Клод Авелин - Кошачий глаз

— Этот?

Он открыл замки. Делорм присвистнул. Служащий старался перебороть отвращение.

— Левая рука, — спокойно сказал Сенвиль. — Отрублена одним ударом. Не надо быть доктором Лосаром, чтобы установить, что это работа не хирурга.

— Ноги я уже видел, — произнес Делорм. — Но руку…

Сенвиль опустил крышку.

— А что бы ты сказал, увидев голову?

— Если б она принадлежала типу, который это сделал, сказал бы: браво!

— Может, его не придется далеко искать, — сказал служащий, пришедший уже в себя. — Молодой человек, который привез чемодан из Парижа, наверняка знает больше, чем рассказал.

— Он здесь? — спросил Делорм.

— Нет. Здесь его отец и дядя. Говорят, что оставили его дома без сознания. Улица Дюмон, десять.

— Вы уже послали своих людей?

— Нет, я ждал вас.

— Да вы что, с ума сошли? — разозлился Сенвиль. — Делорм, бери чемодан и скорее туда. Давайте мне этих родственников.

— Я получу квитанцию? — спросил испуганный служащий, открывая дверь.

— Пришлем по почте.

Жонне и Леонар с потрясенными лицами вошли в комнату.

— Добрый день, — сказал Сенвиль. — Представимся друг другу позже, а сейчас поедем к вам. Нельзя терять времени.

— Ох, это хорошо, это хорошо, — обрадовался Леонар.

Сенвиль взглянул на него с удивлением.

В доме были все. Доктор Герьер сделал укол сначала неперестававшей плакать Эмилии, потом Жан-Марку, который сразу погрузился в сон. Сенвиль обрел уже спокойствие, которым и был известен в городе. По дороге он успел составить достаточно исчерпывающее мнение об обоих братьях и счел их мать единственным человеком, с которым можно разговаривать. Однако сразу, тоном, не допускающим возражений, она заявила, что ничего о деле не знает. К тому же у Берже не было телефона.

— Прежде всего, — сказал Сенвиль, — я попрошу, чтобы ваш внук дал мне адрес госпожи Сарразен. Мой заместитель вместе с чемоданом перешлет его нашим людям, чтобы они как можно быстрее сообщили обо всем в Париж.

— Вот его комната, — сказала бабушка. — Войдите.

Шторы были полуопущены. Жан-Марк, без пиджака, бледный как полотно, спал, лежа навзничь. Сенвиль и Делорм приблизились к кровати. Бабушка, вошедшая вслед за ними, встала в ногах. Когда Сенвиль дотронулся до плеча юноши, Эмилия тихо вскрикнула:

— Боже мой!

Жан-Марк вскочил.

— Нет!

Он потрясенно уставился на незнакомых людей. Сдержанный голос бабушки вернул его к реальности.

— Эти господа из полиции, мой мальчик. Они спрашивают адрес мадемуазель Сарразен.

— Да, — всхлипывая, сказал Жан-Марк. — Да… Ужасно, ужасно… — Он потер лоб. — Улица де ла Ферм, девять бис, Нейи. Это под Парижем…

— Телефон?

— Майо сорок шесть-семьдесят девять.

Делорм записал и спросил:

— Я уже могу идти, инспектор?

— Да, и пришлите мне, пожалуйста, машину.

Делорм вышел.

— Вы встанете, или будем разговаривать здесь? — обратился Сенвиль к Жан-Марку.

— Я встану.

Эмилия бросилась к Жан-Марку, чтобы поддержать его, а бабушка подала ему пиджак. Все перешли в столовую.

— Можно мне или моему брату позвонить в контору, предупредить о нашем опоздании? — робко спросил Жонне.

— Пусть лучше позвонит ваш брат, — ответил Сенвиль. — И не сообщайте, пожалуйста, причины.

— Как это? Как же я тогда объясню наше отсутствие?

