Линкольн Чайлд - Багровый берег (ЛП)

В шкафу присутствовал еще целый набор интригующих документов: морской договор, страховое свидетельство и список, в котором тщательным образом перечислялся комплект драгоценных камней.

Сначала я просмотрел список. Камней в общей сложности оказалось двадцать один, все — рубины кабошон звездной и двухзвездной вариации, и каждый из них был высокоценного цвета — «голубиная кровь». Вес в каратах варьировался от 3 до 5.6. Без сомнения, это был каталог знаменитого набора семейных драгоценностей «Гордость Африки», который подарил Элизабет ее муж в качестве свадебного подарка. Поскольку камни были утеряны, я понял, что этот подробный каталог будет представлять большой интерес.

Прилагаемое страховое свидетельство оказалось еще более интересным. Оно было прислано из лондонской конторы «Ллойд», и в нем приводилась контрольная проверка и оценка драгоценных камней, которая была сделана по запросу самого «Ллойда», и в конце документа стояла печать с примечанием: «Этот груз настоящим сертифицирован и застрахован».

Затем я просмотрел морской контракт. Документ был датирован ноябрем 1883 года и заключен между леди Харвелл и неким Уорринером А. Либби, лицензированным морским капитаном. Согласно условиям контракта, Либби принял на себя командование лондонско-бристольским пароходом « Замок Пембрук »… и от имени леди Харвелл должен был доставить в Бостон в кратчайшие сроки чрезвычайно ценный и необычный груз. Контракт содержал несколько очень специфических сертификатов, соответствующих двадцати одному драгоценному камню, перечисленных в прилагаемом страховом свидетельстве. Либби должен был носить эти драгоценные камни в кожаном мешочке, который был плотно завязан и прикреплен к поясу. Ремень он не имел права снимать ни в коем случае и должен был носить его на себе постоянно. Он не должен был разрезать или иным способом нарушать упаковку камней, рассматривать содержимое мешочка или говорить обо всем вышеперечисленном кому-либо. Высадившись в Бостоне, Либби обязался немедленно доставить ремень с прикрепленным к нему грузом мистеру Оливеру Уэстлейку, эсквайру из «Уэстлейк & Херви», адвокату с Бейкон-Стрит.

«Чрезвычайно ценный и необычный груз». Если это то, о чем я думаю, то этот документ может пролить свет на то, что я считал довольно неясным эпизодом в жизни леди Харвелл — эпизод, который закончился тем, что она получила большую страховую выплату от страховой конторы «Ллойда». Это также прольет свет на морскую тайну, связанную с леди Элизабет, и на потерю драгоценностей «Гордость Африки». Я знал, что моя первая задача заключалась в том, чтобы убедить оставшихся членов семьи дать мне дополнительное время для изучения этих документов… хотя я принял меры предосторожности и использовал камеру на моем телефоне, чтобы на всякий случай сфотографировать свои находки под светом фонарика. Моя следующая задача казалась еще более обширной и важной и, в конечном счете, могла бы закончиться путешествием — путешествием, начинающимся от этого самого темного и пыльного в мире чердака к берегам Северной Америки в поисках последнего недостающего кусочка мозаики под названием «Замок Пембрук».

Лейк поднялся по последним узким, изогнутым ступеням, затем отступил в сторону, пыхтя от напряжения, чтобы позволить другим посетителям присоединиться к нему. Обычно верхняя часть маяка была его излюбленным местом: прекрасный вид из панорамных окон охватывал все 360 градусов, и в такой обстановке уединение становилось особенно ценным. Сегодня же вид был испорчен грязным облачным небом. И еще тремя людьми, занявшими все небольшое пространство, где уединение теперь стало недосягаемо.

Лейк оглядел своих спутников, наблюдая, как они собираются на смотровой площадке: Кэрол, Констанс — сдержанная и элегантная, как и всегда — и Пендергаст. Агент ФБР был одет в черное кашемировое пальто, еще сильнее оттенявшее его алебастровую кожу и делавшее ее еще более бледной.

Лейк с беспокойством переминался с ноги на ногу. Не в силах ничего с собой поделать, он чувствовал, что с момента последней его встречи с Пендергастом между ними пробежала тень обиды.

— Я предполагаю, — начал скульптор, — что вы попросили нас подняться сюда не для наслаждения видом.

— Верное предположение, — ответил Пендергаст своим сливочно-бархатным голосом. — Я бы хотел рассказать вам о состоянии нашего расследования.

— Итак, вы передумали, — отметил Лейк. — Я имею в виду, что теперь вы собираетесь держать меня в курсе дела.

— Дело в том, что в нашем расследовании мы достигли той точки, когда будет разумно поделиться выводами.

Что-то в голосе Пендергаста заставило Лейка не спешить с комментариями.

— Сто тридцать лет назад в ночь на третье февраля, отчаянная группа выходцев из Эксмута — я не уверен в том, сколько их было, но могу предположить, что довольно немного — привела Мида Слокума, смотрителя маяка, сюда и заставила его потушить свет. Конечно, возможно, что Слокум сам являлся одним из заговорщиков, но его конечная судьба — сломанная шея и явное чувство вины, которое он постоянно испытывал, с этими его пьяными разговорами о том, что маяк преследует призрак, и что здесь слышится плач младенцев — предполагает первый вариант развития событий.

— Потушить свет? — переспросил Лейк, перебарывая себя. — Но зачем?

— Потому что маяк должен был заменить другой источник света. Расположенный где-то там , — и Пендергаст указал на юг, примерно на милю вдоль береговой линии, где восставали опасные костлявые пальцы скал Скаллкрашер-Рокс, вокруг которых шипел и пенился океан. — Это был костер.

— Я не понимаю, — сказала Кэрол.

— Дело было после «голодной зимы» 1883 года, когда произошло извержение Кракатау. Следующим летом урожай погиб во многих регионах по всему миру, включая Новую Англию. Эксмут голодал. Целью той группы отчаявшихся эксмутцев стало заманить корабль на скалы, а затем разграбить его. В каком-то смысле их идея возымела успех: британский пароход «Замок Пембрук», как я полагаю, был обманут ложным светом, и направился прямиком на эти скалы. Однако в более широком смысле группа потерпела неудачу. «Замок Пембрук» вместо ожидаемого ценного груза перевозил пассажиров — так называемых падших женщин из лондонских трущоб, нескольких беременных, других с маленькими детьми. Они хотели начать жизнь заново в Бостоне в еще недостроенном пансионе для незамужних матерей.

— Историк, — выпалил Лейк. — МакКул. Вот, что он изучал!

Пендергаст продолжил:

— Я не знаю, что случилось с пассажирами, хотя опасаюсь худшего. Но я знаю наверняка, что капитан этого судна был замурован в нише вашего подвала, без сомнения, ради того, чтобы при пытках он сломался и рассказал о местоположении ценностей корабля.