Аркадий Гендер - Дотянуться до моря

Но, как бы то ни было, жизнь продолжалась, и первое, что нужно было сделать — привести себя в порядок. Я был свесь в крови, своей и чужой, и если бы нас сейчас положили с покойником рядом, думаю, трудно было бы определить, кто из нас мертвее. Я встал, перекрестился над телом и сделал шаг по направлении ванной. Левая нога с отвратительным чавканьем отлепилась от приобретшей консистенцию сиропа лужи Аббасовой крови. Меня снова замутило, повело в сторону и, не устояв на правой ноге, я снова наступил левой на пол, оставив на паркете жуткий кровавый отпечаток. И еще в левом мокасине смачно захлюпало. «Халтура китайская! — зло подумал я, ковыляя к двери ванной. — Протекло, как в майский ливень!»

Я взглянул на себя в зеркало — ничего, я думал, будет хуже. На неестественно бледном лице ссадина и всего несколько капель крови. Правда, ниже — хуже. От пореза на предплечье рубашка в крови до запястья, на груди полузасохшие ошметки, как будто туда пришелся выстрел из дробовика. Так, рубашку на выброс. Дальше джинсы. Я расстегнул ремень, сковырнул с пяток мокасины. Левый упал со стопы вверх подошвой, и их него с явным плеском на мохнатый цвета кофе с молоком коврик вылилось не меньше полстакана крови. Но из лужи столько в мокасин протечь не могло! Я стянул с бедер джинсы, заметив, как тяжела и неподатлива левая штанина. Неудивительно: вся она пропиталась кровью, в самом низу, на подшивке загустевала большая темная капля. Я бросил джинсы в ванную, вывернулся, чтобы осмотреть рану, которую нанес мне Аббас в своем втором акробатическом прыжке. Разрез был небольшой, сантиметра два с половиной-три, но из него тонкой струйкой, пульсируя, лилась ярко-красная кровь. Черт, полстакана в ботинке, сколько-то натекло из первого разреза (больше он, к счастью, не кровоточит), а сколько нужно было, чтобы вот так пропитать штанину, даже подумать страшно. Ну, ничего, сейчас приедет скорая, и окажет мне помощь.

«Спаси, спаси меня!» — вдруг оформилась в Дарьин голос тишина, которую я слышал в трубке во время последнего ее звонка. Какая, на хрен, скорая?! Когда ее черт принесет? Вон, славный спецназ, в рот ему ноги, уже минут сорок едет. Я снял трусы, носки (левый в крови — хоть выжимай), залез в ванную, под струей из душа быстр смыл с себя кровь. Посмотрел — из раны на ноге продолжает течь и, что еще хуже, снова засочился порез на предплечье. Зараза, что ж она так течет-то?! Я быстро вытерся — белое махровое полотенце сразу же расцветкой стало напоминать польский флаг. Подумал, что дома есть для того, чтобы закрыть раны? Бинт — нету. Марля — нету. Бактерицидные полосочки Band-Aid — слишком малы. Еще есть просто пластырь в рулоне, но не будешь же мотать им так, по голой коже? Я покрутил головой в поисках чего-нибудь подходящего — взгляд упал на Маринины гигиенические прокладки — то, что надо! Спасибо, дорогая, ты всегда умела быть рядом вовремя! Я выхватил из пачки одну, приложил к руке — прокладка по контуру приклеилась к коже, словно там и была! Вторая — на ногу, но сначала промокнуть полотенцем неутихающую кровь. Так, одну мало, надо две или три и — срочно замотать. Так, где пластырь? Должен быть здесь, в шкафчике у зеркала. Года два назад я точно встречал его тут, и если только никакая «б» (вернее, «ж») не переместила его куда-нибудь, то… Да, вот он! Никогда еще находка вещи на своем месте не приносила мне большей радости! Я обложил рану прокладками и крепко замотал бедро пластырем, потом примерно то же самое, но в меньших объемах, проделал с рукой. Посмотрел на себя — вроде, не течет, правда, лицо стало еще бледнее. «Надо съесть что-нибудь сладкое, — подумал я. — В холодильнике есть батончик «Баунти».

