Ольга Ракитина - Маятник

С неизменнейшим уважением, Шумилов».

Заплатив за срочную доставку по городу двадцать копеек, Шумилов устремился дальше. Он постепенно отходил от недавней драки, и мысли его начинали крутиться вокруг услышанного от Дементия рассказа. Получалось что-то совсем уж малопонятное: из пролетки вышла и зашла в ссудную кассу рыженькая женщина без головного убора, а вышла в шляпке с вуалью. Откуда же взялась на ней эта шляпка с вуалью? Она ее купила в конторе ростовщика? Маловероятно. Во-первых, в подобные места ездят совсем с другими целями. Во-вторых, надо знать женщин: купив обновку, они сто раз покрутятся перед зеркалом, перемеряют ее со всякой своей одеждой, приспособят к ней не только прическу, но даже походку и посадку головы. А представить, чтобы вот так просто купила, одела и пошла — это немыслимо для женщины. И тогда что же получается? А получается, что дамочка шляпку не покупала, а привезла с собой и потом просто вытащила из сумочки.

Никогда раньше Шумилов не сталкивался с тем, чтобы обычная женщина ехала с непокрытой головой в то время, как в ее сумке лежит шляпка с вуалью. Но изменять подобным образом свою внешность могла женщина, преследующая некие особые цели. Например, любовница, направляющаяся на свидание. Проститутка, скрывающая свой род занятий. И, разумеется, воровка.

На Николаевском вокзале Шумилов зашел в мужской туалет и, как мог, постарался вернуть себе человеческий вид. Взглянув на себя в зеркало, он увидел добрую царапину поперек лба длиной никак не менее вершка. Запекшаяся кровь придавала ей весьма зловещий вид. Умывшись и расчесавшись, Шумилов как будто бы вновь почувствовал себя в своей тарелке. Гнев и мандраж, охватившие его во время драки, теперь прошли, он вновь стал сосредоточен и деловит. Конечно, ему бы следовало что-то сделать со своим плащом-пыльником, перепачканным в жирной грязи и притом с дырой от пули на кармане, но попытка очистить его успехом не увенчалась. Чтобы не привлекать излишнего внимания, Шумилову пришлось снять плащ и перебросить его через руку.

Покинув уборную на вокзале, он направился на Гончарную улицу. Дементий сказал, что незнакомка направилась в ссудную кассу в самом начале Гончарной, причем фамилии владельца он не помнил, то ли это был еврей, то ли поляк. Стало быть, касса имела вывеску, которую извозчик мог видеть с улицы. Итак, ростовщическая контора в начале Гончарной. Нумерация домов по этой улице начиналась от Знаменской площади. Это означало, что нужная Шумилову касса находилась где-то недалеко.

Среди владельцев ссудных касс и ломбардов было немало людей с криминальным прошлым или крепкими криминальными связями. Многие из них не брезговали скупать краденое, хотя это запрещалось правилами и преследовалось законом. Но дух стяжания, который витал над этими заведениями, зачастую оказывался сильнее любых запретов. Понятно, что лишние встречи с полицией не входили в планы ростовщиков и всегда несли потенциальную угрозу их бизнесу. Но если ростовщику от полицейского невозможно было отмахнуться, то от человека «со стороны», который суется с разными лишними вопросами, — запросто.

Шумилову довольно быстро удалось найти нужную ссудную кассу. Она действительно располагалась в самом начале Гончарной, буквально во втором от Знаменской площади доме. Рука на вывеске с вытянутым указательным пальцем показывала во внутренний двор, а текст гласил, что у «Б. Березовского всегда отличный процент». Шумилов зашел туда, куда вел его указательный палец. Двор оказался тесен, грязен и к тому же заставлен штабелями ящиков из-под винных бутылок. Высокое крыльцо с коваными железными перилами и таким же козырьком над ним свидетельствовали о том, что именно здесь находится вход в контору ростовщика. Шумилов позвонил в колокольчик. В двери распахнулось небольшое, в вершок, окошко, забранное для пущей безопасности железными прутьями. Через него на Шумилова глянули два угольно-черных глаза под такими же угольно-черными бровями.

— Что у вас? — спросил глухой голос.

— У меня разговор к господину владельцу кассы, — как можно миролюбивее ответил Шумилов. — Я работаю помощником присяжного поверенного Карабчевского. Вот моя визитка.

— Подайте в окошко, — обладатель черных глаз и бровей несколько секунд изучал полученную карточку. — Тут написано, что вы — юрист «Общества поземельного взаимного кредита». И ничего не сказано о том, что вы — помощник Карабчевского.

— Совершенно верно, — согласился Шумилов. — Кроме того, там ничего не сказано о том, что в настоящее время Карабчевский работает по делу об убийстве ребенка и я, соответственно, тоже и при попытке препятствия нашей деятельности мы обратимся в полицию с требованием официального допроса хозяина этой кассы. Так вот, хотя об этом на визитке ничего не написано, я сейчас заявляю вам это устно.

— Вы меня, милостивый государь, никак пугать вздумали, — изрек голос после мгновенного замешательства. — Это вы напрасно…

— Ни в коем случае. Я лишь сообщаю вам, что хотел бы поговорить с господином владельцем кассы.

— Подождите, не уходите.

Окошко захлопнулось. Примерно с минуту Шумилов стоял на крыльце в полном одиночестве. Затем дверь распахнулась, и здоровенный детина за порогом, ткнув пальцем куда-то себе за спину, проговорил:

— Пройдите прямо по коридору, никуда не сворачивая, там комната. Господин Березовский поговорит с вами.

— Благодарю, — Шумилов кивнул охраннику.

Он миновал прихожую, оттуда попал в душный, пропахший пылью и мышами, коридор, прошел мимо трех закрытых дверей и, наконец, очутился в помещении, бывшем собственно ссудной кассой. Посреди комнаты стоял письменный стол, на котором красовалась одна-единственная амбарная книга, а вдоль стен располагались две стеклянные витрины и два закрытых шкафа. В витринах лежали какие-то безделушки. Навстречу Шумилову из-за стола поднялся Березовский, одетый неожиданно прилично для такого места. Ростовщик был немолод, в черном сюртуке и бабочке он походил скорее на государственного служащего, нежели торговца долгами.

— Вы из полиции? — был его первый вопрос.

— Нет. Я уже объяснил человеку на дверях, что работаю по особым поручениям присяжного поверенного Карабчевского, — уклончиво ответил Алексей Иванович. — Мне необходима ваша помощь. Надо ли говорить, что в ваших же интересах снять с себя все подозрения в сотрудничестве с неблагонадежным лицом.

— Анзор мне сказал, будто вы упомянули об убийстве ребенка. Речь на самом деле идет об убийстве или это только предлог, чтобы попасть сюда? — уточнил ростовщик.

— Да, на самом деле. Карабчевский сейчас занят делом об убийстве ребенка.