бродила вокруг бизнес-центра и, когда около восьми часов вечера я уже дозрела до того, чтобы снова позвонить Казакову, он объявился сам.

— Я жду вас. Седьмой этаж, 701-й офис, — кратко сказал он, и я бросилась к нему со всех ног.

По предъявлении пропуска меня беспрепятственно допустили к лифту, выйдя из которого на седьмом этаже, я быстро сориентировалась и легко нашла нужный кабинет. Дверь в приемную из коридора была открыта, да и из приемной в кабинет — тоже. Сидевший за столом молодой мужчина выглядел усталым. Он сделал приглашающий жест рукой в сторону кресла возле его стола и сказал:

— Я слушаю вас.

— Скажите, Михаил Леонидович, вам что-нибудь говорит имя Дарья Лукьянова? — спросила я, присаживаясь.

Он ответил не задумываясь:

— Точно нет. Уж такую фамилию я запомнил бы — у меня классная в школе Лукьянова была.

— Может быть, вы знали ее только по имени? Вот, посмотрите, эта девушка вам знакома?

Я достала из сумки и протянула ему фотографию Дарьи, Казаков внимательно ее рассмотрел и уверенно ответил:

— Нет, никогда не встречал. Она слишком вульгарна, я бы не обратил на нее внимания.

— И вместе с тем она вам звонила четыре раза.

— Это она ваша родственница? — уточнил он.

— Нет, эта женщина отравила мою родственницу, — объяснила я. — Только ее нашли мертвой в съемной квартире, и теперь у нее не спросишь, что она подмешала моей сестре. Это случилось в среду, а сегодня пятница! И врачи до сих пор не знают, чем мою сестру отравили и как ее лечить! Теперь вы понимаете, почему я вся на нервах?

— Но почему этим занимаетесь вы, а не полиция? — удивился он.

— Потому что моя сестра не хочет стать героиней скандальных репортажей. Она всегда четко разделяла работу и личную жизнь, в которую никого не пускала. Вот я и достала распечатку звонков с телефона Лукьяновой и встречаюсь с людьми, которым она звонила, стараясь понять, кто продал ей эту отраву, или хотя бы выяснить, что она собой представляет и как спасаться.

— Какого черта вы мне сразу не сказали, что речь идет о Ермаковой? — гневно воскликнул он. — Я бы ради нее совещание отменил! Она же гениальная актриса и совершенно потрясающий человек!

— А вы откуда знаете? — удивилась я, надеюсь, вполне натурально.

— Тогда не надо было на ее машине приезжать, — развел руками он. — Потом оказалось, что в театре ее уже несколько дней нет, и дома телефон не отвечает.

— Как не отвечает? — взвилась я и, достав смартфон, позвонила Ковалевой, но гудки шли и шли, а ответа все не было, и я начала потихоньку закипать. — Убью своими руками! — шипела я, но вдруг услышала ее голос. — Александра Федоровна! Где вы и что с вами? — чуть не заорала я.

— Все в порядке со мной, — удивленно ответила она. — А не отвечала долго, так руки грязные были, пока их вымы…

— Какие трудовые подвиги вы на этот раз совершаете? — севшим голосом с нехорошей вкрадчивостью поинтересовалась я.

— Да какие подвиги? Мясо молола. Ты тефтельки на ужин будешь?

— Тефтельки на ужин буду, — облегченно выдохнула я. — Только когда будет сам ужин, я пока не знаю. — Я отключила смартфон и попросила прощения у Казакова.

— Домработница Ермаковой? — спросил он.

— Я бы ее назвала матерью Анны. Неугомонная старушка! Вчера генеральную уборку в доме затеяла, так сегодня утром еле-еле по стеночке ходила, а теперь вот мясо мелет. Никак не угомонится. Простите, — я виновато улыбнулась, — это наши семейные дела.

— Да ничего страшного. Можно подумать, что я не живой человек, — улыбнулся он мне в ответ, и его глаза вдруг стали, как на тех фотографиях, веселыми и смеющимися. — Но давайте к делу. Значит, говорите, звонила? На тот же номер, что и вы?

— Да, иначе откуда бы он у меня взялся. — Я достала из сумки файл с распечаткой. — У меня здесь есть день и время звонков — может быть, это вам поможет вспомнить.

— Вспоминать не придется. Видите ли, все разговоры с этого номера записываются. Это очень удобно. Представьте себе, что вы ведете долгий разговор с каким-то человеком, и в этом случае что-то может ускользнуть от вашего внимания, какой-то нюанс, интонация, скрытый намек, да просто выпасть из памяти. А вот когда вы прослушаете все со стороны, многое становится ясным. Давайте сюда распечатку.