Аркадий Гендер - Дотянуться до моря

— Ничего не говори, просто слушай, — заговорил он тревожным голосом. — Если этот фрукт еще там у тебя, скажи: «Плохо слышно».

— Плохо слышно, — повторил я.

— Понятно. Слушай внимательно. Сорок минут назад стреляли в некоего Николая Остачнего, родственника одного очень важного человека. Он остался жив, но в реанимации, выберется или нет, неизвестно. Стрелка взяли — некий Олег Лазарев. При задержании его ранили, припугнули, что в больничку не будут торопиться отправлять, он зассал и слил, что заказчик — наш фрукт, и под контролем послал тому эсэмэску, что все прошло гладко. К тому же он оказался родным братом стершего лейтенанта Лазарева, твоего следака. Без его участия мнимое убийство так быстро и так плотно на тебя не удалось бы повесить. За ним уже поехали, но главарь шайки сейчас у тебя в квартире. Группу захвата сразу развернули, но они умудрились попасть в стоячую пробку из-за аварии где-то на Рязанке. Другой группе до тебя минут двадцать пять. Твоя задача — держи его, не дай уйти. Сам ни в коем случае не лезь, он опасен и начеку, второй раз не проканает. Если понял и согласен, скажи: «Да, хорошо, Марина».

— Да, хорошо, Марина, — максимально равнодушно сказал я в трубку и дал отбой.

Краем глаза я заметил, что Аббас, все время разговора внимательно вслушивавшийся в разговор, явно потерял к нему интерес. Я спрятал айфон в карман, а Аббас взял свое даже по виду очень тяжелое пальто в руки и, почему-то отвернувшись, надел его. Постоял, о чем-то думая, пожевал губами.

— Ты извини, шеф, но просить прощения у тебя я не буду, — наконец, сформулировал мысль он. — А на прощанье скажу тебе вот что. Ничья у нас с тобой, вроде как, получилась. С учетом того, что через Дашку мы с тобой теперь чуть не родственники, действия против тебя я прекращаю, но зуб на тебя я не стер, предупреждаю. Так что на узкой дорожке ты мне, Арсений Андреич, лучше не попадайся. Хотя, учитывая отдаленность мест, куда я направляюсь, это в высшей степени маловероятно. Дашку найди, она после смерти матери в шоке, у нас ней разговор тоже тяжелый получился, ее телефон сутки уже не отвечает, мне некогда уже. Не кидай ее, не будь гадом, она в тебя, старого козла, по уши. Это она внешне и мозгами в меня, психика у нее материнская, неустойчивая, глупостей наделать может. Все, пока, пора мне. Здоровья не желаю, и ты мне доброго пути не желай.

И он двинулся к выходу.

— Что ж, Аббас Мерашевич, так и уйдешь, не рассказав мне ничего? — окликнул я его, сжимая в кармане ключи от запертой мною десять минут назад двери.

— Про что, например? — остановил шаг Аббас.

— Ну, про разное, про многое, — пожал плечами я. — Например, как на пистолете, который ты — я даже знаю, когда, — мне подбросил, отпечатки мои появились? Или как тебе удалось обмануть тест ДНК? Ведь судя по всему, вы с Азамом близнецы разнояйцевые, и перепутать вас даже наши российские умельцы-криминалисты не могли. И как тебе удалось мильонщиком таким за столь короткий срок стать, дома без дела сидючи?

В ответ Аббас весело рассмеялся:

— Ха-ха, и зачем же это я буду тебе все свои секреты рассказывать? Чтобы ты снова меня потом этим и уел, с телефонной трансляцией этой? Да не пошел бы ты, Арсений Андреевич, лесом! Хитрости твои у тебя на лбу написаны красной Ивиной помадой. Сам посиди, подумай, подогадывайся, если извилин хватит. А потом пришлешь мне ответы, а я уж, так и быть, скажу чистосердечно, верные они, или нет.

Я украдкой бросил взгляд на часы — из обозначенных Ещуком двадцати пяти минут прошла только половина, нужно было еще тянуть время. Или просто сказать: мол, ключики вота, не выпущу, пока обо всем не расколешься? Грубо, ничего рассказывать не будет, только напряжется, поймет, что я умышленно затягиваю. Тогда — драка в открытую? Но то, что мне во второй раз удастся сразу его нокаутировать — «сильно не факт». Тогда он ничего не подозревал, и среагировать шансов у него не было. Но вообще-то Аббас — парень резкий, даром, что ниже меня ростом и весом легче, зато верткий и моложе. Чего-то мне в честный бой на кулачках с ним вступать не хочется. Да и с какой стати? За ментов впрягаться? Я свой вопрос сам решил, причем весьма небесплатно, они пусть свой решают сами, не за счет сохранности моей парсуны. Но вот еще попудрить мозги самовлюбленному наглецу — это можно.

— А если я прямо сейчас угадаю, расскажешь? — хитро прищурился я на Аббаса.

Ветер противоречивых эмоций пронесся по бровям Аббаса, взволновав его лоб глубокими складками. На его лице все читалось, как в открытой книге — он не доверял мне, но в то же время ему было страшно любопытно. И — главное — он хотел оставить последнее слово за собой, он хотел выиграть.

— Делайте ставки, господа! — стараясь не выдать внутреннего напряжения, весело подмигнул я ему. — Только смелым сопутствует удача!

Еще секунду Аббас пристально смотрел в мои смеющиеся глаза, потом лоб его разгладился.

— Хм, валяй! — ответил он и, доставая сигареты, виновато улыбнулся: — Разреши, закурю, шеф?

— И мне дай, — великодушно разрешил я. — Вообще я дома не курю, но за компанию, говорят, и крещеный обрезался.

— А, да, крещеный обрезался — это смешно! — оценил Аббас, протягивая мне сигарету. — Ну, давай, шеф, излагай свои версии.

— А как я узнаю, что моя версия правильная, если ты решишь нечестно играть? — спросил я, с наслаждением затягиваясь дымом. — Скажешь — нет, ответ неверный, и — все.

— Клянусь всем святым, что у меня есть, жизнью матери, здоровьем дочери, что буду играть честно! — с пафосом воскликнул Аббас, прижимая руку к сердцу. — Ну, падла буду!

— Ладно, слушай, — начал я, все еще посмеиваясь над шуткой из незабвенного «Мимино». — Отпечатки мои ты перенес на пистолет с помощью фотопринтера и фотополимера, мне попадалась в сети статья, как это делается. Угадал?

— Угадал, — кивнул Аббас. — Мне в тюряге один умелец дал наколку, как это делается. Один-ноль.

— Сложнее понять, где ты взял мои четкие отпечатки, — задумчиво продолжил я. — Здесь точно не угадаешь, но, думаю, наиболее вероятный источник — уборщица в офисе и кружка, из которой я постоянно пью чай. С месяц назад мне стали наливать чай в новую, я сразу заметил, спросил у секретарши, она ответила, что старую уборщица грохнула. Скажешь, нет?

— Потрясающе! — воскликнул Аббас. — Молдованка — уборщица и кружка из офиса! Обошлась мне в двести долларов, между прочим. Два-ноль! Дальше! Про ДНК.

— Про анализ ДНК могу предположить, что если бы сверили твою ДНК и ДНК трупа, подмена, разумеется, сразу же раскрылась бы. Но поскольку никто, кроме тебя и Софы не знал, что у тебя есть брат-близнец, то и необходимость такого анализа никому не пришла в голову. Сверили ДНК трупа и Софы и, понятно, результат показал, что в машине сгорел ее сын. Quod erat demonstrandum, что и требовалось доказать. Думаю — три-ноль?