Стивен Хантер - Честь снайпера

— Подтверждение его слов?

— По его словам, это случилось в Карпатах, в июле 1944 года. Майклу я ничего не говорила, это независимая информация из беседы, состоявшейся в 1976 году с человеком, вспоминавшим год 1954-й. Поскольку кто-то предположил, что речь шла о Гределе, этот материал был помещен в досье на Гределя — вот почему люди Майкла на него вышли.

— Это первое стороннее подтверждение того, что Мила завалила Гределя.

— Но это еще не все.

— Выкладывай быстрее.

— Этот бывший партизан знал, что произошло с Милой.

Карпаты

Чрево Джинджер

Конец июля 1944 года

Фон Дреле подошел к пленным и внимательно их рассмотрел. Все трое были худыми, грязными, измученными, блестящими от пота.

Двое мужчин его не интересовали. Один — тип лет тридцати с лишним, в очках, во взгляде чересчур много ума, что он тщетно старался скрыть. Скорее всего, еврей. Второй — большой, неуклюжий, типичный крестьянин-украинец.

— Карл, у тощего было при себе вот это, — доложил Денекер, протягивая маленький пистолет венгерского производства.

Вынув обойму, Карл обнаружил, что она полная. Он оттянул затвор назад, выбрасывая из патронника патрон.

— Господин хороший, — сказал Карл по-русски, — из-за этой штуки у вас могут быть большие неприятности, — он выбросил обойму в одну сторону, пистолет — в другую. — Ладно, а теперь я хочу поговорить с легендарной Белой Ведьмой.

Десантники увели мужчин в окопы, накормить. Карл жестом пригласил женщину на полоску травы вдоль дороги и предложил ей сесть. Да, черт возьми, она действительно была самая настоящая красавица! Откуда-то из давно забытого курса литературы в университете всплыла фраза Флобера: «Красотой можно обрезаться, как ножом». Высокие скулы русской натягивали щеки, делая их чуть ли не впалыми. Однако губы, хоть и угрюмо искривленные, были полными. Нос обладал немыслимым совершенством, и все же ничто не могло сравниться с глазами, поражавшими голубизной летних озер и бескрайностью зимних океанов. Глаза также казались угрюмыми, но в то же время спокойными, способными выдержать взгляд, ничего не раскрывая. Чувствовалось, что они способны в доли секунды измениться и стать выразительными и теплыми. Темные брови контрастировали с загорелой, но шелковисто-нежной кожей; светлые волосы ниспадали на лоб не бесформенной массой, а ровными прядями. У такой женщины волосы всегда будут выглядеть идеально, что бы с ними ни произошло.

— Вы курите? — спросил Карл, предлагая сигарету.

Женщина взяла сигарету, внимательно следя за Карлом. Как правило, красавицы ведут себя спокойно, поскольку понимают, что ничего плохого с ними не случится. То же самое было верно и в отношении Белой Ведьмы, попавшей в немецкий плен. Она, конечно, понимала, что впереди ее ждут страшные мучения, но все равно оставалась спокойной.

Дав ей прикурить, Карл закурил сам.

Снова зазвучала артиллерийская канонада, прологом к которой стал душераздирающий вой «катюш».

— Как видите, ваши уже идут сюда, — сказал Карл по-русски. — Но я бы посоветовал вам не тешить себя несбыточными надеждами. Сюда им добираться несколько часов, и они окажутся здесь в лучшем случае к вечеру. К этому времени наше дело будет сделано, и вас уже заберут отсюда.

Белая Ведьма устремила невидящий взор вдаль.

— Меня зовут Людмила Петрова, — наконец сказала она. — Я сержант 64-й гвардейской армии, в настоящее время выполняю задание во вражеском тылу. Свой личный номер я забыла. Больше я вам ничего не скажу.

— А я вас ни о чем и не спрашиваю, сержант Петрова. Сюда направляются эсэсовцы, и вот у них к вам масса вопросов. Вы им нужны. Я распоряжусь, чтобы вас накормили. Дам вам сигарет. Вас не изнасилуют, к вам не будут приставать. Не все немцы такие, как вы думаете. Мой вам совет: выложите СС все, что от вас потребуют. Теперь это уже не будет иметь никакого значения — в конце войны, в которой вы, по сути дела, уже одержали победу. Эсэсовцев бесит, когда они сталкиваются с непокорностью. Быть может, тем самым вы купите себе быструю легкую смерть, а это максимум, на что вы можете рассчитывать. В конце концов, вы ведь убили одного из их главарей.

— Зная наперед, чем все закончится, я все равно поступила бы так же. Моя смерть ничего не значит.

— Тут вы на целую голову выше меня. Моя смерть имеет огромное значение, в особенности для меня самого, и мне бы не хотелось, чтобы она пришла ко мне сегодня. Как только я передам вас СС, мы с моими людьми навсегда покинем вашу прекрасную страну. Так что, может быть, мы останемся в живых.

— Примите мои поздравления, — сказала русская. — Кстати, мне никогда не доводилось видеть такие смешные каски. Они очень напоминают шляпки грибов.

— Это каска парашютистов-десантников. Мы — знаменитая боевая группа фон Дреле, временно прикомандированы к 14-й мотопехотной дивизии группы армий «Северная Украина». Майор Карл фон Дреле к вашим услугам. Знаете, мы прыгаем с парашютами из самолетов. Такой сорвиголове, как вы, это наверняка понравится. Если бы вы не были заняты другими делами, я бы непременно взял вас с собой.

— Что такое «Крит»? — Петрова указала на нашивку на рукаве кителя. — Это сорт сыра?

— Нет, есть «фета», греческий сыр из овечьего и козьего молока. А Крит — это греческий остров в Средиземном море. В 1941 году мы высадились на него. Пока мы спускались на парашютах, в нас все время стреляли.

— Наверное, если бы вы не вторглись на этот остров, в вас бы и не стреляли.

— Я прекрасно понимаю точку зрения греков и соображения военной необходимости, которые ими двигали. Так что личной обиды я на них не держу.

— Мой муж Дмитрий был летчиком. Он не смог выпрыгнуть из подбитого самолета и сгорел в нем. Немецкие зажигательные пули.

— И тут также нет ничего личного, даже если вы с вашим Дмитрием восприняли это как личную обиду. Многие мои товарищи погребены среди снегов и полей пшеницы, поэтому я кое-что смыслю в скорби. Кто эти двое, что были с вами?

Карл махнул рукой, и Петрова посмотрела на двух пленных, жадно уплетавших немецкие пайки.

— Это простые люди, школьный учитель и крестьянин. Они ничего не знают. Они тут ни при чем.

— Я не могу их отпустить. Эсэсовцам они тоже нужны.

Русская промолчала. Луч солнца озарил ее лицо, спокойное и прекрасное. Сделав еще одну глубокую затяжку, она медленно выпустила дым.

— Сюда за вами едут эсэсовцы. А вы храните спокойствие. Очень впечатляет.

— Я с самого начала не надеялась остаться в живых. И смирилась с собственной смертью. Я убила Гределя, а все остальное не имеет значения. Из моих родных в живых никого не осталось, поэтому я встречусь с ними на небесах, если небеса существуют. Послушайте, майор, вы производите впечатление человека цивилизованного. Можно обратиться к вам с одной просьбой — даже с мольбой? Я понимаю, что я ваш боевой трофей и вы получите за меня какую-то награду. Но отпустите этих двоих. Они безобидные мирные жители, пытавшиеся бежать от войны. Для вас я — билет к спасению. А от них вам не будет никакого толку. Подумайте над этим.