Наталья Александрова - Демон никогда не спит [litres]

Как это часто бывает, собственное бессилие вызвало у него раздражение против ни в чем не повинного человека, подвернувшегося под руку, — в данном случае Старыгина.

— Митя, — проговорил он, вскинув бороду, — ты что пришел-то? У меня вообще-то работы выше крыши… — и он выразительно оглядел разложенные на столе материалы.

И тут Старыгин почувствовал неловкость.

Только что он знал, зачем идет к Святославу, и вдруг начисто забыл.

Ведь у него и впрямь было к нему какое-то важное дело, но вот какое? Он не мог вспомнить это никакими силами.

Может быть, вопрос связан с той картиной, над которой он сейчас работает?

Старыгин представил себе гордую позу немецкого вождя, его роскошное одеяние, кинжал на поясе…

Кинжал! Вот из-за чего, должно быть, он отправился к Несвицкому!

— А, вот, Слава, вспомнил! — проговорил он оживленно. — Я тут на одной старой картине видел интересный образчик холодного оружия, может быть, это по твоей части!

Он склонился над столом, нашел среди записей и черновиков чистый лист бумаги и несколькими уверенными штрихами изобразил на нем кинжал немецкого вождя.

— Митя, не трогай здесь ничего! — возмущенно проговорил Святослав. — Ты все перепутаешь…

Тут он увидел рисунок Старыгина и удивленно захлопал глазами:

— Черт! Где ты видел этот кинжал?

— Да говорю же тебе — у меня сейчас в работе одна старая итальянская картина, так вот на ней…

— Не может быть! — Несвицкий подозрительно взглянул на приятеля. — Ты меня разыгрываешь!

— Больше мне делать нечего! — фыркнул Старыгин. — Если хочешь — взгляни своими глазами на эту картину, она у меня в мастерской. А что тебя так удивило?

— Что удивило? — Святослав по-прежнему выглядел недоверчиво. — Да ничего особенного! Просто именно такой кинжал мне вчера принесли на экспертизу!

— Что — очень похожий? — переспросил Старыгин.

— Не «очень похожий», — поправил его Несвицкий, — а тот самый. Если, конечно, ты его правильно нарисовал…

— Правда? — оживился Старыгин. — Покажи мне этот кинжал! Мне это будет очень полезно для работы над картиной!

— Все тебе сразу покажи! — проворчал Несвицкий. — Кинжал у меня дома, я его сюда не принес, потому что потом очень трудно будет обратно вынести. Сам знаешь, как теперь с этим строго, после прошлогоднего скандала. Скажи, Митя, — его глаза снова подозрительно заблестели, — а ты случайно с Куницыным не знаком?

— С кем?

— С Сергеем Куницыным. Есть такой молодой историк…

— Кажется, читал одну его статью, — припомнил Дмитрий Алексеевич. — Что-то связанное с историей древних индоарийских племен…

— Точно! — подтвердил Несвицкий. — Вот этот самый Куницын и принес мне вчера кинжал! Просил прочесть рунические надписи на рукоятке… так ты с ним точно незнаком? Может, вы с Куницыным сговорились меня разыграть?

— Да говорю тебе — я твоего Куницына в глаза не видел! Если не веришь — пойдем ко мне в мастерскую, я покажу тебе картину. Там изображен точно такой же кинжал!

— Индоарийские племена… — проговорил Несвицкий задумчиво. — Слушай, а ведь тот человек, который приходил ко мне до тебя, тоже интересовался индоарийскими племенами… руническими знаками, происхождением символа свастики… Знаешь что, надо позвонить Куницыну. Может, он знает странного посетителя.

Святослав перерыл все бумаги на столе и наконец нашел старую, потрепанную записную книжку.

— Ты чего живешь как в каменном веке? — проговорил, наблюдая за ним, Старыгин. — Все нормальные люди держат телефоны в памяти мобильника, а у тебя телефонная книжка, как при царе Горохе…

— Ага, в мобильнике! — фыркнул Несвицкий, перелистывая страницы. — А потом мобильник попадет под дождь, или еще что-нибудь с ним случится — и все телефоны пропадут, а я без них как без рук! А, вот он, телефон Куницына…

Святослав набрал номер Сергея и долго слушал длинные унылые гудки.

— Нет дома… — проговорил он наконец. — Странно, он говорил, что работает дома и почти никуда не выходит… ладно, после работы ему перезвоню!

Положив телефонную трубку, Несвицкий тоскливо оглядел разложенные на столе бумаги. Дмитрий Алексеевич правильно понял его взгляд и заторопился:

— Ну ладно, Слава, не буду тебе мешать, я вижу, у тебя работы выше головы… но если бы ты мне все же показал тот кинжал, это мне очень бы помогло!..

— Конечно. — Несвицкий оживился, даже посветлел лицом. — Давай встретимся сегодня после работы, зайдем ко мне домой, и я тебе его покажу…

— Оберштурмфюрер, вас вызывает к себе командир полка! — проговорил вестовой, заглянув в блиндаж.

Йоганн Рат пригладил светлые волосы, надел каску и выбрался наружу.

Он надеялся немного отдохнуть после ночной вылазки, но у начальства, как всегда, наметились другие планы. Впрочем, на то оно и начальство.

Быстро пробравшись по неглубоким путям сообщения, Йоганн подошел к блиндажу командира полка, шагнул внутрь полутемного помещения, вытянулся, лихо щелкнув каблуками:

— Герр оберфюрер, оберштурмфюрер Рат по вашему приказанию прибыл!

Окопная жизнь, полная опасностей и лишений, ежесекундно угрожающая смерть не выбили из него привычку к дисциплине и безукоризненную выправку.

— Вольно, оберштурмфюрер! — проговорил полковник, одобрительно оглядев молодого офицера. — Я хочу представить вам нашего гостя. Господин Раушенбах, журналист и писатель, прилетел из Берлина, чтобы встретиться с вами…

— Со мной? — В голосе Йоганна невольно прозвучало удивление, но оно тут же сменилось предписанной уставом спокойной уверенностью и готовностью к исполнению приказа. — Как вам будет угодно, герр оберфюрер! Хотя я ничем не отличаюсь от любого другого офицера нашей доблестной дивизии…

— Отличаетесь, Йоганн, еще как отличаетесь! — благожелательно отозвался полковник. — Вы не только образцовый солдат и истинный ариец, вы — настоящий герой! Об этом напоминает Железный крест на вашем мундире… Впрочем, не хочу мешать вашей беседе с господином Раушенбахом… — Полковник хотел покинуть блиндаж, но столичный журналист остановил его жестом:

— Мой дорогой оберфюрер! Я уже успел оценить ваше гостеприимство, но не хочу им излишне злоупотреблять. Если вы позволите, мы с оберштурмфюрером пройдемся по позициям вашего полка. Йоганн покажет мне места боев, расскажет о боевых буднях, и надеюсь, что мы с ним подружимся…

— Как вам будет угодно, герр Раушенбах, — согласился полковник. — Только непременно наденьте каску.

Только теперь Йоганн разглядел берлинского гостя.

Невысокий, подтянутый человек с красивым, холеным лицом аристократа и начинающими седеть темными волосами был одет в длинное черное пальто, под которым виднелся дорогой, отлично сшитый костюм, казавшийся совершенно неуместным здесь, на Восточном фронте.