Мэри Стюарт - И девять ждут тебя карет

– Да, ни одной царапины. Мне показалось, что-то треснуло, когда машина ударилась о парапет, но это просто ветка попала под колесо. Ни одной царапины. Поэтому, пожалуйста, не извиняйтесь, мисс Мартин. Если кому-то здесь нужно извиняться, так это мне. Кажется, я на вас накричал. Прошу прощения.

– Ничего, – неловко ответила я. – Думаю, мы оба были слишком взволнованы. Я сама не знала, где нахожусь и что говорю.

Рауль ничего не сказал. Казалось, он ждал чего-то и даже не пытался завести машину. Я искоса взглянула на него и увидела, что он не отрывает от меня взгляда, в котором больше не читалось насмешливое удивление. Это был странно завораживающий взгляд, и, хотя Рауль обращался со мной гораздо любезнее, чем я заслуживала, я крепко зажала руки в коленях, пытаясь скрыть дрожь и набраться храбрости, чтобы сказать то, что хотела.

Наконец я решилась:

– Я так растерялась, что, боюсь, выдала себя.

– Когда заговорили со мной по-французски.

Это был не вопрос, а констатация факта.

– Да.

Его рука потянулась к ключу, и мотор заглох. Он выключил передние фары – машина теперь стояла в небольшом островке света задних ламп. Рауль обернулся ко мне: одно его плечо упиралось в дверцу. Я не видела его лица, но голос был бесстрастным.

– Это интересно, – сказал он. – Значит, я был прав?

– Что они не знали о том, что я наполовину француженка, когда нанимали? Да.

– Вы знаете, ведь это не я нанимал вас, – сказал он. – Вы не должны ничего мне объяснять. Но просто из чистого любопытства хотелось бы узнать: вы нарочно обманули моего отца и мадам де Вальми?

– Я… боюсь, что да.

– Зачем?

– Потому что мне очень хотелось получить эту работу.

– Но я не понимаю, почему…

Я крепко сжала руки и медленно произнесла:

– Мне нужна была работа. Постараюсь объяснить вам почему, хотя, думаю, вы не поймете… – Он хотел что-то сказать, но я продолжала, быстро и не очень связно: – Я наполовину француженка и выросла в Париже. Когда мне было четырнадцать, отец и мать погибли в авиакатастрофе. Отец писал сценарий фильма, который должен был сниматься в Венеции, и мама поехала с ним, чтобы отдохнуть. Подробности… подробности не имеют никакого значения, но в конце концов я оказалась в лондонском приюте… Не знаю, вы были когда-нибудь в приюте?

– Нет.

– Ну ладно, эти подробности тоже не имеют значения. Ко мне были очень добры. Но я хотела… хотела жить, найти какое-нибудь место в мире, которое могла бы назвать своим, и мне это никак не удавалось. Я не смогла получить хорошее образование – война и все такое, – поэтому не могла надеяться на что-нибудь действительно хорошее, но все-таки нашла работу в небольшой частной школе. Но и там… там не была счастлива. Когда одна из наших попечительниц сказала мне, что мадам де Вальми ищет английскую гувернантку, это было для меня как небесный дар. Хотя у меня нет специального образования, но я умею обращаться с детьми. Зная, что смогу научить Филиппа хорошо говорить по-английски, я подумала, как чудесно было бы вернуться во Францию и жить в настоящем доме.

– И вы приехали в Вальми, – очень сухо произнес Рауль.

– Да. Это все.

Наступило молчание.

– Думаю, что понимаю вас, – наконец сказал он. – Но, вы знаете, не стоило так подробно все объяснять. Я не имею права вас допрашивать.

– Я посчитала себя обязанной. И вы ведь спросили, почему мне так захотелось получить это место, – неловко ответила я.

– Нет. Вы меня не поняли. Я спросил, почему вы обманули отца и мадам де Вальми, сказав, что не говорите по-французски.

– Но я же вам… – довольно глупо начала я.

– Надо было спросить по-другому: почему вы должны были это сделать? Мне совершенно безразлично, почему вы их обманули. – Он слегка улыбнулся. – Просто интересно, для чего это было нужно. Хотите сказать, что скрыли тот факт, что вы наполовину француженка, потому что иначе не получили бы эту работу?

– Я… да, мне так показалась.

Снова короткое молчание.

– Ну и ну…

– Об этом не говорилось прямо, – быстро объяснила я, – и вообще было сказано очень немного. Но… честное слово, у меня сложилось впечатление, что для мадам это было очень важно. Когда мы обо всем договорились, было бы нелепо вдруг ни с того ни с сего заявить, что знаю французский, – ведь я ей сразу этого не сказала. Она могла бы подумать, что у меня с головой не все в порядке, и потом даже не посмотрела бы на меня. Она очень подчеркивала, что я не должна произносить ни слова по-французски, когда говорю с Филиппом; понимаете, с ним я должна беседовать только по-английски. По-моему, это совершенно не важно, потому что я бы все равно постаралась говорить с мальчиком только по-английски, но… видите ли, она так настаивала на этом, что я… я ничего ей не сказала. Знаю, что вела себя глупо… конечно, глупо, но так уж получилось, – смущенно прибавила я.

– И вы хотите мне сказать, – так же сухо заметил он, – что они все еще не знают.

– Да.

– Понятно.

Я облегченно вздохнула. Голос его снова звучал удивленно и немного насмешливо.

– А вам не кажется, что такой обман – простите за столь грубое слово – может иметь свои неудобства для обеих сторон?

– Вы имеете в виду, что я могу услышать то, что мне не полагается слышать? Нет: у мсье и мадам де Вальми слишком хорошие манеры.

Рауль откровенно расхохотался, а я смущенно произнесла:

– Я хочу сказать, что, когда встречаюсь с ними в отсутствие Филиппа, они всегда говорят только по-английски, а когда привожу мальчика к ним, речь идет о его уроках, о чем я и так знаю, да и не слушаю.

– Ну, значит, можно не беспокоиться, – сказал он. – Я вижу, что в обоих случаях это не имеет никакого значения.

Отвернувшись от меня, Рауль завел машину. Передние фары вспыхнули. Я увидела, что он улыбается.

– И я, конечно, не собирался оскорблять вас после того, как едва не сшиб, да еще устраивать допрос! Простите, это все не мое дело.

– Мсье, – быстро сказала я тем же тонким голоском.

– Да?

– Хочу спросить вас, вы не… то есть…

Я смутилась и замолчала. Он бросил на меня быстрый взгляд.

– Вы хотите спросить, не выдам ли я вас?

– Да, пожалуйста, – сказала я, чувствуя себя еще более ничтожной.

Он промолчал.

– Ну ладно, – медленно произнес он наконец, – не выдам. А теперь надо ехать…

Машина рванулась с места и преодолела первый подъем с головокружительной скоростью.

Он вел машину молча, и у меня было время подумать о том, что шок приводит к странным эффектам. Какого черта я бормотала перед Раулем де Вальми, без сомнения опытным и циничным, все эти наивные глупости, болтала о своих ничтожных делах, о папочке и мамочке… «В приюте были ко мне очень добры…» Какое ему дело до всего этого? Полная идиотка – только так он и может обо мне подумать. «И будет прав», – решила я, вспомнив тоску, которая одолела меня незадолго перед столкновением. Я закусила губы. Какая разница? Он, наверное, даже не слушал, думая о гораздо более важных вещах, чем гувернантка Филиппа. Бельвинь, например, или какое-нибудь другое дело, которое привело его в замок Вальми, несмотря на то что его ждет обычный «любезный» прием со стороны отца.