Михаил Черненок - Последствия неустранимы

- Нет. Александр Васильевич получил отпускные утром, как только я из банка приехала, а Хачик Алексанян - поздно вечером, перед самым концом рабочего дня.

Поблагодарив кассира за информацию, Бирюков заканчивал разговор с Русаковым наедине. После, так сказать, деловой части Антон поинтересовался у Глеба Гавриловича поведением Головчанского в быту и семейными отношениями. Русаков ничего определенного об этом не знал.

5. Хачик Алексанян нервничает

Он был из тех темпераментных южных мужчин, которые нередко добиваются успеха в жизни не столько умом, сколько неудержимой энергией и безрассудной смелостью. Густая шапка черных волос. Загоревшее горбоносое лицо. Плечи - косая сажень, талия - словно у гимнаста. Глаза - диковатые, со жгучим взглядом из-под густых широких бровей. Голос - резкий, гортанный, но почти без акцента.

По паспорту он значился Хачиком Геворковичем Алексаняном - тридцати лет от роду, однако выглядел несколько старше своего возраста. Уже с первых минут разговора Антон Бирюков понял, что с таким собеседником надо держаться настороже. Ответив на предварительные вопросы, Алексанян уставился Бирюкову в глаза и нагловато спросил:

- Кушать хочешь, начальник? Настоящий шашлык из молодого барашка, как на Кавказе, организую...

- Спасибо. Оставим кушанье до лучших времен.

- Теперь плохое время, да?..

Разговор состоялся возле строящегося дома, где работала наемная бригада. Антон огляделся. Увидел в стороне, под ветвистой старой березой, два пустых ящика, перевернутых кверху дном, и предложил Алексаняну сесть. Когда уселись, сказал:

- Время хорошее, но пришел я к вам не ради шашлыков. Давайте разберемся в ваших отношениях с Головчанским. Где и когда встречались с ним последний раз?

- Не помню, - быстро ответил Алексанян.

- Придется напомнить... - Бирюков сделал паузу. - В пятницу вечером были на даче Головчанского?

- Вся бригада там была.

- Из-за чего поссорились с Александром Васильевичем?

Алексанян улыбнулся:

- Ссориться с начальством - все равно, что тигра за хвост дергать: и удовольствия мало, и страшновато... Мы не ссорились.

- Но встречу эту помните?

- Помню.

- Почему сразу не вспомнили?

- Потому что забыл. - Алексанян опять уперся взглядом Антону в глаза. - Нет, ну давай шашлычок приготовим! Разве нельзя по-человечески поговорить?

Антон прищурился:

- Вы ведь, по существу, взятку мне предлагаете...

Алексанян расхохотался:

- Шутки не понимаешь, да?..

- Всякая шутка хороша ко времени и один раз. Сколько денег отдали Головчанскому в пятницу?

На лице Алексаняна промелькнула сначала растерянность, затем возмущение, но ответил он спокойно, будто речь шла о сущем пустяке:

- Три тысячи... - И, вроде полюбовавшись произведенным эффектом, с усмешкой добавил: - В долг попросил Головчанский, чтобы с девочками отдохнуть на юге.

- Не многовато ли для месячного отдыха?

- По русской пословице... хозяин - барин.

- Вам известно, что этого "барина" уже нет в живых?

- Жалко, конечно, человека.

- А деньги?..

- Чего деньги жалеть... - Алексанян указательным пальцем постучал себя по лбу. - Будет башка на плечах - будут деньги.

- А за какие "шутки на Кавказе башку отрывают"? - внезапно спросил Бирюков. Заметив в жгучих глазах Алексаняна мелькнувшее недоумение, быстро продолжил: - Дело, Хачик Геворкович, складывается печально. Головчанский умер, как принято говорить в народе, не своей смертью...

- Я убивал его, да?! - выкрикнул Алексанян.

- Вы оказались в числе подозреваемых. Если будете отделываться шутками и вилять в показаниях...

- Ну, пошутил я с Головчанским насчет башки. Понимаешь, да?.. Честно, пошутил... Зачем мне его башка? Я добросовестно зарабатываю свои деньги, вместе с бригадой кручусь белкой в колесе...

- И три тысячи швыряете ни за понюшку табака? Не верю, дорогой товарищ, что можно с такой легкостью разбрасывать заработанное трудом.

Алексанян промолчал. По его напряженному лицу было заметно, что он ищет убедительный ответ и не может найти.

- Поймите, Хачик Геворкович, стечением обстоятельств вы попали в очень сложную ситуацию, - сделав ударение на слове "очень", снова заговорил Бирюков. - Ведь, если уголовному розыску известно о вашем конфликте с Головчанским, значит, есть свидетели этого конфликта...

- Кто?

- Это не имеет значения.

Алексанян, заметно нервничая, прикурил дорогую сигарету, раз за разом сделал несколько затяжек. Потом исподлобья посмотрел на Бирюкова и сердито бросил:

- Три тысячи - доля Головчанского. Понимаешь, да?..

- Рассказывайте по порядку.

- Чего рассказывать?.. Договор заключил Головчанский со мной на тридцать тысяч, из них пять запросил себе, на лапу. В пятницу, видишь, какой-то начальник из областного Сельстроя приехал, урезал зарплату до двадцати пяти. Двадцать две тысячи надо выплатить рабочим. Остается всего три. Головчанский за них уцепился. Говорит: "Давай! Не отдашь - вообще рассчитаю по голым расценкам, без всяких премиальных. И ни один прокурор тебе не поможет, потому что прежний договор был завышен, незаконный". Я не баран, понимаю: по одним лишь расценкам, без премиальных, получится не больше восемнадцати тысяч. Еще четыре тысячи теряю... А у меня в бригаде Володя Сафарян и Асатур Хачатрян - каменщики шестого разряда, Миша Элоян маляр-художник с высшим образованием, Рафик Вартанян - штукатур-плиточник по высшему разряду. Всем надо платить самую высокую тарифную ставку. Не смешная шутка получается: мне - бригадиру - на лимонад не остается. Понимаешь, да?..

- Проще говоря, вы с Головчанским по предварительному сговору украли из кассы ПМК деньги и разделили между собой похищенное...

- Почему украли?! Я законно у кассира по ведомости получил! Головчанский это подстроил! Для меня лучше потерять три тысячи, чем семь.

- Вот такие действия квалифицируются как хищение, а не взятка.

- Почему не взятка?! Головчанский вымогал у меня деньги! Понимаешь, вымогал!..

- Не надо, Хачик Геворкович, оправдываться. Я не собираюсь читать вам популярную лекцию о разнице между хищением и взяткой. Неужели опыт прошлого вас еще не научил? Вы ведь уже побывали в суде. Каким образом удалось тогда доказать свою невиновность?

Алексанян нервно затянулся сигаретой. Выпустив густое облако дыма, хмыкнул, помолчал:

- Тот начальник ПМК - большой дурак. Шашлык уважал, коньяку море мог выпить - только наливай! За столом болтал о деле, магнитофон слушал. Я беду чуял... Поэтому, когда надо, не ту клавишу магнитофона нажимал. Следователь магнитофонную запись послушал, судьи послушали - всем стало понятно, какие условия навязывал мне начальник перед заключением договора.

- Какие же там были условия?