Алан Брэдли - Сэндвич с пеплом и фазаном

Я поняла, что мы будем торчать тут, пока не взойдет солнце или пока я не отвечу. Мисс Фолторн определенно из людей такого склада.

— С собой, — призналась я, отводя взгляд в сторону. — Боюсь, иногда я разговариваю сама с собой, когда расстроена. Это мой ужасный недостаток. Я пытаюсь приучить себя не делать этого.

Я зря сотрясаю воздух, и это я поняла, еще не договорив.

Теперь мисс Фолторн медленно осматривала комнату, по-совиному вращая головой. Я лениво подумала, при каком градусе поворота она щелкнет и отвалится.

Весьма невеликодушно с моей стороны, но я надеялась на это.

Я не осмеливалась взглянуть в сторону камина, чтобы не выдать Коллингсвуд. Я скромно уставилась на свои ноги.

— Посмотри на меня! — скомандовала мисс Фолторн, и я медленно подняла взгляд, встречаясь с ней глазами.

Кажется, я на грани того, чтобы разрыдаться.

Следующие ее слова шокировали меня до глубины души.

— Бедная малышка Флавия, одинокая и несчастная, — сказала она, приподнимая мой подбородок указательным пальцем, ласково глядя в мои глаза и криво улыбнувшись.

Что я могла подумать? С тем же успехом она могла залепить мне пощечину. Тогда я хотя бы знала, как поступить.

Но это неожиданное сочувствие застало меня совершенно врасплох. Потопило мой корабль, так сказать. Кажется, это морской термин. Я не знала, что ответить.

Когда я поднимала голову, чтобы взглянуть ей в глаза, мой сверхъестественно острый слух, унаследованный от Харриет, моей матери, уловил шорох в камине. Даже не глядя в ту сторону, я определила по звуку, что на каминную решетку падает сажа. Тренированное ухо определит это без ошибки.

Мисс Фолторн — хвала всем святым! — ничего не заметила. Ее органы слуха были старше моих и явно стали менее чуткими со временем.

Я вознесла немую благодарственную молитву за мое избавление, но тут внезапно раздался шум и пронесся порыв холодного воздуха. Из каминной трубы что-то вылетело и грохнулось посреди комнаты с тошнотворным глухим ударом.

Свеча погасла, и мы снова оказались в темноте.

Мисс Фолторн, надо отдать ей должное, снова зажгла ее за считаные секунды. Должно быть, она не успела убрать спички в карман.

На ковре, распростершись, лежала Коллингсвуд, ее лицо и руки были черны, как у трубочиста, а распахнутый красный рот и белки глаз делали ее похожей на демона, исторгнутого из ада.

Рядом с ней нечто, сначала показавшееся мне обгорелым бревном, все еще продолжало медленно катиться в нашу сторону, разворачиваясь, словно рулон туалетной бумаги. Это был выцветший и покрытый сажей «Юнион Джек», в который было что-то завернуто.

Должна заявить, что я совершенно не боюсь оказаться в темноте в одной комнате с трупом. На самом деле, скорее наоборот. Я дрожу не от страха, а от возбуждения.

Когда сверток развернулся, из него выкатился череп, остановившись у моих ног.

В свертке оказалось почерневшее и иссохшее человеческое тело, и я сразу же поняла, что человек мертв уже какое-то время.

Довольно продолжительное.

Немая сцена: мы четверо — я, мисс Фолторн, Коллингсвуд и труп — одинаково неподвижные.

Именно это наши викторианские предки именовали живыми картинами: застывшие позы, в которых участники не шевелят ни единым мускулом; миг, когда время замирает; мгновение, когда вечность останавливается, чтобы перевести дух, перед тем как устремиться дальше и унести нас в будущее, которое уже не отменить.

Потом Коллингсвуд разразилась рыданиями: длинными низкими протяжными всхлипываниями, которые угрожали перейти в завывания.

В сверкании свечи лицо мисс Фолторн побелело. Из нас четверых спокойствие сохраняли только труп и я.

Я никак не могла дождаться, чтобы зажгли электрический свет и можно было хорошенько все рассмотреть.

За свою жизнь мне довелось повидать изрядное количество трупов, и каждый следующий был интереснее и поучительнее предыдущего. Если я не ошибаюсь, это номер семь.

Даже в гаснущем пламени свечи по хрупкому скелету и тонким запястьям я определила, что труп определенно женский. Из-за закопченного черепа и жуткого оскала он напоминал свежераспеленутую мумию.

Годы в каминной трубе превратили ее в копченость.

Не самая подобающая мысль, но именно об этом я подумала, скажу честно.

Мы не всегда можем гордиться нашей первой реакцией, но по личному опыту я знала, что к тому времени, когда мне начнут задавать вопросы, я уж изобрету более приемлемую версию, чтобы казаться паинькой. Именно так работает человеческий мозг.

Во всяком случае, мой.

Время снова тронулось с места, но совсем медленно, как и бывает в подобных обстоятельствах. Мисс Фолторн еле шевелилась, словно муха в меду. Вечность спустя она включила верхний свет.

— Коллингсвуд! — произнесла она голосом слишком спокойным, чтобы он мог показаться успокаивающим. — Что ты наделала?

А Коллингсвуд, черная, словно трубочист, раскачивалась на деревянном полу взад-вперед, охватив колени руками и причитая, вернее, завывая, — издавая жуткие первобытные звуки, от которых волосы становились дыбом.

Нечеловеческое зрелище.

Если бы это был фильм, кто-нибудь дал бы ей пощечину и привел в чувство, но я не отважилась.

Я опустилась на колени и обняла ее.

— Принесите воды, — услышала я приказ, который мой рот отдал мисс Фолторн. — И бренди. Скорее! У нее шок.

Мисс Фолторн начала было что-то говорить, но передумала и выплыла из комнаты.

Я стащила одеяло с кровати и набросила его на плечи Коллингсвуд.

Потом я накрыла труп и череп простыней, но сначала хорошенько рассмотрела скорбные останки.

Само небо предоставило мне эту возможность в отсутствие мисс Фолторн. Второго шанса у меня не будет.

Как я уже сказала, тело почернело и прокоптилось. Флаг, в который оно было завернуто, послужил чем-то вроде банановых листьев, которые используют для запекания рыбы уроженцы кое-каких отдаленных форпостов Империи (вроде Индии).

Череп был черен как ночь, безволос и лишен кожи. Сжатые кулаки были сложены под тем местом, где раньше находился подбородок, как будто Смерть застала свою жертву во сне. В одной ладони находилось что-то вроде потускневшего медальончика.

Я завернула его в носовой платок и сразу же припрятала в карман — пока не успела вернуться мисс Фолторн. Слава богам, надоумившим меня лечь спать одетой!

Одежда на трупе слишком пострадала и обгорела, чтобы ее можно было идентифицировать. Это могли быть равно и лохмотья нищенки, и наряд сказочной принцессы.

Смерть от запекания не слишком красива.

Или она погибла от чего-то другого? И в другом месте?

Мой мозг заработал, как фотоаппарат полицейского, мысленно и тщательно делая снимки: крупный план черепа, почерневшие зубы, ладони, ступни (босые, если не считать половинку обгоревшего шерстяного носка).