Наталья Александрова - Демон никогда не спит [litres]

Ротвейлер взглянул на хозяина обиженно, как будто тот незаслуженно оскорбил его в лучших чувствах. Однако хозяин есть хозяин, с ним не поспоришь, и через пять минут они уже возвращались.

Как ни странно, на этот раз свет в подъезде был.

Подходя к лифту, Фредди снова зарычал, сунулся в закуток за почтовыми ящиками.

Старыгин взглянул туда же и увидел на полу отпечаток ботинка. Точно такой же, как возле кирпичной стены, — косая решетка, пересеченная двойной линией.

Дмитрий Алексеевич не стал делиться с Несвицким своим открытием — тот и без того нервничал, да, собственно, Старыгин и не хотел вникать во все эти странности.

Они поднялись на четвертый этаж, позвонили в квартиру.

На этот раз Лида встретила их более приветливо, провела на кухню, где уже был накрыт стол, а на самом видном месте красовался только что вынутый из духовки пирог.

Пирог удался на славу — румяный, пышный, с золотистой аппетитной корочкой, так что Старыгин моментально забыл обо всех своих тревогах и подозрениях.

Через сорок минут он отвалился от стола, сыто отдуваясь, и вспомнил, ради чего приехал сегодня к Несвицкому.

Поблагодарив Лиду, мужчины удалились в кабинет, и Святослав бережно достал из письменного стола завернутый в мягкую ткань древний кинжал.

— Ну, вот он! — развернув кинжал, он протянул его Старыгину. — Согласись — очень интересная вещь!

— Не то слово! — восхищенно проговорил Дмитрий Алексеевич. — Удивительное оружие… какое благородство линий, какое совершенство формы! Сразу видно, что его выковал настоящий мастер! И я тебе точно скажу — именно этот кинжал изображен на картине, которую я сейчас реставрирую.

— Что за картина? — заинтересовался Несвицкий.

Днем он был занят своей работой и вполуха слушал приятеля.

— Судя по технике, ломбардская школа, Раннее Возрождение, — пояснил Старыгин, — скорее всего, первая половина пятнадцатого века, а может, даже конец четырнадцатого, то есть, как его называют, треченто… На картине изображена сцена коронации германского вождя. Скорее всего, это вождь племени лангобардов Аутарис, впоследствии король…

— Лангобарды, говоришь? — задумчиво проговорил Несвицкий. — Кинжал-то куда более ранний. Эти рунические письмена относятся, пожалуй, еще ко второму тысячелетию до нашей эры.

— Ничего себе! — удивился Старыгин. — А кинжал выглядит не таким уж старым! Неужели он мог сохраниться после трех тысяч лет?

— Может быть, даже больше! Видимо, к нему относились очень бережно. Ведь это не боевое оружие, а специальный ритуальный клинок, предназначенный для торжественных жертвоприношений и других мистических обрядов.

— А что значат эти руны? — Старыгин показал на таинственные значки, украшающие рукоять кинжала.

— Руны на рукоятке очень древние, — ответил Несвицкий. — Исследователи называют их старшими, или большими, рунами. Именно поэтому я датирую кинжал такой ранней эпохой.

Вообще, руны — это не только буквы древних германцев и скандинавов, как считают многие, они предназначены не только для обычных записей. У них еще два важнейших назначения — гадание и магия.

Вообще, древнее значение слова «руна» — «тайна».

И это подтверждает то, что важнейшее назначение рун — не применение их в качестве алфавита, а их магическое и мистическое использование.

Вот эта руна — она называется «инг», она символизирует вечное космическое пламя. Это одна из самых сильных и важных рун, она служит эпитетом германского бога Фрейра, кроме того, она связывает энергию человека с силами вселенной, напоминает о родстве нашей энергии с великой энергией природы, лежащей в основе всего живого. Следующая руна называется «лаг», это руна воды, руна, символизирующая темную бездну моря. Эта руна будит в человеке исконные, древние страхи, она обладает глубиной, заглянуть в которую до конца никто не в силах. Однако тот, кто познает эту мрачную стихию до конца, обретет великую силу и глубокую мудрость…

— Пока все это мало что говорит, — честно признался Старыгин. — По-моему, это просто красивые слова…

— Взгляни еще на этот знак, — продолжил Несвицкий, — вот эта симметричная руна, составленная из двух треугольников, называется «дагаз», или день. Она символизирует пробуждение после ночной тьмы, а также мистическое возрождение природы после зимнего сна…

Согласно мистическому учению, такая руна обозначает духовное пробуждение человека или даже перерождение его в ином телесном обличье. Кроме того, эта руна обозначает гармонию между земным и небесным началом.

— А что это за руна? — спросил Старыгин, показав на значок, напоминающий зигзаг молнии.

— Ну, это, наверное, самая известная из всех рун! Это руна «зиг», широко применявшаяся в символике СС. Ее название даже вошло в официальное нацистское приветствие…

— «Зиг хайль!» — догадался Старыгин.

— Совершенно верно! — кивнул Святослав. — Руна «зиг» означает славу и победу. По начертанию эта руна похожа на молнию, боевой молот древнего бога Тора. Она является символом солнца. Так как арийские мистики именно солнце считали своим небесным покровителем, понятно, что они особенно почитали эту руну. Обрати внимание, что если повернуть руну «зиг» на 90 градусов и совместить ее с еще одной такой же руной, мы получим свастику, «хакенкрейц» нацистов. Кроме всего перечисленного, эта руна обозначает интуицию и мистическое вдохновение. Однако некоторые источники подчеркивают разрушительный характер этой руны, проявляющийся тогда, когда ее использует незрелый, не освободившийся от низменных инстинктов человек…

Вернер Раушенбах пришел в себя от холода.

Он попытался встать — но ему мешала какая-то страшная тяжесть, придавившая его к земле, не дававшая дышать и шевелиться. Он мучительно застонал, напряг все силы и наконец перекатился на бок.

Сознание окончательно вернулось к нему. Раушенбах увидел над собой тусклый сумеречный свет и разглядел то, что не давало ему подняться.

Это был мертвый русский солдат, скошенный пулеметной очередью во время атаки. Упав на Раушенбаха, солдат своим телом закрыл его от пуль и осколков, фактически сохранив ему жизнь.

Поразившись такой иронии судьбы, Раушенбах столкнул с себя мертвеца, приподнялся на четвереньки и осторожно огляделся.

За время его беспамятства равнина неузнаваемо изменилась.

Она была перепахана танковыми гусеницами, еще гуще, чем прежде, покрыта воронками от мин и снарядов, но самое главное — ее усеивали десятки, сотни мертвых тел.

Волна наступающей армии прокатилась по этой равнине, оставив за собой мертвых и раненых людей, как морской прибой оставляет на влажном песке раковины, обломки кораблей и удивительных морских животных.