Михаил Черненок - Последствия неустранимы

- Серьезно?..

- Ей-богу, не вру.

- С чего он так?

- По моим наблюдениям, у Ивана с Тоськой - нашла коса на камень. Тоська - шустрая коза-дереза, а Иван - пентюх пентюхом. Работает проводником рефрижераторов. Так по-нашенски, по-железнодорожному, холодильные вагоны зовутся. И, представляешь, в последнее время завел такую моду: только-только заявится домой из поездки, чекалдыкнет стакан сивухи и начинает Тоське мозги вправлять. Навроде удовольствие от такого грубого занятия получает. - Максим Маркович быстренько огляделся, словно хотел убедиться, не подслушивает ли кто. - К чему сей разговор веду, товарищ, так это к тому, что Иван Стрункин плакался вчера под пьяную руку мужикам с нашей улицы, будто Сан Силича Головчанского застал в своем собственном доме с блудницей Тоськой в ту самую ночь, когда, по моим подсчетам, Сан Силич помер...

Узнав от Пятенкова, что Тоська работает нормировщицей в ПМК Сельстрой, Бирюков уточнил адрес Стрункиных и попросил Максима Марковича, если он еще что-то услышит о Головчанском, сразу сообщить в милицию. Пятенков гордо приосанился:

- Немедля сообщу! Я человек наблюдательный.

6. Загадочная телеграмма

Прежде чем подняться в свой кабинет на второй этаж, Антон зашел в дежурную часть - никаких сигналов о драке между супругами Стрункиными с улицы Луговской в милицию не поступало. После этого заглянул к старшему оперуполномоченному Голубеву и попросил его съездить на Луговскую, обстоятельно переговорить с Иваном Стрункиным.

- Если рассказанное Пятенковым подтвердится, любыми путями найди Тоську и в рамках допустимого выясни у нее подробности.

- Бу сделано, товарищ начальник! - молодцевато отчеканил Голубев. Знаешь, Игнатыч, когда я разыскивал чемодан Головчанского, дежурный по вокзалу говорил мне, что в пятницу, уже после ухода вечерней электрички, вроде бы видел Александра Васильевича на перроне с какой-то молодой женщиной. Может, как раз это и была Тоська?

- Может быть.

- Имею светлую мысль! Сказать?.. Испугавшись, что Стрункин поднимет шум вплоть до райкома, Александр Васильевич собственноручно решил испить чашу с ядом...

- Давай не будем гадать.

- Ну а если я правым окажусь?..

- Благодарность в письменном виде объявлю, - улыбнулся Бирюков.

- Ловлю на слове! Сам-то что думаешь?

- Думаю не откладывая повидаться с женой Головчанского.

Голубев поморщился:

- Мрачная женщина, скажу тебе.

- Знаешь ее?

- Вчера чемодан опознавала. Как египетская мумия. А еще как-то видел Софью Георгиевну в универмаге. Покупала перстень с бриллиантиками за полторы тысячи, но такая постная физиономия была, вроде как у моей дражайшей супруги, когда я восьмирублевые сережки ей на день рождения подкинул.

Придя наконец в свой кабинет, Бирюков взял телефонный справочник. Нашел номер контрольно-семенной станции, где работала жена Головчанского, и позвонил. Ответила заведующая. Она сказала, что в связи с острым сердечным приступом после известия о смерти мужа Софья Георгиевна на работу не вышла и, вероятно, находится дома. Без того неважное настроение Бирюкова стало еще хуже - предстоящий разговор с больной женщиной ничего доброго не сулил.

Головчанские жили в двухэтажном коттедже недалеко от железнодорожного вокзала. Наряду со строительством многоквартирных домов такие коттеджи в последнее время с чьей-то легкой руки стали расти в райцентре как грибы после теплого дождя, и селились в них большей частью руководители предприятий, финансировавших строительство.

Дверь открыл худенький загоревший мальчик в новой школьной форме. Поздоровавшись, он пристально оглядел милицейскую одежду Бирюкова, обернулся в коридор и по-взрослому громко сказал:

- Мама! К нам пришел товарищ из милиции. - После этого предложил Антону: - Проходите наверх. Мама там.

Из коридора на второй этаж вела устеленная ковровой дорожкой лестница с красивыми, отделанными под дуб перилами. На лестнице стояла Софья Георгиевна Головчанская. Ее нарядный желтый халат без пояса походил на парчовую ризу, украшенную замысловатой вышивкой, а продолговатое аскетическое лицо со скорбным взглядом было точь-в-точь как у монахини.

В просторной, обставленной импортной мебелью комнате Головчанская предложила Бирюкову сесть в кресло у низкого столика, заложенного журналами мод. Затем села сама с противоположной стороны. Дрогнувшим голосом проговорила:

- Можете рассказывать всю правду, какой бы горькой она ни оказалась. Я не настолько больная, чтобы избегать откровенного разговора.

Антон снял фуражку и положил ее к себе на колени.

- Признаться, рассчитываю на вашу откровенность, чтобы выяснить обстоятельства смерти Александра Васильевича.

Смуглое сухощавое лицо Головчанской болезненно покривилось:

- Утаивать мне совершенно нечего. Не могу понять, что за загадка случилась. В субботу Олег Туманов рассказал по телефону о смерти Саши, а в воскресенье утром принесли телеграмму... - Софья Георгиевна выдвинула из-под журнального столика небольшой ящик и подала Бирюкову телеграфный бланк. - Это же телеграмма... с того света. Мистика какая-то, честное слово...

Антон прежде всего обратил внимание на телеграфные данные. Телеграмма номер 245 была отправлена из Николаевки Крымской области в субботу, в 18 часов 10 минут по московскому времени. В ней сообщалось: "Долетел благополучно целую Саша".

- Николаевка - это поселок на берегу моря. Кажется, в сорока километрах от Симферополя, как говорил Саша. Там есть пансионат "Солнечный", куда у Саши была путевка, - пояснила Головчанская. - И вот... по совершенно непонятной для меня причине Саша вместо Крыма оказался на даче Туманова...

- Попробуем это выяснить, - предложил Антон. - Что вам известно о Тумановых?

Головчанская опустила глаза, задумалась:

- Олег прекрасный человек. Саша постоянно восторгался им. Говорил, что такого золотого шофера трудно найти. Да и мне самой часто приходилось ездить с Олегом. Иногда даже неловко было обременять его, но Олег ни разу не высказал ни малейшего намека на неудовольствие. Бывало, извинюсь, а он только рукой махнет: "Пустяки!" Жену его, Надю, знаю меньше. Но и она, по-моему, очень милая женщина...

- Мог Александр Васильевич заночевать на даче Тумановых без их разрешения, если дверь домика, скажем, по каким-то причинам оказалась не заперта?

Софья Георгиевна едва заметно пожала худенькими плечами:

- Разумеется... Но зачем это? Проще прийти домой, чем тащиться с вокзала в кооператив.

- Допустим, что Александру Васильевичу идти домой не хотелось...

- Почему?

- Ну, скажем, он поругался с вами перед отъездом.

Головчанская кинула на Антона короткий взгляд:

- Мы с Сашей никогда не ругались. И вообще не могу понять... почему Саша в пятницу вечером не уехал в Новосибирск, остался ночевать здесь.