Микки Спиллейн - Детектив США.

Несколько секунд все молчали.

— Будь я проклят! — в сердцах прошептал Сэмсон.

Когда мы спустились на бульвар, вокруг изуродованного окровавленного тела уже собралась толпа. Послышалась сирена приближавшейся санитарной машины. Манжеты рубашки Гарбена были красными от крови, как и в тот раз, когда он избивал меня в туалете.

Голливудский бульвар — главная артерия, проходящая через сердце этого центра мирового кино. Когда человек кончает счеты с жизнью, выбрасываясь на Голливудский бульвар — это всегда хлеб для газет. Но если этого человека звали Жюль Гарбен, и охраняли его восемь опытных полицейских, да к тому же, если поползли слухи, что, стремясь избежать крупного скандала, полиция и Шелл Скотт, возможно, помогли ему выпрыгнуть из окна, это уж были новости так новости.

Постепенно дело это забылось. Все успокоились. Но шрамы все-таки остались. Даже отправляясь на тот свет, Гарбен сумел перехитрить нас.

И сейчас неторопливо ведя свой кадиллак через территорию ранчо и глядя на его обитателей, среди которых несомненно должны были быть и гангстеры Гарбена, я размышлял о том, что ждет меня здесь…

Заметив невдалеке кремово-бежевые строения ранчо, я еще сбросил скорость. Было уже три часа дня. Подъехав поближе, я увидел людей, входивших и выходивших из зданий, сверкающий бассейн поблизости, и вскоре в сухом и горячем воздухе до меня донеслись голоса обитателей ранчо.

В группе строений лишь одно, самое большое, имело два этажа. Это было главное административное здание ранчо. В нем размещались отель, зал регистрации с конторкой портье, комнаты для гостей, коктейль-бар и зал для азартных игр. Вокруг этого двухэтажного здания было разбросано десятка два небольших строений, в которых располагались отдельные номера для гостей. Они именовались тут хижинами. Две из них под названиями «Феникс» и «Таксон» были значительно больше других и стоили дороже. Из разговора с Беном Фридлэндером я понял, что могу занять одну из них.

Я припарковал машину на специальной площадке у входа в отель, убедился в том, что одеяло не сползло и надежно укрывает моего мертвеца, вылез из кадиллака и направился в главное здание.

Зал регистрации был просторным, с высокими потолками, паркетный пол устилали индейские ковры яркой расцветки. Тут и там были расставлены массивные неполированного дерева скамьи и стулья. В зале находилось человек пятнадцать — двадцать, но знакомых лиц я не заметил. Портье за конторкой напоминал яркий цветок кактуса. На нем был белый стетсон с полями окружностью ярда в два, не меньше, ярко-красная рубашка, желтый шейный платок, кремового цвета джинсы со светло-голубыми кожаными заплатами. Я наклонился над конторкой, чтобы разглядеть его ноги. Ну, конечно, обут он был в ковбойские сапоги на высоких каблуках. Украшены они были фальшивыми драгоценными камнями. Я его расцеловать был готов.

Я поздоровался и представился:

— Меня зовут Шелл Скотт.

— Как? — переспросил он.

Он явно не слышал обо мне. Это меня порадовало. Слишком уж много народу здесь могло похвастать, что неплохо знают меня.

— Где Расс? — спросил я.

— Мистер Кординер?

— Ну да, мистер Кординер.

— Он в конюшнях, сэр.

— Отлично. Благодарю.

Конюшни располагались ярдах в пятидесяти, за отелем. Я завернул за отель и зашагал, безошибочно ориентируясь на довольно тяжелый, но отнюдь не неприятный запах. В конюшне я увидел Расса, рассматривавшего копыто лошади. Он не заметил меня, пока я не подошел к нему и не заговорил.

— Похоже, эта лошадь натерла себе холку, — заметил я. — А может, это называется щетки? Во всяком случае, готов об заклад побиться, что вымя ей все же ампутировать придется.

— Вовсе нет, — сухо ответил Расс, не глядя на меня. — Просто она повредила себе копыта. А вот я готов биться об заклад, что слышу голос некоего Скотта по имени Шелл. — Тут он выпрямился и ткнул меня кулаком в живот.

Ростом Расс был почти с меня, но вес его удобнее было бы измерять в унциях, чем в фунтах. Он был худ, как щепка, но крепок, как хорошо выделанная кожа.

«Солнце и полынь» было не только местом отдыха для жаждущей романтики публики, но и весьма доходным, хотя и не очень крупным хозяйством, и Расс, несмотря на свои пятьдесят девять лет, вкалывал здесь вовсю. Он выращивал индийских быков для родео и маленьких выносливых лошадок-полукровок. Некоторых из них он выставлял на ипподромах и ярмарках в западных штатах. У него были живые карие глаза, кривые зубы, сильно выступающий кадык и целая грива густых седых волос, ниспадавших на плечи. И в придачу великолепные, аккуратно подстриженные белые усы. Мне он немного напоминал скелет Буффало Билла. [2] Легендарный американский ковбой. Отличался высоким ростом и могучим сложением.

После того, как мы потыкали друг друга кулаками, — при каждой встрече мы почему-то всегда придерживались этого идиотского ритуала, — он сказал:

— Ну, теперь, когда ты сюда приехал, дела у нас пойдут поживее.

— Это точно, — ответил я, — у меня в машине уже лежит один мертвец.

— У тебя в машине… что лежит?

— Мерт…

— Нет, подожди, не повторяй. Подожди. Дай прийти в себя.

Его кадык судорожно задергался. Потом он произнес:

— Да, теперь дела… пойдут поживее. Ну, ладно. Покажи мне его.

Я показал. Несколько секунд он рассматривал мертвеца, потом снова накрыл его одеялом и произнес:

— Купер, Карл Купер.

— Да, я знаю.

— Только сегодня приехал.

— Сегодня приехал, завтра уедет. Ты видел его в компании других крутых ребят, о которых мне говорил?

— Нет. Я его видел только, когда он регистрировался.

— Был с ним еще один парень?

— Нет, он был один. А почему ты спрашиваешь?

— Когда я застрелил его, вместе с ним был еще один ковбой. В меня стреляли оба.

Расс помолчал. Потом предложил:

— Давай-ка положим его пока в какое-нибудь стойло.

Так мы и сделали. Мы положили его в пустовавшее стойло, а потом Расс поставил лошадь Купера, звали ее Шулафут, в ее денник. Затем мы направились в коттедж, где жил Расс (он располагался позади отеля), и позвонили в ближайшее отделение офиса шерифа. Его помощникам потребуется час, чтобы добраться сюда, но вскоре они будут уже в пути.

Мы сидели с Рассом на кожаном диване в его скромно обставленной, но уютной гостиной. Я спросил его, могли Купер и тот второй парень взять лошадей в одно и то же время, надеясь, что это сможет вывести меня на след второго ковбоя, но ничего из этого не вышло. Расс сообщил мне, что ежедневно парами и в одиночку на прогулку выезжают до двадцати пяти человек, а Купер выехал один.

— Ну, хорошо, — наконец сказал я, — а что можешь ты мне рассказать об этой погибшей девушке, Джинни Блэр?