— Скажите, что объясните позже.

Близнецы побледнели, как Жан-Марк.

— Пресса?

Инспектор только пожал плечами и обратился к Жан-Марку:

— Говорите, пожалуйста.

Жан-Марку было не так просто рассказать историю о любезном американце. Дойдя до кульминационного момента, он снова потерял сознание. Бабушка, которой не изменило самообладание, пришла ему на помощь. Сенвиль не протестовал.

— Колечко с «кошачьим глазом» моя невестка послала сыну в декабре. Это был подарок для его подруги детства, Огюсты Шенелон, которая учится в Париже.

Инспектор вскочил.

— Вы имеете в виду дочь ювелира? Не могли вы об этом сказать раньше?

— Вы ее знаете? — спросил с опаской Жонне.

— Не говорили, потому что не о ней речь, — сухо ответила бабушка. — Мы думали, что Жан-Марк влюблен в эту девушку. Поэтому невестка и послала кольцо. Она знала, что у сына не хватит денег даже на такой скромный подарок, и вдобавок считала, что забавно будет подарить единственной дочке ювелира подобную безделушку. А ты, — обратилась она к Жан-Марку, — вместо того, чтобы подарить его Огюсте, насколько я понимаю, сделал презент мадемуазель Сарразен? Ты ведь узнал руку мадемуазель Сарразен?

— Да, я отдал его Югетте, мадемуазель Сарразен, — прошептал Жан-Марк, опустив голову. — Я перестал уже видеться с Огюстой. — Он поглядел на Сенвиля, словно стараясь убедить его в правдивости своих слов. — Мы не строили серьезных планов. Подруга детства, вы понимаете…

— Мадемуазель Шенелон знала, что кольцо предназначалось для нее? — спросил инспектор.

— О нет!

Бабушка кашлянула.

— Знала, господин инспектор. Несколько дней спустя мы получили от Огюсты рождественское поздравление. Там не было ни слова о кольце. Я сказала невестке: «Напиши ей и спроси». Она меня не послушалась, и я сделала это сама. Я поблагодарила Огюсту за поздравление, сама ее поздравила от всех нас и прибавила: «Надеюсь, тебе понравилось колечко, подаренное Жан-Марком».

Жан-Марк резко повернулся к бабушке. Инспектор, приглядываясь к нему, спросил:

— И что ответила молодая особа?

— Ничего. А когда мы две недели спустя узнали, что Жан-Марк обручился с мадемуазель Сарразен, нам стало все ясно.

— Девушки знали друг друга?

— Нет… По крайней мере я их не знакомил.

— Господин инспектор, — произнес Жонне дрожащим голосом, — не думаете же вы, что…

— Я ничего не думаю, — ответил Сенвиль. — Я только слушаю и запоминаю. Когда вы в последний раз видели мадемуазель Сарразен? — снова обратился он к Жан-Марку.

— В воскресенье… Вчера… Около четырех… И все было так хорошо… Так хорошо!..

— Где вы виделись?

— У нее.

— «У нее» — это значит у ее родителей?

Голова Жан-Марка запрокинулась. Он забился в конвульсиях.

— Надо вызвать врача! — крикнул Жонне.

— Не надо, — сказал Сенвиль, вставая. — Достаточно будет свежего воздуха.

— Надеюсь, вы не станете вынуждать этого несчастного пойти с вами? — вызывающе спросила бабушка.

— Вынуждать не буду, дорогая госпожа, только попрошу. Он — главный свидетель. Понимаю, ему хотелось бы остаться дома. Кроме всего прочего, он еще и простужен. Но я убежден, что он заинтересован в быстром выяснении дела. А может, есть уже какой-нибудь ответ из Парижа. Тело должно быть найдено. Если преступник не… — он начертил в воздухе нечто вроде креста.

— …не четвертовал тело, чтобы лучше спрятать концы? — закончила за него бабушка.