Микки Спиллейн - Детектив США.

— Тихо! — крикнул я.

Черт возьми, эффект был такой же, как тогда, в салоне.

— Значит, с вами все в порядке? — продолжал я.

С ними было все в порядке.

Я спросил, умеет ли кто-нибудь из них обращаться с оружием.

— Я умею, — ответила Зия. — Я стреляла из автоматического пистолета.

Отлично, Я отдал Зии девятизарядный автоматический пистолет, который забрал у Клайда, объяснил ей, что такое предохранитель и как нажимать на спусковой крючок. Кроме того, я предупредил ее, чтобы она при стрельбе держала пистолет подальше от себя.

— Не думаю, что парни, которые валяются перед домом, будут вам надоедать, — сказал я, — но, может быть, поблизости еще остались один-два недострелянных гангстера, хотя, конечно, вряд ли. Если увидишь их — не промахнись.

Зия энергично закивала головой, направив ствол пистолета себе на ногу. Я поглядел на нее, потом на остальных.

— Ну, ладно, до свидания, — сказал я им. Мне опять приходилось покидать этих четырех красоток. — До чего же жестокая штука жизнь, — подумал я.

— Ну, я пошел, — снова произнес я и вышел из комнаты.

К тому времени как я добрался до вершины скалы, затраченные усилия плюс нервное напряжение предыдущих часов давали себя знать. Мои железы внутренней секреции чего только не выбросили в мою кровь, она буквально бурлила и булькала в жилах, как кофе в электрической кофеварке. Кроме того, я вдруг услышал негромкое ржание. А кто может ржать?

Разумеется, в этой Стране Грез такие звуки могло издавать какое-нибудь сказочное существо, но обычно это делают лошади.

Я стоял, покачиваясь, на вершине скалы. Мне казалось, что неподалеку пасется целый табун лошадей. Одна из них стояла всего ярдах в десяти от меня, а подальше я насчитал еще четыре. Прислушавшись, я уловил удалявшийся топот копыт.

Я понял, что эти лошади были приготовлены Гарбеном на случай, если ему и его парням придется уходить, что называется, с заднего крыльца. А это означало, что именно его сейчас уносила лошадь, цокающая копытами. Я, как обреченный, направился к ближайшей лошади. Она была оседлана, поводья волочились по земле, и в этот момент я уселся бы на нее, будь это даже Диабло. Она не убежала, и я взобрался на нее, уселся в седло, взял поводья.

— Ну, ладно, — сказал я, — давай, лошадь, поехали.

Но она не трогалась с места, очевидно, ей так же не хотелось отправляться в путь, как и мне. Я продолжал уговаривать се, толкать пятками, и вскоре мы тронулись. Мы скакали все быстрее и быстрее, и вот уже летели над землей. Далеко впереди я различал точку. Это был Гарбен на своей лошади. Я направил своего скакуна вслед за ним.

Мне потребовалось минут десять, чтобы приблизиться к Гарбену, хотя эти минуты показались часами. Достаточно сказать, что испытания, выпавшие надолго моего зада, были вовсе не шуточные, ибо, подпрыгивая в седле, я его здорово отбил.

В конце концов я достаточно приблизился к Гарбену, так как моя лошадь оказалась гораздо резвее, и стало ясно, что скоро мы его нагоним. Гарбен повернулся в седле и, подняв правую руку, протянул ее в мою сторону. Блам. Пуля просвистела в нескольких дюймах от моей головы. Я быстро нагнул голову и нашарил рукой магнум, который был у меня в кобуре.

Блам. Это снова выстрелил Гарбен. Когда он обернулся и прицелился, я ясно увидел его лицо. На этот раз на нем не было никаких темных очков. Я вытащил пистолет, прицелился в Жюля и нажал на спусковой крючок. Револьвер дернулся у меня в руке. Я обнаружил, что стрелять с лошади все равно, что во время столкновения на шоссе. Совершенно невозможно точно прицелиться. Я промазал, должно быть, ярда на три. Просто смешно. Гарбен снова выстрелил. Я тоже, пригнувшись к шее лошади. Странное чувство охватило меня. Будто все это происходило в кино. В каком-то дешевом кинофильме. В нем участвовали мы с Жюлем. Я преследовал кинематографического злодея на пустынных равнинах. О том, что это злодей, свидетельствовало черное сомбреро. А я? О, я был великолепен в одеждах благородного героя, и на мне было белое сомбреро.

Я воображал, как стрекочут камеры, запечатлевая профиль героя. Я чуть приподнял голову, слегка выпятил свой мужественный подбородок, прицелился и выстрелил. Потом, тщательно прицелившись, я снова выстрелил. Клик, услышал я негромкий щелчок. Не может этого быть, подумал я. Клик. Либо кончились патроны, либо у меня опять началось что-то с головой. Должно быть, это что-то с головой. В кино патроны никогда не кончаются. Клик!

Не может быть! Ведь если мой револьвер пуст, злодей убьет меня! Клик-клик-клик. Этот поганый револьвер в самом деле был пуст!

А ведь я уже быстро нагонял злодея. Абсолютно уверенный в том, что в последней серии Правосудие должно свершиться, я был уже всего в десяти футах от Жюля. Вот он повернулся в седле, держа поводья в левой руке, а в правой — большущий пистолет, который он с потрясающей точностью нацелил мне прямо между глаз. До этого момента меня его телодвижения не волновали. Но теперь они меня сильно встревожили.

Я видел, как его лицо искривилось в дьявольской усмешке.

Он нажал на спусковой крючок. Выстрелил. Клик. Какая накладка! В обоих револьверах кончились патроны. Ну, как вам это понравится? Кто же ответит за это безобразие?

Я швырнул в него свой револьвер и не попал. Он швырнул в меня свой и попал. Все пропало! Револьвер угодил мне прямо в голову, и меня обуял жуткий гнев. Я испустил дикий вопль. И его лошадь свалилась.

Если быть честным, то его лошадь упала, разумеется, не от моего крика, хотя был он довольно жутким. Дело было в том, что, швыряя в меня револьвер, Жюль нечаянно рванул повод, лошадь метнулась влево и налетела на какую-то кочку, покрытую колючками, и рухнула вниз. Жюль вылетел из седла, покатился по земле, потом вскочил на ноги.

Теперь он был мой. Я испустил еще один жуткий вопль и, растопырив руки, чтобы схватить его, прыгнул с лошади.

Трынк, — услышал я. Это сломалась моя нога. Огромная невидимая рука ухватила Жюля и быстро уволокла его от меня. А потом кто-то ткнул меня прямо физиономией в пустыню. Вернее, пустыня сама полетела вверх и ткнулась мне прямо в нос. Что за черт? Меня, как плуг, тащило по песку, и я оставлял за собой глубокую борозду. Жюль куда-то исчез.

— Стой, черт побери! — заорал я. — Стой!

И тут моя лошадь понеслась прочь, в стремени у нее застряла моя оторванная нога, а сам я в диком недоумении сидел на земле.

Нет, нога моя все еще была при мне. В стремени остался лишь мой сапог. Я попытался встать. Нога не была сломана. Я огляделся. А-а, вон он, Жюль. Ну, и черт с ним! Как это, черт с ним? Я ведь здесь за тем, чтобы поймать его, и я это сделаю.

Я поковылял к нему.

Он ждал.

Нагнулся, пошарил у ноги, потом выпрямился и двинулся мне навстречу. Расстояние между нами сокращалось. Мы приближались друг к другу, каждый держа руки у пустой кобуры.