Поглощая кокосово-шоколадную глюкозу, быстро оделся в чистое и вернулся в гостиную. Набрал Дарью — все то же, гудки шли, но ответа не было. Хотел набрать Ещуку — где там вашего спецназа? — но подумал, что в имеющейся ситуации его опоздание — благо. Осторожно, пытаясь не вляпаться в кровь, подошел к телу, носовым платком вытер отполированное до блеска шарообразное навершие рукояти, где кинжала могли коснуться мои пальцы. Подумал, вытащил из мокнущего в луже крови пальто одну пачку евро (за паркет и моральный ущерб), засунул в задний карман джинсов. Не удержался, заглянул покойнику в глаза. Аббас все так же безмятежно смотрел в пространство, только радужка уже начинала мутнеть. Подумалось, что покойный хотел бы мне сказать, если бы был жив? Прямо сейчас, в эту секунду? «А помнишь Катю, шеф?» — совершенно явственно прозвучал в ушах голос Аббаса, и показалось даже, что окровавленные губы его дернулись в иронической усмешке. Скидывая наваждение, я помотал головой и вышел из комнаты. Перетянутая левая нога при ходьбе подбрасывала, как подпружиненная, захрустели осколки зеркала в коридоре. «Вот уж воистину: зеркало бьется — к покойнику», — вспомнил я пророчество спецназовца, и вышел вон. Со скорой я разминулся в воротах, когда выезжал из нашего двора. Похвалил себя, что кодовую дверь в подъезд оставил открытой, подложив под створку камень, и — вздохнул: Аббасу это уже не могло помочь. Ладно, газ в пол, и — «крепче за баранку держись, баран!»

Глава 15. Дотянуться до моря

Глава 15.

Дотянуться до моря

Я ехал в Останкино. Дарья, как найти Дарью по одному имеющемуся более-менее внятному указанию «прямо под башней»? Дословно понимать это все равно никак нельзя, прямо под телебашней находится здание телецентра, никаких гаражей там нет. А в более широкий круг мест, к которым такое определение может относиться, входит такое количество прилегающих улиц, что поиски иголки в стоге сена по сравнению с этой задачей становятся не таким уж безнадежным занятием. Это и Новомосковская, и Аргуновская, и собственно Новоостанкинская, и Дубовая Роща, и улицы на той стороне Академика Королева — длиннющая 1-я Останкинская, Хованская и другие. В короткий промежуток времени детально обследовать всю эту территорию — задача немыслимая и, значит, нужно сужать район поисков. Но как?

Единственная зацепка — Дарьин телефон. Я читал, что операторы сотовых сетей имеют возможность отследить положение любой своей сим-карты в пространстве методом элементарной триангуляции по своим базовым станциям. Но как выйти на оператора? Снова есть повод проверить, так ли всемогущ подполковник Ещук. И заодно — хоть это уже и неактуально — и насчет спецназа уточним.

Обычно Ещук отвечал сразу, а тут я уже чуть было не дал отбой, когда в динамике раздался его голос.

— А-а, Арсений Андреич! — приветствовал он меня радостно, словно для полного счастья в жизни ему не доставало исключительно случая пообщаться со мной. — Как ты там? Чего не звонишь?

Эта неадекватная радость вкупе с развязностью интонация неопровержимо свидетельствовала о том, что подполковник Ещук находился в состоянии сильно неумеренного алкогольного опьянения, проще говоря, пьян в ж…пу. «Вот бл…дь!» — ругнулся я, одновременно испытывая облегчение от того, что в итоге ментяра, мое мнение о котором после помощи с видеотрансляцией сильно качнулось в сторону улучшения, все-таки оказался в итоге таким, каким он должен быть, и каким я его себе представлял.