Стивен Хантер - Честь снайпера

— Разумное предположение, — согласился Свэггер. — Нам нужен человек, обладавший властью, способный задействовать различные ведомства и сводить вместе людей, которые сами по себе ни за что не нашли бы друг друга в трясине войны. Этот твой Крылов обладал властью. Он принимал решения. Добивался того, чего хотел. И все-таки его присутствие никак не вяжется с общей картиной.

— Что ты хочешь сказать?

— Русские так не работали.

Хотя советская разведка имела большой опыт работы и добилась значительных результатов, она практически не прибегала к классической схеме заброски подготовленных оперативников в глубокий тыл противника. В этом просто не было необходимости. И действительно, до конца 1944 года боевые действия велись в основном на территории Советского Союза. А на этой оккупированной территории были десятки партизанских отрядов, подпольных ячеек, отдельных разведчиков, и все они уже находились на месте, поэтому в любом районе имелись люди, с которыми был установлен контакт. Поэтому русским не требовалось собирать группу или даже одного человека, перебрасывать ее за тысячу километров и вводить в дело. Но, рассудил Свэггер, на самом деле есть только одно правило, и это правило гласит, что нет правил без исключений. Милу Петрову отправили на Украину, и это было настолько необычно, настолько выходило за рамки стандартной процедуры, что неизбежно вызвало бы сопротивление всех ключевых игроков, поэтому провернуть все мог только человек, способный заставить крутиться любые колеса, и таким человеком как раз был «Гарри Гопкинс Сталина».

Свэггер вкратце изложил все это Рейли, и та, кивнув, выложила ему биографию Крылова: советский государственный деятель во втором поколении, родился в 1913 году. Отец в конце двадцатых — начале тридцатых работал советским торговым представителем в Германии.

— Шпион? — захотел знать Свэггер.

— Разумеется. Так что Василий Крылов на самом деле вырос в Мюнхене, там он учился до прихода Гитлера к власти. Тем временем его отец пытался налаживать торговые отношения, но, вероятно, на самом деле налаживал связи с профсоюзами и достаточно влиятельной коммунистической партией Германии. Как только нацисты пришли к власти, началась травля коммунистов, и Крылова-старшего выдворили из страны. Крылов-младший великолепно учился, еще в молодости проявил организаторские качества, и, несомненно, не без протекции отца в 1936 году его избрали в Политбюро, а в 1938 году он привлек внимание Сталина. Во время войны он играл значительную роль. Крылов ездил по фронтам, передавая генералам приказы Сталина. После войны поднялся на ведущие роли в государстве. Возможно, Крылов мог бы даже стать после смерти Сталина генеральным секретарем, поскольку Хрущев его любил, но он почему-то пропал из виду. Не могу сказать — лишился власти или же потерял интерес. Можно сказать, он просто исчез.

— Подозреваю, что, будучи человеком Сталина, он наступил кому-то на ногу, и когда сталинское время закончилось, этот человек ему отомстил. Итак, беремся за Крылова. Посмотрим, куда он нас приведет.

— Значит, — спросила Рейли, — у тебя есть какие-то мысли относительно того, зачем Крылов отправил Милу на Украину?

— Конечно. Кого-то требовалось убить.

— Но хотя Украина к июлю 1944 года и была по большей части освобождена от немцев, на протяжении трех лет она оставалась ареной непрерывных кровопролитий. Немцы убили там миллионы человек. И кто среди всех этих убийц может быть главным?

— Еще одна мысль. В Карпатах на Украине, где все это и происходило, действовали многочисленные партизанские отряды, так? В таком случае зачем перебрасывать по воздуху девчонку из Сталинграда или откуда там еще, где она оказалась после Сталинграда, если можно было просто приказать партизанам прикончить этого типа?

— Его надежно охраняли? — предположила Рейли.

— Совершенно верно. Так что атака в лоб закончилась бы неудачей. Но Мила Петрова снайпер. Одна из лучших в своем ремесле. Она убивала издалека, оставаясь невидимой. Она могла бы завалить этого главного убийцу, скажем, с пятисот метров. И это был единственный способ до него добраться.

— Значит, речь идет о какой-нибудь нацистской «шишке», точно?

— Точно.

— Гм…

Снова войдя в поисковую систему, Рейли набрала: «Нацистский чиновник Украина 1944».

И нажала ввод.

Прильнув к экрану, Свэггер и Рейли увидели, как он, мигнув, выдал первые двадцать пять из 16 592 результатов. Из этих двадцати пяти в двадцати одном фигурировала одна и та же фамилия.

— Гредель, — сказал Свэггер. — Черт побери, а кто такой этот Гредель?

Станислав

Городская ратуша

Июль 1944 года

Для бога он был слишком толстым и низкорослым. Излишне обильная плоть его лица чересчур свободно болталась на черепе. Глаза заплыли, щеки, губы и усы отвисли. Толстенные стекла очков в стальной оправе увеличивали тусклые бесцветные глаза, налитые кровью от бессонных ночей.

В личных предпочтениях он держался очень скромно, что полностью соответствовало его непривлекательному лицу и неказистому телу, которое это лицо поддерживало. Хотя он носил звание обергруппенфюрера СС — что на причудливом жаргоне этой организации означало «старший вождь группы СС» — и, следовательно, должен был носить изящный черный мундир с двойными серебряными молниями и прочими эмблемами и нашивками, он упорно надевал бесформенный темный костюм сотрудника похоронного бюро и черные ботинки, давно не знавшие гуталина. Внешне он походил на профессора экономики, коим и являлся в действительности.

И это было не хвастовство, он не говорил окружающему миру: «Мне не нужно играть в эту игру и надевать мундир, моя власть так обширна, что никто не посмеет высказаться на этот счет». Нет, просто так работала его голова, замечая только необходимое. Если бы у него спросили, во что был одет при их последней встрече Вождь — в форменный китель или в штатский костюм, он бы не смог ответить. Если бы о том же спросили всего через пять секунд после того, как он вышел с совещания, он бы и тогда не знал ответа. Однако если бы у него спросили, что сказал Вождь в отношении развертывания венгерских войск в составе группы армий «Северная Украина» в Белоруссии в июле, он ответил бы в мельчайших подробностях, потому что у него была необыкновенная память. Он не забывал информацию. В его решениях учитывалось все — малейшие крупицы информации, все присланные ему донесения, все документы, которые он когда-либо просматривал, каждое написанное им слово. Вселенная была записана на бумаге, в цифрах и оценках. Сама плоть в виде человеческих существ была ненадежна, и ею можно было пренебречь, что, разумеется, не относилось к его жене, которую он очень любил. К счастью, Хельга возвратилась в Берлин вместе с его любимой таксой Митци.