Дэвид Бальдаччи - Противостояние лучших (сборник)

И Лили рассказала о его личном альбоме.

— Господи, мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не лягнуть его по яйцам. Ты бы видел, что он делал с женщинами! — закончила она свой отчет.

— Он приглашал двух прелестных женщин к себе домой? — спросил Лукас.

— Конечно, но нам пришлось отложить наше тройственное свидание. Его бокал наполнялся снова и снова. После такого количества бурбона он уже не мог никого связать. Мне хотелось позволить ублюдку пойти домой пешком, чтобы какой-нибудь грабитель вытряс из него душу. Но Амелия проявила зрелость, и мы усадили его в такси, — усмехнулась Ротенберг.

Сакс посмотрела на пластиковые пакеты.

— А что говорят улики? — спросила она.

— Мы вот-вот получим результаты, — ответил Линкольн и проворчал, обращаясь к криминалисту: — Верно, Мел? Такое впечатление, что этому конца не будет.

Купер, сгорбившийся над монитором, ничего не ответил и только поправил очки.

— Интересно… — пробормотал он через некоторое время.

— Не самый содержательный ответ, Мел, — прорычал Райм.

На этот раз эксперт выразился более четко:

— Уже скоро. Лукас взял пять разных образцов бронзы у Верлена. Один — типичная современная формула: восемьдесят восемь процентов меди и двенадцать олова. Затем альфа-бронза, содержащая всего четыре или пять процентов олова. Некоторые другие образцы имеют более высокое процентное содержание меди, цинка и некоторое количество свинца — это архитектурная бронза. Остальное — бронза с висмутом, сплав, в котором много никеля со следами висмута. И один образец меня удивил: он обладает твердостью в двести единиц по Виккерсу.

— Это бронза, из которой делали мечи, — заметил Дэвенпорт.

Все удивленно уставились на него, и он принялся объяснять:

— Я сочиняю ролевые игры. Знание о старом оружии помогает. Римские офицеры сражались бронзовыми мечами, солдаты — железными.

— Ты думаешь, он пользуется бронзовым оружием? — спросила Амелия.

Лукас покачал головой:

— Нет. Я полагаю, он берет материалы там, где ему удается их находить. Наверное, с дюжины свалок и строительных площадок.

— Согласен, — откликнулся Линкольн.

— И еще здесь есть следы триэтаноламина, фтороборной кислоты и фтороборатного кадмия, — вновь подал голос криминалист.

— Это флюс, его используют при пайке, — рассеянно пробормотал Райм. — Хорошо, а теперь главный вопрос: есть какие-то ассоциации, Мел?

При работе на месте преступления лишь немногие улики «сходятся», то есть дают возможность сделать однозначный вывод. ДНК и отпечатки пальцев позволяют установить личность, но не более того. Однако улики с двух мест иногда удается связать, если они оказываются одинаковыми. Например, если стружка, найденная на телах первых жертв, окажется такой же, как стружка, которую Лукас нашел в студии Верлена.

Наконец Купер отодвинулся от монитора, но выглядел он не слишком довольным.

— Как и бетон, флюс и электроды для сварки близки по составу к тем, что найдены на местах преступлений.

Линкольн нахмурился:

— Но ими пользуются все , кто занимается сваркой и обработкой бронзы. Я хочу установить связь между бронзовыми стружками.

— Это понятно. Но тут возникают проблемы…

Мел объяснил, что четыре образца бронзы с первого места преступления полностью отличаются от всех кусочков металла, собранных Лукасом. Один из образцов совпадает по составу с несколькими фрагментами с первого места преступления. Остальные похожи, но имеют некоторые «различия в составе».

— Насколько они похожи? — резко спросил Линкольн.

— Я мог бы дать такие показания: возможно , кусочки бронзы, найденные на спинах жертв, — из студии Верлена. Но полной уверенности у меня нет, — развел руками эксперт.

Иными словами, улики лишь предполагали, но не доказывали, что Верлен — убийца.

— Такая же ситуация с его поведенческим профилем и с историей сексуальных преступлений, — добавила Лили. — Садомазохизм. Весьма вероятно , что он способен на убийство. Но этого недостаточно, чтобы убедить присяжных.

Детективам приходилось принимать во внимание раздражающее требование «вне пределов разумного сомнения».

Лукас рассказал женщинам о таинственной двери, ведущей в подвал.

— Могу поспорить, что там есть инкриминирующие улики, но без ордера на обыск мы их не получим, — недовольно вздохнул он.

Между тем Купер вывел на большой монитор фотографии ожерелий.

— Это трофеи, я уверен, — сказал Дэвенпорт.

— По большей части крестики, — заметил Райм. — Проклятье, получается, что было еще семь или восемь жертв! Но их тела не найдены.

— Или он приготовил их для будущих жертв? — предположил Лукас.

— Нам необходимо остановить подонка! — гневно сказала Лили. — Немедленно!

— Трофеи, кое-какие улики, профиль — все это очень приблизительно, — подвела итог Амалия. — Вероятно, он и есть наш убийца, но мы пока не готовы предъявить ему обвинение. Однако есть и хорошая новость: если это он, то в преступления не вовлечены люди из нашего департамента. Верлен — психопат-одиночка.

— Я бы не был так в этом уверен, — возразил Дэвенпорт. — Существует и другая возможность.

Линкольн его понял и кивнул:

— Нельзя исключать, что Четвертый отдел, занимающийся борьбой с наркотиками, использует Верлена, чтобы тот пытал и убивал женщин, способных навести их на других преступников.

— Совершенно верно, — подтвердил Лукас.

Амелия нахмурилась:

— Конечно. Верлен — плохой мальчик. Может быть, кто-то из отдела наркотиков принуждает его добывать информацию у женщин. И тогда у полицейских будут чистые руки.

Лили вздохнула:

— Я вызову удар на себя.

Все посмотрели на нее.

— Мы должны рассказать Марковитцу новости: во-первых, нам не хватает улик, чтобы произвести арест основного подозреваемого. А во-вторых, его знаменитый отдел по борьбе с наркотиками также под подозрением. — Ротенберг оглядела коллег. — Если только кто-то из вас не захочет это сделать вместо меня.

Все улыбнулись.

— Мы нашли еще одну жертву, сэр. Женщина, за двадцать.

Было восемь тридцать утра следующего дня после добычи и исследования улик, и шеф детективов Стэн Марковитц пил первую чашку кофе за день из старомодной чашки синего цвета, разрисованной фигурами греческих атлетов. Но услышав новость, он сразу перестал чувствовать вкус кофе, а заодно и бублика. А уж на ореховый сливочный сыр и вовсе не мог смотреть.

— За двадцать? — проворчал Стэн. — И что же это значит?

— Ей было двадцать девять, — ответил молодой худощавый детектив с итальянскими корнями. — Латиноамериканка. Тело нашли на пустой парковке в Нохо. [30] Район Манхэттена в Нью-Йорке, к северу от Хаустон-стрит, где заводские помещения были перестроены в жилые дома и студии. — Он стоял в дверном проеме и не входил, словно боялся, что Марковитц может швырнуть в него степлером. Такое уже случалось.